Страж

Поэтому я, не колеблясь, показал общественности кинжал с черным лезвием. Все разом вздохнули с облегчением, на лице хозяина воссияла приветливая улыбка, и он засуетился:

– Страж, в наших краях! Пожалуйте, милсдарь. Пожалуйте. Вижу, тяжело вам пришлось. На мерзких ведьм охотились?

Проповедник хихикнул, с большим значением посмотрев на Геру. Люди порой даже не в курсе, чем занимаются стражи, приписывая им что угодно, вплоть до охоты на драконов и рыбалки с целью вытащить из омута очередного проказливого черта.

– Совершенно верно, – не стал переубеждать я его.

– Развелось тварей в последнее время. Не далее как прошлой ночью натерпелся наш город страху. Летали они с визгами и воем. Глаза дьявольские, с тележное колесо каждый, изо рта выскакивала огненная харкотина, а у Альдеры, что в конце улицы живет, даже молоко скисло. Чего изволите?

– Нужна хорошая комната. Чистая одежда мне и моей даме. Еда, бутылка вина и много горячей воды.

– Все сделаю в лучшем виде. Вот только с одеждой… такой хорошей и красивой, как у вас, у нас не найдется. Простые платья.

– Это неважно.

– Идемте, я провожу вас в комнату.

Проповедник уселся на лавку, поближе к болтающей компании. Понимал, что на ночь мы все равно выгоним его из комнаты.

– Помоги, пожалуйста, затянуть шнуровку, – попросила меня Гера, повернувшись спиной и перекидывая волосы через плечо на грудь. – На севере Бьюргона ужасные фасоны платьев.

– Ничего. Доберемся до нормального города, куплю тебе привычную одежду, – утешил я, ловко затягивая узлы.

На ее обнаженной шее висел мягко сияющий кулон с душой.

– Ты не узнавал насчет лошадей?

– Узнавал. Бессмысленно. Здесь они большая редкость. Дилижанса тоже не предвидится. Он приходит сюда один раз в две недели.

– Что будем делать?

– Пойдем пешком до следующего города, там продают лошадей.

Было раннее утро. Хмурое, облачное, разумеется, дождливое. Оно окрасило мир в унылые серо-коричневые оттенки, от которых веяло безнадегой. Густая дымка сочилась из земли, словно кровь из ран, и туман, смешивающийся с дождем, вызывал лишь одно желание – не вылезать из постели и не покидать уютной комнаты.

Гертруда тоже посмотрела в окно и сказала:

– Хорошо, что нам дали плащи.

– Как ты себя чувствуешь?

– Заговоры лечения всегда давались мне с большим трудом. – Она улыбнулась. – Силы придется восстанавливать несколько дней. Жду не дождусь, когда окажусь в Арденау, Синеглазый.

– Могу тебя понять, – сказал я, открывая перед ней дверь.

Я расплатился с хозяином, который был безгранично счастлив лишней серебряной монете, и вышел на холод. Гертруда отправилась к церкви, чтобы поговорить со священником о том, что происходит на городском кладбище. Я терпеливо ждал ее возвращения, кутаясь в плащ, ежась и негромко перебрасываясь колкостями с Проповедником, который пребывал в дурном настроении.

Когда появилась колдунья, не сговариваясь, мы втроем пошли по пустынной улице. Тракт оказался узким, отвратительно-грязным и залитым лужами. Туман быстро проглотил городок, название которого мы так и не удосужились узнать. Проповедник хранил тяжелое молчание, хмурился и думал о чем-то своем, то и дело машинально вытирая кровь на виске.

– Мне не дает покоя душа из Кобнэка, – сказал я, когда мы пересекли реку по разваленному деревянному мосту, бревна которого оказались страшно скользкими и такими ненадежными, что диву можно даваться, как здесь умудряются проезжать повозки.

– Ты о девушке, которую дважды видел в лесу? Я заметила ее сегодня утром, под окном, когда только проснулась. Смогла с ней поговорить. Она не опасна для нас, не беспокойся.

– Но ты не будешь отрицать факта, что она следит за нами? Ведь не просто так она теперь таскается вслед.

– Не спорю, так и есть.

– Рассказать не хочешь? – ровно поинтересовался я, видя, что она не склонна продолжать объяснения.

– Я дала ей слово никому ничего не рассказывать.

– Что за чушь?! – возмутился Проповедник, изнывающий от любопытства. – Какое к чертям собачьим слово?! Ведьмы не держат слова, это противоестественно их темной натуре! Да и обещать что-то душам… Людвиг, скажи своей…

– Отстань, – беззлобно бросил я ему, зная, что если Гертруда что-то пообещала, то уже не отступится. – Раз девчонка не опасна, мне нет никакого дела до нее и женских секретов.

– Женщины – сосуд Дьявола! – презрительно сказал старый пеликан.

– Надо думать, ты в этом вопросе мало что понимаешь и к сосуду никогда не припадал, – тут же вспылила колдунья.

Проповедник ответил богохульством и неприличным жестом. Просто душка. Гера скрипнула зубами, но оставила его нападки без внимания, тогда он решил поставить финальную точку в споре, произнеся замогильным, пророческим тоном:

– Мое предчувствие, которое никогда не ошибается, говорит мне о том, что мы еще схлопочем неприятностей от этой души.

С учетом того, что предчувствие Проповедника ошибалось по двадцать раз на дню, никто не обратил внимания на его предсказание.

– Сколько мы уже идем? – спросила Гертруда, когда вымерший тракт начал петлять меж рябиновых рощ.

– Часа полтора, – ответил я. – Может, два. Туман постепенно расходится, уже позднее утро.

– Клянусь святым Андреем, я в жизни столько не путешествовал, сколько после смерти, – пожаловался Проповедник, шагающий по противоположной стороне дороги.

– Никогда не поздно посмотреть мир, – отозвалась Гертруда.

– Мне, признаться честно, он порядком надоел, когда я был еще жив. А о том, как он мне опротивел после смерти, я и говорить не хочу, ведьма. Бесконечные дороги, города, деревни, кони и экипажи сводят меня с ума. Из года в год Людвиг колесит по странам, и мне приходится таскаться за ним.

– Я тебя разве заставляю? – возмутился я. – Ты сам напросился в компанию. Чего теперь жалуешься?

– Между прочим, я спас тебе жизнь, – осклабился он. – Так что теперь тебе придется слушать мои жалобы ежедневно.

– Как будто раньше я занимался чем-то другим. Пугало и то лучше тебя. Оно хотя бы молчит.

Он оттянул пальцем воротничок сутаны, врезавшийся ему в шею:

– Кстати, как раз хотел поинтересоваться – где его носит?

– Оно насытилось кровью, так что какое-то время его не ждите, – ответила вместо меня Гертруда. – Скорее всего, дрыхнет там, где ты его нашел, Людвиг. В оболочке огородного пугала.

– Оно вернется, – уверенно сказал я. – Я уже не раз мог в этом убедиться. Меня больше заботит то, что мы до сих пор на территории Бьюргона. А герцог Элиас – младший брат короля, и пропажа души, скорее всего, должна была всполошить всю семейку.