Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

— Хорошо, я обдумаю ваши слова, — сказал Мори. Казалось, он начал поддаваться. — Я намерен побывать в святилище Мэйдзи и там в присутствии богов обдумать свои дальнейшие действия. Но вам еще следует переговорить с начальником штаба. Неплохо бы узнать его соображения на сей счет.

Полковник Ида хотел привести еще какие-то аргументы в пользу идеи заговора, но подумал, что не стоит пережимать. Он вышел в коридор, по дороге встретил еще двоих офицеров — неизвестного ему капитана и майора Хатанака, участвовавшего в заговоре. Ида обменялся с майором Хатанака многозначительной улыбкой и открыл дверь кабинета начальника штаба. Едва завязался разговор, как послышались звуки выстрелов. Подполковник Ида бросился в приемную генерала Мори. Через открытую дверь он увидел майора Хатанака с пистолетом в руке. Его спутник, капитан, разглядывал свой окровавленный меч. На полу лежали генерал и его двоюродный брат.

— Мы не можем позволить себе тянуть с выступлением! У нас не остается времени! — закричал Хатанака.

Заговорщики уже заготовили приказ для первой дивизии императорской гвардии. Он гласил:

«1. Дивизия развеет неприятельские планы, она защитит Императора и сохранит государственный строй Японии.

2. Командир первого пехотного полка и командир второго пехотного полка выполняют задачу охраны императорской семьи. Кроме того, они приказывают занять здание радиовещательной корпорации и прекращают все радиопередачи.

3. Командир шестого пехотного полка выполняет прежнюю задачу.

4. Командир седьмого пехотного полка приказывает занять район вокруг ворот Нидзюбаси и обеспечивает полную изоляцию императорского дворца.

5. Командир кавалерийского полка выдвигает танки на проспект Дайкан и ждет дальнейших указаний.

6. Командир первого артиллерийского полка ждет дальнейших указаний.

7. Командир механизированного батальона продолжает выполнять прежнюю задачу по охране императорского дворца.

8. Командир батальона связи принимает меры к прекращению всякой связи из города с дворцом. Все сообщения поступают через штаб дивизии».

Заговорщики приложили личную печать убитого командира дивизии к приказу и отправили его командирам частей императорской гвардии.

Майору Хатанака доложили, что пластинка с записью императорской речи уже готова и находится в министерстве императорского дворца. Он велел найти ее, но заговорщики запутались в этом здании со множеством помещений и длинными переходами.

Генеральный секретарь кабинета министров Сако-мидзу был разбужен звуками выстрелов. Он был опытным человеком: девять лет назад он уже пережил попытку военного переворота, когда был личным секретарем премьер-министра, и потому действовал уверенно. Сакомидзу бежал через секретный подземный выход. Сам премьер-министр находился в личной резиденции.

Капитан Сасаки из гарнизона Иокогамы пытался вдохновить свое подразделение на мятеж, но только человек тридцать согласились пойти с ним. Зато к капитану присоединились студенты иокогамского индустриального института, называвшие себя «народным отрядом камикадзе». Сасаки объявил, что их цель — наказать предателей.

Они подожгли официальную резиденцию премьера и отправились в его личную резиденцию. Но премьер-министра уже предупредили о том, что его ищут и хотят убить. Он вышел из дома через черный ход, сел в машину и уехал в Неизвестном направлении. Капитан Сасаки велел поджечь и этот дом.

В штабе адмирала Хомма в эту ночь не спали. Подполковник Такэсита позвонил адмиралу и ликующим голосом сообщил:

— Мы начали!

Адмирал приказал соединить его с майором Мацунага.

В этот самый момент Мацунага слушал рапорт своего помощника. Тот не слишком обрадовал своего командира: дальние бомбардировщики, которые Мацунага считал готовыми к вылету, все еще были в ремонте. Усилия отрядных техников не увенчались успехом: им не хватало некоторых важных деталей, достать которые было невозможно. Ремонтная служба морской авиации уже практически не существовала.

Когда зазвучал зуммер телефона, соединяющего отряд со штабом адмирала, Мацунага впервые за все время службы не сразу взял трубку.

У адмирала, несмотря на бессонную ночь, был бодрый голос.

— У вас все готово, майор?

— Господин адмирал, — Мацунага не узнавал своего голоса. — Я обманул вас. Дальние бомбардировщики не могут взлететь. Отряд не готов к выполнению особого задания.

В казарме Кавабэ укладывался спать. Кто-то из летчиков, проснувшись, спросил, где он был. «Ездили с майором добывать запасные части», — ответил Кавабэ. «Удалось?» — без особой надежды поинтересовался невидимый в темноте летчик.

«Нет». — «А писем не привезли?» — «Я спросил в штабе, — отозвался Кавабэ, приподнявшись на локте, — мне сказали, что нет ни одного». — «Странно», — прозвучало в темноте…

Лейтенанту Кавабэ сказали правду: для специального отряда писем не было. Их уничтожали по личному приказу майора Мацунага и с санкции Хомма. Майор пришел к выводу, что в эти тревожные дни письма из дому могут повредить боевому настрою летчиков. Адмирал Хомма поддержал его.

В пачке, которой штабной унтер-офицер растопил печку, было и письмо майору Мацунага. Поскольку приказ не предполагал никаких исключений, унтер, не раздумывая, сжег и его.

Письмо, предназначавшееся Мацунага, написала его дочь, учившаяся в городе Нагоя. Весной ее вместе с другими студентами эвакуировали на остров Сикоку.

«Глубокоуважаемый отец!

Я долго не решалась написать Вам, потому ощущала вину перед Вами. Я повела себя не так, как положено преданной дочери, и понимаю, что Вы вправе лишить меня своей отеческой любви.

Без Вашего ведома я вышла замуж. С моим будущим мужем мы познакомились еще в прошлом году, когда я училась в институте, а он в авиационном училище.

Он окончил училище и получил назначение в Маньчжурию. Мы переписывались. Вдруг я получила телеграмму: «Приезжаю на один день».

Он появился в деревне, куда нас эвакуировали, точно в назначенное время, веселый и элегантный в новенькой форме. Свадебная церемония была очень простой, мы обменялись ритуальными чашечками сакэ и стали мужем и женой. На следующее утро он уехал к месту нового назначения. Он рассказал мне, что получил приказ пройти специальную подготовку и стать камикадзе.

Он уехал, а я решила, что должна следовать за ним. Пока я раздумывала над тем, как туда попасть, он прислал официальное разрешение на приезд и билет. Я немедленно отправилась в путь.

Наше счастье было недолгим. Через неделю он получил приказ участвовать в атаке на вражеский конвой. Хотя я пыталась приготовить себя к неизбежному, я молилась, чтобы приказ был отменен. Всю ночь меня мучали кошмары. Мне снились тяжелые шаги по ступенькам и голос мужа. Я вскакивала, каждый раз убеждаясь, что это всего лишь сон. Но ранним утром он действительно появился, чтобы попрощаться. «Возьми хотя бы это, а то хоронить будет нечего», — сказал он и дал мне два конверта. В каждом была прядь его волос. Он оставил завещание и кольцо, которое всегда носил. И я старалась быть хорошей женой солдата. Я знала, что камикадзе надевают в последний полет белый шарф. У меня нашелся шелковый платок, из которого я быстро сшила шарф. Я дала ему новое белье, которому суждено было стать его саваном. Когда наступил рассвет, мы попрощались. «Прощай». — «Позаботься о себе». Что еще мог он сказать?