Стратегия обмана. Трилогия

– И как ты вообще туда попала, с твоей-то врожденно-приобретенной нелюбовью?

– Как попала?
– переспросила Гольдхаген, и тут же в её глазах загорелся лукавый огонёк.
– А давай я тебе всё расскажу. Терять мне вроде бы уже нечего, раз Алистрина Конолл умерла в тюрьме, где сидела за то, чего не совершала. Только учти, рассказ будет длинным, всё-таки это семнадцать лет моей жизни. Но дай мне сигарету, хотя бы одну.

Больше семи часов полковник слушал историю её жизни и задавал уточняющие вопросы. Когда он покинул допросную комнату, инженер за записывающим пультом выглядел выжатым как лимон - при таких долгих беседах двух никогда не устающих альваров он ещё не присутствовал.

– Сворачивайся, Фред, - произнёс полковник, - наконец закончили, можешь идти к себе отсыпаться.

– Хорошо. Сейчас только зарегистрирую запись и сдам международникам...

– Завтра сдашь, - оборвал его полковник.

– Но всё равно надо отдать людям Темпла, - вяло запротестовал тот.

Полковник Кристиан решил внести ясность.

– Ты хоть немного вслушивался, что она тут говорила?

– Да, но...

– Я не уверен, что Темплу тоже стоить слушать это. Иди к себе, Фред, я должен подумать до завтра, что с этим всем делать.

– Ну, хорошо, - озадаченно кивнул инженер.
– Только не тяните, Темпл умеет устраивать проблемы другим.

– Знаю.

Полковник ещё долго оставался в приборной и смотрел на стопку кассет, что записал Фред на этом сеансе, и не мог придумать, что же с ними делать. То, что поведала ему Гольдхаген, походило на лихо закрученный шпионский детектив, но полковник был уверен, что она говорила правду - даже женщина не способна придумать такую ложь. Меньше всего полковника заботило её признание, что свою криминальную карьеру она начала с контрабанды - всё-таки почти двадцать лет прошло, и все сроки давности уже истекли. Но то, что Гольдхаген списанный в расход агент РУМО с позывным Кастор-573, означало только одно - Ричард Темпл предпримет всё возможное и невозможное, чтобы не выпустить Гольдхаген из Фортвудса. Потому что она носитель настолько взрывной информации о деятельности американских спецслужб в Европе, какую живым людям знать не положено - в противном случае они становятся мертвецами. А альвара нельзя убить, Гольдхаген можно только надежно упрятать в подвальную тюрьму особняка лет на пятьдесят-сто, как некогда сэр Джеймс закрыл там Мери для устрашения гипогеянцев.

А Ричард Темпл может пойти и не на такое. Его амбиции не знают границ, а чуть ли ни регентское влияние на сдавшего в последнее время сэра Майлза и вовсе отбивает все оптимистичные мысли.

Знай Гольдхаген, что на самом деле представляет из себя Фортвудс, знай, что один из его силовых отделов сформирован из отставных британских полицейских, солдат и спецназовцев из САС, с чьими сослуживцами она воевала в Северной Ирландии, а другой сплошь из бывших агентов МИ-6, у которых договор о содействии ЦРУ и прочим спецслужбам США, она ни за что в жизни не стала бы откровенничать с полковником. Гольдхаген явно не глупая женщина, но слишком буквально восприняла информацию, что Алистрина Конолл официально мертва и никого её подвиги больше не интересуют.

Полковник почувствовал себя провокатором, и теперь смотрел на стопку кассет, размышляя как же их лучше уничтожить. Или не стоит этого делать, ибо последует неприятное служебное расследование, ведь Темпл ждёт отчёта. Может на следующий день позвать Гольдхаген на новый допрос и объяснить за кадром, что ей лучше говорить, а о чём категорически молчать?

