Стратегия обмана. Трилогия

– Тогда и её показания о сотрудничестве с РУМО можно трактовать как угодно - не удержался и поддел его полковник.
– Гольдхаген же сидела в тюрьме. Она же прожженная лгунья. Почему вы ей верите? Может это не муж её отравил, а она его. В семейной жизни всякое бывает.

– Ну, хватит, - не выдержал и гаркнул сэр Майлз.
– Нечего тут разводить дискуссии. Чего вы хотите доктор, Вильерс, чтобы я разрешил вам оставить эту нацистскую дрянь, эту ирландскую негодяйку в Фортвудсе? Чтоб она пила кровь, купленную за счёт государства, которое она хочет подорвать?

Вильерс даже растерялся от такого напора главы Фортвудса. За него ответил полковник.

– Нет, сэр Майлз, доктор предлагает отдать ему Гольдхаген на опыты.

Темпла аж передернуло от такого определения.

– По-вашему это лучше рабства? Однако, полковник, не ожидал от вас такой гуманности.

Полковник Кристиан бы сказал, что предложение об оптах было высказано не для чувствительного Темпла, а негодующего и жаждущего мести сэра Майлза, но благоразумно не стал этого делать. С доктором Вильерсом об эксперименте он договорился заранее. В отличие от Джона Рассела, что почил пятьдесят пять лет назад, он не был кровожадным экспериментатором и куски мозга через ноздрю у альваров никогда не извлекал.

– А вы не опережайте события, Темпл, - попросил полковник, - может доктору Вильерсу как специалисту виднее, как распоряжаться форвудскими арестантами. В конце концов, Общество по изучению проблем инженерной геологии начиналось как сугубо медицинский исследовательский проект. Так что там у вас по Гольдхаген, доктор?

Вильерс согласно кивнул и начал свой отчёт:

– Только сегодня утром я получил результаты анализа ДНК.

– Откуда у медлаборатории деньги на такие дорогостоящие мероприятия?
– тут же всполошился Темпл.

– От министерства внутренних дел, - невозмутимо ответил Вильерс.
– В прошлом году, когда методика геномной дактилоскопии была разработана, министерство взяло его на вооружение. Так что не переживайте, аппаратура, что стоит в Фортвудсе, куплена не на наши деньги.

– С чего бы вдруг такая щедрость от МВД?

– А с того, что не вы один пользуетесь благосклонностью посторонних государственных служб, - недвусмысленно намекнул доктор.
– Фортвудс, смею вам напомнить, по всем официальным документам является подшефным институтом министерства обороны, а министерство обороны с пониманием относится к нуждам своих институтов, и лишних вопросов не задает.

– Понятно-понятно, - в нетерпении протараторил Темпл.
– И что там с вашим анализом ДНК?

– Всё очень и очень интересно. Конечно, для полной ясности не мешало бы найти сестру Гольдхаген и сравнить результаты. Но то, что мы имеет, уже говорит о том, что Гольдхаген надо внимательнейшим образом изучать.

– Так что с ней не так?
– уже в нетерпении произнёс сэр Майлз.

– Я брал два анализа - слюны и крови. И оба показали различные результаты. Если кто-то не в курсе, у смертных людей подобного в принципе быть не может. Не может организм вырабатывать разные ДНК. Для контроля я поднял результаты анализа крови полковника, и у меня всё сошлось, - торжественно произнёс доктор и с улыбкой воззрился на присутствующих, будто те тоже должны были разделить его радость.

– Я не понял - озвучил общую мысль полковник, - что у вас сошлось?

– Ваши и её показатели.

– В каком смысле?

– Я и сам поначалу не понял. Но получается, если за основу брать ДНК Гольдхаген из слюны и вашу ДНК из крови, выходит, что в крови Гольдхаген смешанный профиль ДНК из тех двух.

– И что это значит?

– Если бы я не брал у Гольдхаген образец слюны для анализа и в моём распоряжении был только анализ по крови вашей и её, и я показал бы результат постороннему специалисту, который ничего не знает ни о вас, ни о ней, он бы однозначно заявил, что это ДНК двух близких родственников. Отца и дочери, например.

Наступило долгое молчание, которое прервал полковник тихим бурчанием:

– Упаси меня Господь от такой дочери.

И тут же в его памяти всплыли слова персидской ведьмы Амертат: "... и будет у тебя еще одна дочь, что породишь ты из головы своей."

– Послушайте, доктор, - спешно произнёс полковник, - такое противоречие анализов может возникнуть из-за пересадки органов? Я имею в виду ту шишковидную железу, что взяли у меня и вывезли в Баварию в 1924 году, как раз, после чего Гольдхаген переродилась.

– Я тоже подумал именно об этом, - согласился доктор.
– Тогда это многое объясняет. Если молодой Гольдхаген пересадили вашу железу, и произошло смешение ДНК, тогда понятно, почему Гольдхаген после этого стала выглядеть иначе, почему увеличилась в росте, почему вторичные половые признаки сгладились, почему её поведение близко к мужской модели.

– Вы что хотите сказать, - озадаченно произнес Темпл, - при альваризе можно сменить пол?

– Нет, конечно, я надеюсь, такого не может случиться. Просто мужские гормоны встроились в её организм и дополнили женские. Я бы сказал, что в некотором роде Гольдхаген андрогин, хоть это и не научно. Всё-таки она полноценная женщина, но подумайте, многих ли вы знаете женщин, которые служили в армии семнадцать лет?

– Это вы ИРА называете армией?
– с ехидством уточнил Темпл.

Сэр Майлз заметно напрягся и видимо готовился высказать и своё мнение, но Вильерс его опередил:

– Я просто хотел сказать, что донор её железы, полковник, тоже военный. Нам надо обязательно найти сестру Гольдхаген, тогда можно будет с уверенностью сказать, что же произошло после операции. Вообще-то у однояйцовых близнецов и ДНК должна быть идентична. Но после перерождения сестры перестали быть похожи не то, что на себя прежних - друг на друга. Я прекрасно помню, как выглядит Мери, та египтянка, что прошла реабилитацию десять лет назад, помню её рассказы, как давно у неё забирали железу для экспериментов. А ещё я видел фотографии сестры Гольдхаген. Есть определенное сходство, в том плане, что у неё и у Мери тёмные волосы и глаза, при том, что Гольдхаген говорит, что изначально у неё с сестрой волосы были рыжие, а глаза зеленые.

– Тогда со мной ваша теория не действует, - произнес полковник.
– Если, по-вашему Лили Метц сменила облик на жгучий южный тип, какой присущ Мери, то почему у Гольдхаген глаза не остались зелеными, и волосы не потемнели хотя бы до средне-русого? Как объясните?

– Не знаю, полковник, мало ли с какими волосами и глазами были у вас родственники. Вы-то сами-то можете припомнить?

– Ну, у моего отца были серые глаза, - нехотя согласился он, - ну, младшая дочь была блондинкой.

– Вот видите, это же генетика. А все родственники Мери, будь они хоть из Египта, хоть из Индии, с девяносто девятью процентами вероятности были кареглазыми брюнетами, что и предопределило новый облик сестры Гольдхаген.

– Поздравляю вас с отцовством, - съехидничал Темпл, обращаясь к полковнику, - в вашей семье прибавился иждивенец. Что собираетесь делать, полковник? Покрывать новую родню?

– А вы что собираетесь делать, Темпл?
– недовольно спросил его полковник, - заняться работорговлей, и разбазарить ценный для медицинской науки экземпляр?