Страждущий веры

Все поражённо молчали. Гости не смели даже шелохнуться, не то что заступиться за Вейаса. Как же, доблестные воины — выжившей из ума карги испугались! Хотя… мне тоже было страшно до дрожи в коленях. Вёльвы всегда появляются в преддверии лиха: не обыденной смерти, а голода, засухи, нашествия или мора. Поэтому их прозвали горевестницами. И боятся даже больше Жнецов — костянокрылых сборщиков душ.

Я дерзнула: попыталась выйти вперёд, чтобы защитить брата, но отец затолкал обратно.

— Мой сын отправится в Чернолесье и добудет шкуру белого варга. Так назначил орден.

Отец перевёл взгляд на дядю Кейла. Тот пожал плечами и понурил голову.

— Подкупленный твоим золотом орден не властен над божьим промыслом, — зло каркнула карга. — Судьба твоего сына в Хельхейме, не в Чернолесье. Такова воля даровавшего вам силу Ветра.

— Ветер безумен, если его воля такова. Мой сын не станет служить безумцу!

За окнами сверкнула молния. Громыхнуло так, что зазвенели стекла. Дождь зашёлся по крыше барабанным боем. Жутко. Как будто он всё слышал, всё понял и разозлился!

— За гордыню свою, Артас, будешь наказан, — грозно сверкнули белёсые глаза. — Прервётся твой род: не вернётся сын с испытания. И сокровище своё тоже не сохранишь: дочь увянет, как её мать, на родильном ложе.

Шея отца побагровела.

— Как ты смеешь, горевестница, являться в мой дом без приглашения и вещать о смерти моих детей?!

Он подался вперёд и взмахнул рукой — хотел ударить, но дядя Кейл повис у него на плечах.

— Остановись, Артас, так нельзя!

— Лайсве! — закричал Вейас и метнулся ко мне.

Всё поплыло перед глазами. Я словно наяву увидела, как громадное клыкастое чудище раздирает моего брата на ошмётки. Я сама истерзанная, в поту, истекала кровью на белых простынях. Чёрные мары хохотали у моих ног и уносили так и не глотнувшее воздуха дитя в ледяной ад.

Стало темно.

Глава 6. Сломать судьбу

1526 г. от заселения Мидгарда, Белоземье, Веломовия

Я очнулась на кушетке в одной из просторных нежилых комнат на втором этаже. Здесь было затхло и холодно, поэтому распалили камин в углу. Дымоход отсырел, а смолистые сосновые дрова сильно коптили. Пришлось открыть окно, откуда доносился шум дождя и завывания ветра. Хорошо хоть молнии больше не сверкали.

Отец метался из угла в угол, как загнанный в клетку зверь. Вейас наблюдал за ним, развалившись нога на ногу в кресле рядом со мной. Открылась дверь. На пороге показался уставший и осунувшийся дядя Кейл:

— Я извинился перед гостями и отправил их спать. Завтра на рассвете они покинут замок.

Отец даже не поднял взгляда. Горестно вздохнул и продолжил мерить шагами комнату.

— Жаль, замять не получится. Зря ты набросился на вёльву. Всё-таки она посланница богов, — снова попытался достучаться до него дядя Кейл.

Отец остановился. В льдисто-голубых глазах полыхала звериная ярость.

— Зря ты не позволил мне её удушить! Демонова горевестница! Кто дал ей право распоряжаться судьбами моих детей?!

— Держи себя в руках. Через пару недель отправишь сына в Лапию, а я подыщу ему толкового компаньона. Там они добудут клык какого-нибудь моржа и принесут как трофей. Всё равно этого вэса никто не видел.

— А как же моя дочь?!

— А что дочь? Поедет к жениху в степь, как и собиралась, — недоуменно повёл плечами дядюшка Кейл.

Отец зло прищурился и прижал друга к стене. Рядом с его головой в камень врезался кулак с такой силой, что посыпалась штукатурка. Дядя Кейл побледнел, как покойник, и не смел даже шелохнуться.

— Никто никуда не поедет. Мои дети останутся здесь. А орден пусть засунет свои привилегии себе в задницу! — зло шипел отец. — Можете считать это изменой. Можете лишить меня титулов. Можете осаждать мой замок. Можете даже сжечь, как бунтовщика, но в угоду сумасшедшим старухам и непомерным амбициям ордена жертвовать семьёй я не стану!

— Артас! — дядя Кейл вырвался из захвата и ретировался к двери. С порога бросил: — Я вернусь завтра, когда ты проспишься. Южное вино совсем затуманило твой разум.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Отец промолчал и повернулся к нам.

— Умереть в вечной мерзлоте в когтях неведомой твари или на костре, как бунтовщик — даже не знаю, какая участь мне нравится больше, — расхохотался Вейас.

Отец не сдержался и влепил ему такую оплеуху, что треснула губа и по подбородку побежала тёмная струйка.

— Разве ты не понимаешь, что это всерьёз?! Наш род может прерваться: наши владения, подвиги, божественный дар — всё канет в бездну, потому что некому будет принять наследие. Наше имя вычеркнут из родовых книг, и мы не останемся жить даже в людской памяти. Исчезнем. Навсегда!

Вейас вытер кровь рукавом и поморщился:

— Кому какое дело, что будет после нашей смерти? Я хочу жить сейчас и наслаждаться жизнью. Знаешь, я бы мог отправиться в Хельхейм и добыть демонов клык, если бы только ты в меня верил. Думаешь, я не вижу, что каждый раз, когда я берусь за меч, ты уверен, что я проиграю? Думаешь, не вижу, как ты подкупаешь поединщиков и посланников из ордена, чтобы выбить для меня лёгкое испытание? А может, у меня всё получится без поблажек, если ты дашь мне шанс!

Вейас последовал примеру дяди Кейла, громко хлопнув дверью.

Отец даже не обернулся. Сел рядом и принялся вынимать шпильки из моих волос, поглаживая и распуская пряди.

— Ты тоже меня осуждаешь? — спросил он с отчаянием. Я коснулась его щеки. Морщинки в уголках глаз и на лбу углубились — теперь точно пальцами не разгладить. В светлых волосах прибавилось седины.

— Вёльва ушла?

Он кивнул.

— Я видела это… Нашу судьбу.

Отец нахмурился и забормотал странное:

— Отражение? Не может быть. Ты ведь ещё толком ничего не умеешь.

— И не научусь, от судьбы не убежишь, — накатило безразличие. Умереть? Ну и что. Я и сама сейчас желала этого.

— Нет, мы ещё поборемся. Просто не будем следовать ей, и всё. Заживём свободно. Так, как хотим мы сами.

На моё лицо что-то капнуло. Отец плакал? Никогда бы не поверила. Жаль, что я наговорила ему столько неприятных вещей сгоряча. Он такой ранимый, ещё хуже Вейаса.

— Заживём, отец. Главное — выжить, — неумело подбодрила я.