Не придумав ничего лучше, полковник Кристиан забрал кассеты с собой. Жил он на три этажа выше, чем работал. Конечно, в качестве исключения ему как старейшему обитателю Фортвудса предлагали остаться жить в особняке, но полковник отказался и переехал в новый корпус. Во-первых, командиру не полагается отдаляться от своих подчиненных, многие из которых и так живут по четыре человека в комнате, обустроенной под мини-казарму. А второй причиной была возлюбленная Аннет и её дети Мик и Дженни одиннадцати и шестнадцати лет, что жили в квартире напротив.

Таким образом, полковник Кристиан оставался единственным руководителем отдела, кто жил работал в новом корпусе и таким образом мог беспрепятственно и незаметно вынести компрометирующие материалы из отдела. Делал он это впервые, из-за чего немало нервничал. Оказавшись в квартире, он не смог спокойно вздохнуть - с кассетами нужно было что-то делать, и за ночь ему предстояло придумать, что именно.

В дверь тихо постучали. Полковник мог узнать этот звук от маленького кулачка среди многих подобных. Это была Аннет. Впустив женщину и закрыв за ней дверь, полковник обнял и поцеловал миниатюрную блондинку, а после подхватил любимую на руки и не спеша понёс её в спальню.

– Уже уложила детей?

– Да, - улыбнулась она, обвивая руками его шею.

– Как у Мика с тестом по математике?

– Он старался, поэтому получилось лучше, чем неделю назад.

– Это хорошо. А у Дженни как дела? Младший Харрис опять крутился возле корпуса допоздна?

Аннет смущенно улыбнулась, когда он опустил её на кровать.

– Им по шестнадцать лет - беспокойный возраст.

Полковник прилёг рядом и провел ладонью по волосам Аннет, потом по щеке и губам.

– В былые годы девушки в шестнадцать уже давно были замужними матерями, и это решало практически все гормональные проблемы.

Аннет снова смутилась, а потом рассмеялась:

– Ну, уж нет, я не хочу становиться бабушкой в тридцать пять лет.

– Ну, рано или поздно всё равно придется.

Аннет продолжала мило улыбаться, положив голову на грудь полковнику:

– Хотелось бы всё-таки, чтобы это случилось позже.

– Не переживай, я приглядываю за младшим Харрисом.

Они неспешно целовали друг друга, пока Аннет не заметила стопку кассет на прикроватной тумбочке и спросила:

– Что это?

Полковник вздохнул и устало облокотился о спинку кровати:

– Большая проблема.

И именно в этот самый момент раздался телефонный звонок. Стоило только услышать голос собеседника, как всё приятное вмиг забылось, и настроение полковника стало хуже некуда:

– Темпл, а ничего, что мой рабочий день закончился, как в прочем и ваш?

– Ничего, - невозмутимо произнёс глава международного отдела, - обо мне можете не беспокоиться, а вы и так не собирались отходить ко сну. Может, соблаговолите занести мне запись допроса Гольдхаген?

– А до утра это не может продолжать?

– Нет, меня просто распирает любопытство, - без всяких эмоций в голосе произнёс Ричард Темпл.
– Так я жду вас?

– Не понимаю, к чему такой интерес. Гольдхаген не сказала ничего интересного.

– Да? А ваш инженер сказал, что вы о чём-то беседовали семь с половиной часов. Вряд ли это была пустая болтовня.

Новость, что международники теперь отлавливают в коридорах оперативников для допроса о служебной тайне, порадовать никак не могла.

– Вам не кажется, Темпл, что вы выходите за грань своих полномочий?

– Не кажется, когда речь идёт о терроризме. Жду вас через десять минут с записями.

На этом глава международного отдела повесил трубку, давая понять, что не даст втянуть себя в дискуссию и на мнение полковника плевать хотел. Делать было нечего, рано или поздно вся эта история с Гольдхаген всё равно дошла бы до ушей сэра Майлза, другое дело в каком виде - невнятных слухах об очередной арестантке или в полноценном докладе от международного отдела ещё не известно с какими выводами.