Страстотерпцы

Ответ на толковое это послание был твёрдым и сердитым: Киев вытребовать на пять лет, Динабург — на всё время перемирья, перемирье заключить на двенадцать и больше лет.

19

Москва жила Большим собором.

28 ноября состоялось третье заседание. Царь прочитал перед вселенскими патриархами, перед святителями и священством собранные воедино все вины патриарха Никона перед ним, великим государем, перед Русской Церковью, перед православием и Господом Богом. Со слезами на глазах просил судить по правилам святых отцов, по своему святейшему рассмотрению.

Патриарх Паисий посовещался с Макарием, с митрополитами и объявил: дела нельзя решить, не призвав на собор самого Никона. Пусть патриарх всея Руси даст ответы на обвинения.

Другой Паисий — Лигарид — поспешил с предложением послать в Воскресенский монастырь Арсения, архиепископа псковского, и двух архимандритов, Сергия из Спасского ярославского монастыря и Павла из суздальского Спасо-Евфимьевского.

Это тоже был ход! Никон — крайний архиерей — позван на суд одним архиереем да архимандритами. Крайнего архиерея должны звать крайние или хотя бы митрополиты.

Утром 29 ноября соборные отцы, посланные привезти Никона, были у врат нового Иерусалима. Их не сразу пустили в монастырь, Вратник отправил служку к самому Никону.

Святейший в это время читал книгу Неемии: «Когда стена была построена, и я поставил двери, и поставлены были на своё служение привратники и певцы и левиты...»

Выслушал прибежавшего послушника и удивился:

— Посмотри, какие слова в книге! «... И сказал я им: пусть не отворяют ворот Иерусалимских, доколе не обогреет солнце...* Как я могу приказать пустить, когда книга не велит?

— Архиепископ и два архимандрита приехали, — мялся на пороге служка, — от собора присланы.

— Что ж, что от собора. От Бога сказано: пусть ждут. Обогреет солнце, тогда отворите для приехавших двери.

— Святейший! — упал на колени служка. — Облака на небе. Снежок порхает. Не будет нынче солнца!

— Жалостливый ты человек, — улыбнулся Никон. — Не постригайся в монахи. Поживи, помолись и ступай в мир. Как меня увезут отсюда — совсем! — поднял перст Никон. — Навсегда! Тотчас и уходи. Таково тебе моё благословение... А ворота откройте, коли тепла ждать долго. Теперь тепло будет, чай, по весне...

Архиепископ Арсений пошёл под благословение патриарха, благословился и Павел, архимандрит из Суздаля. Сергий только засмеялся:

— Нашли у кого благословляться!

Архиепископ смутился, предложил Никону собираться в дорогу: восточные патриархи зовут.

— Я святительское постановление и престол патриарший имею не от александрийского и не от антиохийского патриархов, но от константинопольского, — сказал Никон и прибавил с язвительным смешком: — Александрийский-то да и антиохийский сами живут не в Александрии и не в Антиохии, как и я, грешный, не в Москве. Один живёт в Египте, другой — в Дамаске. Если же патриархи пришли по согласию с константинопольским и иерусалимским патриархами для духовных дел, то я в царствующий град Москву приду.

— Ты не крути! — закричал на Никона Сергий. — Отвечай без лукавства: идёшь или нет? Мы тебе говорим не по правилам святых отцов, а по государеву указу.

У Никона задрожали щёки: на него кричит архимандритишка! Сказал, сглотнув комок бессильной обиды:

— Идти я не отказываюсь, а слушать тебя не хочу!

— Ах, ты нас бесчестить!

— Много чести, Сергий, чтоб тебя бесчестить. С архиереем объяснюсь. С вами, чернецами, говорить не буду.

— Тебя на собор зовут, святейший! — поклонясь, сказал архиепископ Арсений.

— Если патриархи пришли в Москву для духовных дел, то я, известия ради, поеду. Как соберусь, так и поеду.

— Без тебя мы не можем воротиться в Москву! — крикнул Сергий.

Никон стал спиной к соборным старцам. Поворачиваясь, сказал:

— В добром месте поживёте. Вам, злобствующим, полезно.

Пришлось и впрямь остаться. В Москву отправили пристава. Тот хоть и поспешал, а приехал в двенадцатом часу ночи.

30 ноября — праздник: Андрей Первозванный. Настроение же иноземных судей было досадливое. Никон усомнился в их высоком положении, в праве судить, в праве позвать его.

Архиепископ Синайской горы Анания решился умягчить сердца разгневанных патриархов. Предположил: Никон не подчинился архимандритам, ибо он патриарх, за ним надо было послать архиереев.

Золотой стол сиял, сияли троны царя и святейших.

Алексей Михайлович в лазоревой, в жемчугах, ризе сидел посредине Столовой палаты. Справа от него на скамьях, крытых парчой, помещались архиереи, слева — патриархи, за тронами патриархов на скамьях же, на алом бархате, — бояре, окольничие думные люди. Ответчиком перед всем этим величием был несчастный пристав, передавший слова Никона и его беседу с архиепископом и архимандритами.

— Я так и знал, — говорил царь, всплёскивая руками. — Он не покорится.

Паисий Лигарид, нагнав ума на лицо, подсказал собору правило троекратных посылок. Если подсудимый не придёт после третьего зова, собор правомочен вести дело без присутствия Никона.

Слова Анании в расчёт не приняли. На вторичную посылку избрали Филарета, архимандрита владимирского Рождественского монастыря, и Новоспасского келаря Варлаама Палицына. Они должны были передать Никону суровую царскую грамоту: «Ты великого государя указа и святых патриархов повеления не послушал, в Москву не поехал, отказал нечестно: и великий государь за премногое своё беззлобие и долготерпение и святые патриархи и преосвященный собор, презревши твои досады и непослушание, прислали к тебе в другой раз, чтобы ты приезжал в Москву второго декабря во втором или в третьем часу ночи, не раньше второго и не позже третьего часа, и остановился бы на Архангельском подворье в Кремле у Никольских ворот. Ехать тебе смирным образом в десяти человеках или меньше».

На третью посылку назначили архимандрита Новоспасского монастыря Иосифа и старца Чудова монастыря. Эти везли указ: быть Никону в Москве 3 декабря.

Покончив с одним делом, собор приступил к главному. Читали правила об осуждении патриарха, присланные в Москву главами восточных церквей. Кир Паисий и кир Макарий подтвердили: это их грамоты, написанное в грамотах — истинно.

Спросили собор:

— По этому свитку Никон повинен ли перед великим государем, перед матерью-Церковью, перед Господом Иисусом Христом?

— Повинен, — единодушно ответили бояре и весь синклит.

— Повинен, — сказали русские архиереи и священство.

— Повинен, — подтвердили иноземные пастыри.

Заседание закончилось.

Лигарид и Симеон Полоцкий просили государя об отпуске до приезда Никона. Лигарид составлял пространный ответ на пространную челобитную попа Лазаря, доставленного в Москву из пустозерской ссылки. Лигарид не знал русского языка, писал сочинение на латыни, Симеон Полоцкий переводил.