Стрингер. Летописец отчуждения

Строчки букв рождают образы, переплетаются тугим и замысловатым узором, награждают все своими именами, злорадствуют и подтрунивают. Создать жизнь на бумаге и поднести ее на блюдечке читателю - вот что значит газетная журналистика. Это блюдо должно быть в меру вкусным, в меру соленым и в меру острым. Да, еще в меру кратким. Только тогда тот скользнет взглядом чуть ниже заголовка и углубится в текст. Значит писака попал в яблочко, угадал животрепещущую проблему и заработал на кусок хлеба.

Задача Смертина была и проще и сложнее. Он тоже писал тексты, но они были лишь фоном, сопровождающим картинку. А та сама по себе - умелое нагромождение образов и она почти всегда - реальность. Если за словами можно прятаться и скрываться, то от картинки никуда не деться. Только ее надо сначала найти и выстрадать. Писака, изучив съемки, вполне может накрапать статью. Конечно, она будет не так атмосферна, но все же… Но нельзя снять сюжет по узору строчек. Никак нельзя. Поэтому хороший журналист, не важно газетчик он или телевизионщик, всегда на месте событий. Он впитывает в себя энергию, чтобы выдать в эфир. Ради чего? Чтобы читатель, отложив очки в сторону, почесал затылок и тяжело вздохнул? Или для того, чтобы в перерывах между блоками рекламы зритель на минутку задержался у экрана, лишний раз посмотреть на размазанную по асфальту кровь? Так думать нельзя! Журналист находит упоение в работе, но без зрителя или читателя он никто. Глас вопиющего в пустыне.

Сейчас Смертин сжимал в руках дробовик. Зачем? Зачем он пришел сюда? Чтобы выживать, прячась за сталью оружия? Можно было сидеть дома и спокойно тянуть пивко под сушеную рыбку. Ему не нужны камни, пусть их собирают мусорщики. Романтики они. Идти за счастьем в ад.

Алексей понял, задумчиво разминая пальцы о цевье, что Зона решила съесть его философию. Смысл жизни. Позабытая камера лежит в рюкзаке, а ведь ради нее он сюда мчался со всех ног, ломал себя. Ради нее разбивался в лепешку. Не из-за денег, потому что деньги, пусть и очень нужный, но мусор. На цветные бумажки не купишь драйв и чувство реализации себя в этом мире. Пусть мусорщики наслаждаются призрачными купюрами. Ему нужно другое. Нет, все-таки зона действительно ад. Раз за разом все изощренней и изощренней искушает, тонко выискивая слабину.

На самом деле ему нужно признание. Как и любому творцу. Только ради этого бессонные ночи за монтажом, только ради этого бесконечные горячие точки. Показать то, что другие не могут. Потому что они слабы. А Смертин должен быть сильным. Непростая задача, но он справится или умрет. Иначе, зачем ему жить? Закон бусидо. Он даже знал, как назовет серию репортажей, если доберется до периметра: «У врат ада». Красиво и звучно.

Вот только с помощью камеры нельзя было спасти Мамку. В любой другой точке мира - вполне возможно, а в Зоне - нет. Здесь уже более тонкая игра. Либо тщеславие, либо жизнь человека. А ведь мог снять быструю и кровавую казнь. Шикарный сюжет, только он уже не во вне, а внутри. Давно переместился с места зрителя на сцену. Ее доски залиты кровью, а актеры гибнут по-настоящему. Единственный спектакль и полная смена труппы.

– Что за дух?
– задумчиво спросил стрингер у маячившей впереди спины Саяна. Завел в какое-то болото, хорошо хоть сапоги у «монолитовцев» на берцы не поменял. Бригадир подробности объяснять не стал.

– Никто не знает, - ответил вместо него пыхтящий как паровоз Рябой, - Из его лап вывернулись только несколько сталкеров. Рассказывали, что будто манит что-то пройти по свалке машин к самому центру озера или к трясине, в которую оно переходит на севере. Мозги плющит. Хочешь не хочешь, а вскакиваешь и бежишь без оглядки про все позабыв. Как контролер, только намного мощнее… Ну, как десяток контролеров.

– Контролер?

– Хм… странно, что ты не в курсе, - удивился Рябой, - Журналист все же, народ-то должен был пораспрашивать… Короче еще одна тварь, только много опаснее остальных мутантов, потому что, скорее всего, обладает разумом. Вот Вечный, например, считал, что опасней человека и контролера в Зоне нет. Он паскуда та еще, но знал, что говорил.

