Стрелок из-за кромки

Но кроме револьвера у меня сейчас обнаружилось и еще одно огнестрельное оружие. Из специального чехла-кобуры, притороченного у седла Черныша, я вытащил двуствольное ружье фирмы «Ремингтон». Такие вот гладкоствольные дробовики тоже часто любят снимать в разных фильмах про Дикий Запад. И можно с уверенностью утверждать, что именно подобное оружие стало основным инструментом покорения здешних диких земель. А совсем не револьверы типа «Кольт». Большинство белых колонистов, ехавших на Дикий Запад, были вооружены подобными ружьями. Ведь дробовик – это оружие непрофессионалов. Он не требует каких-то особых навыков меткой стрельбы как тот же револьвер или винтовка.

Обычно из дробовиков стреляют дробью или картечью, которые не требуют точного прицеливания. Стрелок просто направляет ствол ружья в сторону противника, а потом нажимает на курок, выстреливая по цели облако мелких или не мелких шариков свинца. Сами понимаете, что при этом шансы попасть по мишени значительно так возрастают. Правда, и дальность такого выстрела не очень большая. Всего то метров тридцать или сорок. В то время как пулей из того же морского кольта можно уверенно попадать по цели на расстоянии метров в семьдесят. А уж про винтовки, прицельно бьющие тяжелой пулей на несколько сотен метров, я вообще молчу. Но для неопытных стрелков, которыми здесь были большинство белых переселенцев на Дикий Запад, именно дробовики стали самым лучшим оружием для охоты и самообороны.

Кстати, мой двуствольный дробовик фирмы «Ремингтон стреляет эрзац-патронами двенадцатого калибра с бумажной гильзой и порохом. А вот капсюль при этом надевается отдельно на запальную брандтрубку в казенной части. И этих боеприпасов у меня было поменьше чем патронов к кольту. Всего лишь двадцать два патрона с картечью и пятнадцать патронов с дробью. Впрочем, мне тут полномасштабную войну не вести. Нормальный боезапас, в общем.

Еще на поясе у меня обнаружились ножны с солидным таким ножом Боуи. Вытаскиваю клинок из ножен и проверяю его заточку пальцем. Острый. Хороший ножик. Боевой. Остальные вещи в седельных сумках Вани Снегова были на удивление грамотно подобраны для такого потомственного горожанина вроде него. Все необходимое для дальнего путешествия на одного человека там было. Фляга с водой, небольшой котелок, металлическая кружка и такая же тарелка, ложка и вилка. Теплое одеяло для ночевки на природе. Запас кофе, солонины, галет и крупы. Соль, сахар и перец. Теплая куртка с перчатками. Кисет с трубкой и спичками. Мыльно-рыльные принадлежности: мыло, зубной порошок с зубной щеткой, маленькое зеркальце с опасной бритвой. Три газеты «Геральд оф Фридом». О, газеты – это хорошо! А то ведь здесь туалетную бумагу еще не изобрели вроде бы?

Напоследок я вытащил кошелек из кармана и заглянул в него. Так-так! Ваня сумел золотые рубли поменять на местную валюту. Правда, большую часть средств он успел к этому моменту потратить на покупку лошади, оружия и снаряжения. И теперь в кошельке у меня лежало несколько монет и банкнот. Сначала я рассмотрел монеты. Две золотых монеты по двадцать долларов, одна золотая монета на пять долларов, три золотых доллара, два серебряных полдоллара. И несколько серебряных и медных центов. Банкнот в кошельке было всего три штуки. Двадцать долларов, десять долларов и два доллара. Мда! Итого – восемьдесят один доллар и семьдесят пять центов. Не густо, однако. Но все же я теперь готов к покорению этого самого Дикого Запада. Если уж меня сюда вот таким необычным способом закинуло. То буду действовать как и все попаданцы. То есть покорять этот мир. Мха-ха-ха тьфу кхе-кхе! Блин, злодейский смех еще порепетировать надо.

Глава 3

Глава 3.

Неожиданная встреча.

Так, теперь бы еще определиться, а куда мне, собственно говоря, ехать то? Где я, вообще, нахожусь то? К сожалению из памяти прежнего владельца этого тела я мало сведений по здешней географии почерпнул. Он местности вокруг совсем не знал. И ориентировался на ней плохо. Ну, а чего вы хотите то от типичного горожанина? Я то хоть в этом плане более подкованный. Я ведь и в армии этому учился. А потом еще и на охоту в Техасе ездил. В общем, где север и юг я могу даже без компаса определить. Что сейчас уже и сделал. Вот только никакой карты у меня сейчас при себе не было. И я не представлял себе, а где тут находятся хоть какие-то населенные пункты. И желательно, чтобы это были не поселения индейцев. А то ведь они сейчас в 1856 году здесь ни разу не мирные аборигены. И белых людей ненавидят. И убивают их при каждом удобном случае. Впрочем, белые поселенцы тоже в долгу не остаются и без колебаний сгоняют с земли краснокожих варваров и стреляют в них. Тут между белыми и краснокожими идет настоящая война, которая ни на миг не прекращается. Конечно, и белые люди тоже бывают очень опасны для таких же белых поселенцев. Здесь на Диком Западе хватает сейчас всякого отребья. Бандитов, убийц, конокрадов и контрабандистов. С ними мне тоже лучше не встречаться на дороге. Эти могут меня просто пристрелить ради моих вещей и коня.