– Не слышал…

– На человека шибко похож, - просветил сталкер, - И по росту и по силуэту. В темноте толком и не отличишь. Одежду, например, носит. Самое страшное, что он может залезть в мозги. Расплющит их своей телекинетикой, и новый зомби готов. Даже пальцем пошевелить не сможешь. Ему надо сразу голову сносить, иначе… Дрожь по коже, как представлю, что можно себя потерять и стать куклой в руках мутанта.

– Себя потерять - это на самом деле ужасно… - стрингер сказал просто для поддержания разговора, но сталкер вдруг резко остановился и дернул его за плечо, поворачивая к себе. Зазевавшийся лысый едва в них не врезался на полном ходу.

– А что ты мне в душу постоянно лезешь?
– коля взглядом, едко спросил он, - Тебе заняться больше нечем?

Он принял эту фразу на свой счет. Значит, мучался все это время, перебирая и раскладывая по полочкам последние события. Не находил себе места и молчал, ворочаясь бессонными ночами. Глаза совсем красные, морда отекла, синюшные пятна на щеках.

– Мне плевать на все, - сорвался Рябой, - Я принял решение и хочу уйти за периметр. Навсегда. Ты слышишь меня? Н-А-В-С-Е-Г-Д-А. Вечный все правильно делал и я ему даже завидую. Насрать! Не надо меня удерживать, прыгать передо мной… Пусть хоть провалится все это под землю. Главное выжить. Даже не ради себя. Понял? И я сразу говорю - слиняю при первом удобном случае. Просил ведь отпустить… Зачем я вам?

– В шаг идите, сукины дети!
– прикрикнул Саян, но сталкер не обратил на него внимания.

– Ты же сам сказал, что Вечный - паскуда. Минуту назад.

– Пусть и я буду паскудой, если это понадобится для того, чтобы выжить. Все. Все. ВСЕ. Здесь больше никак! И тебе советую валить от «монолитовцев» подальше, - перешел на шепот Рябой, - Им на всех положить кроме этого камня и Зоны.

– У них хотя бы есть цель.

– Ты считаешь, раз я в штаны наделал и перед этими выкаблучивался, значит совсем тварь?
– сверкнул глазами Рябой.

– Судя по всему, ты сам так считаешь, и давно с этим смирился. Будь проще… И вообще я другое имел в виду.

– Да, я так считаю!
– неожиданно признался Рябой, - Сталкеры - это искатели. Они всегда в поиске главного для себя. Кому хабар, кому авторитет, а кто просто псих. Я его нашел и теперь точно знаю, что мой монолит - за периметром. А все вокруг - только смертельная завеса, отталкивающая от настоящего счастья. Я больше не сталкер. Мне не нужна Зона, потому что все это время она была теплой иллюзией, окутавшей с ног до головы как пуховое одеяло. Думал приду сюда и все выправится, все будет хорошо… Немного удачи, чуток лихости и… Хрена лысого!
– он так громко бросил это в лицо Смертину, что ушедший далеко вперед лысый обернулся.
– Давай иди, а то достанут… А ведь ты тоже сталкер, Пресс. Точно-точно. Ты же сюда пришел за сокровенным?

– Мне не нужен монолит, - отрицательно закивал головой стрингер.

– Да никто и не спорит. Монолит просто символ. На самом деле в Зону каждый приходит за своим. Вздохни поглубже… Чувствуешь? Чувствуешь? Воздух Зоны разряжен ненавистью десятков искателей, потому что счастье одно, а их много. Как ты там говорил? Ад? Возможно… Твой репортаж… Неужели нельзя было поспрашивать людей? Зачем лезть в пекло?

– Важен первоисточник. Люди всегда расставляют удобные им акценты.

– Первоисточник тебя просто убьет. Все, кто придумал законы Зоны, давно гниют в ее брюхе, а на их костях пляшут такие, как Вечный. Только они по-настоящему сильные, чтобы выжить, не ограничивая себя никакими рамками. Поэтому не рассчитывай на меня.

– Хорошо хоть предупредил, - скривил губы стрингер.

– Ты не имеешь права меня судить.

Лес оборвался глубоким карьером, заляпанным внизу черными кляксами, похожими на нефтяные. Тугие пленки переливались на вынырнувшем из-за туч солнце. По коричневой глине котлована скользила одинокая фигура. От пятна к пятну.