Вот с такими невеселыми мыслями я и решаю двигать на юг. Почему туда? А там всегда теплее. И вообще, тропа между высоких холмов, поросших лесом, на которой я и очнулся в этом мире, идет как-раз на юг. А по воспоминаниям Вани он приехал по ней с севера. Значит, там он уже побывал. Но никаких поселений людей в тех местах не нашел. А вот на юге он еще не был. Поэтому мой путь лежит по этой тропе на юг. И еще это единственная нормальная дорога, по которой пройдет всадник на лошади. Лезть на эти лесистые холмы я не горю желанием. Там мой конь точно себе ноги переломает.

Первые два часа моего путешествия в этом новом мире прошли на редкость спокойно. Я даже успел расслабиться. От Дикого Запада я чего-то более драйвового ожидал на подсознательном уровне. Поэтому особо коня своего не подгонял и старался первое время держать руки на оружии. Но пока на меня никто нападать не спешил. Ни люди, ни дикие звери. Кстати, зверушек и птичек вокруг меня хватало. Даже если учесть, что многие из них разбегались или прятались, заслышав перестук копыт моего Черныша. Я все равно видел несколько раз оленей и куропаток.

А потом мой живот басовито так забурчал, намекая мне, что пора бы уже что-нибудь подстрелить себе на обед. Ведь прежний то хозяин моего нового тела именно за этим поперся в дикую природу. Хотел свежей дичи настрелять. Да заблудился в этих лесистых холмах. Значит, и мне не мешает поохотиться немного. Поэтому я вытащил из чехла свой дробовик и зарядил его патронами с дробью. Буду птичек стрелять. Крупную дичь пока убивать не буду. Вот куда мне здесь посреди этих диких мест оленя девать? Я же с собой смогу только не много мяса прихватить. А всю остальную оленью тушу придется бросить. А я пока еще не совсем оскотинился, чтобы убивать крупное животное. И затем его бросать на поживу каким-нибудь стервятникам или койотам.

Охотничья удача улыбнулась мне буквально за следующим поворотом тропы. Когда я внезапно выехал к небольшому и быстрому ручью. Возле которого паслись несколько диких индеек. Эти птицы до самого последнего момента не слышали топот копыт моего коня. Видимо, из-за шума бегущей воды в ручье? И ветер очень удачно дул не в их сторону. Поэтому я смог появиться перед ними неожиданно. Чем и не преминул воспользоваться, выстрелив из дробовика, прямо не слезая с коня по пасущимся у воды индейкам. Правда, при этом я опасался, что Черныш испугается выстрелов и взбрыкнет. Я то помнил, что это из-за этого коня его прежний хозяин трагически погиб. Когда Черныш испугался змеи. Но к счастью, выстрелов он совершенно не боялся. Видимо, ковбой, что продал Черныша Ване Снегову, хорошо его выдрессировал и приучил не бояться стрельбы. Поэтому на мой выстрел из дробовика этот черный жеребец лишь фыркнул и дернул ушами. Но вставать в страхе на дыбы он даже и не думал.

И мой выстрел пришелся прямо в цель. Одну самочку индейки я все же подстрелил с первого выстрела. А по остальным стрелять не стал, когда они в панике улетали прочь. А зачем? Я не жадный идиот. И сейчас убил птичку, чтобы только покушать. Зачем же мне стрелять в других индеек? Мне и одной за глаза хватит. В этой же птице килограмм восемь веса будет. Не меньше. А холодильника у меня нет. Поэтому больше мяса мне добывать сейчас ни к чему.

Спрыгнув с коня, я оглянулся по сторонам, а затем направился, чтобы подобрать свою добычу. А что неплохое тут место для пикника? Рядом бежит прозрачный ручей. В нем я могу набрать воды, помыть руки и выпотрошить подстреленную птицу. И голову, наконец-то, помою. А то ведь она у меня все еще в засохшей крови. Да и рубаху надо от крови застирать. На нее тоже натекло. Мыло то у меня имеется. А рубашку в ручье замочу, а потом и простирну. Хорошо, что сейчас тепло. Ведь сейчас, вроде бы, начало июня или конец мая 1856 года на дворе? Прежний Ваня Снегов в датах немного запутался. Поэтому точное число из его воспоминаний я достать не смог. Ну, хорошо, что хоть год с месяцем узнал. И на том спасибо. Кстати, я все это время пытался докричаться до прежнего хозяина этого тела. Глухо как в танке. Никто мне не ответил. Этот Ваня Снегов родом из Российской империи исчез, оставив мне лишь свои обрывочные воспоминания. И в этой голове я теперь единственный хозяин. Никакого раздвоения личности попаданца не произошло. Сейчас это на сто процентов мое тело. И точка!

Решив остановиться здесь у ручья, я снял седло с потником и седельные сумки с коня, оставив его пастись рядом со мной. Привязав на всякий случай, чтобы он не убежал и не оставил меня здесь одного. И не забыв его напоить перед этим. Потом стал потрошить и ощипывать подстреленную индейку, омывая руки в ручье. Затем тушку птицы я тоже хорошенько промыл от грязи и крови. После чего собрал сухой хворост, которого тут хватало, и разжег костер. Подвесив над ним на рогатульках котелок с водой из ручья. Когда вода закипела, то залил ее в кружку с перетертыми зернами кофе и сахаром. Да, я люблю пить черный кофе без всяких сливок или молока. Но чтобы обязательно с сахаром. Затем я кинул несколько кусков мяса индейки в котелок. Насыпал туда еще крупы. Добавил специй и дикого лука, который нашел здесь неподалеку. И уже полный котелок подвесил вариться на костре. Еще я планировал обмазать глиной посоленную и поперченную тушку индейки, а затем уже запечь ее, закопав в горячих углях от костра.