СТРУНА ИСТОРИИ

Вот здесь — были остроготы и местное население, главным образом, — римского происхождения.

Все это было захвачено франками [507] династии Меровингов, [508] которые не проявили абсолютно никаких талантов ни в управлении; ни в организации; ни в культурном отношении. Единственное, что они умели хорошо делать, — это убивать друг друга. Причем женщины в этом отношении превосходили мужчин. [509]

507

Франки — группа зап. — герм, племен, объединившихся в племенной союз, впервые упоминаемый в середине III в. В литературе подразделяются на 2 группы: салические (приморские; от кельтск. sal — море) франки, к середине IV в. расселившиеся в низовьях Рейна вплоть до Шельды, и рипуарские франки (береговые; лат. ripa — берег), жившие выше по берегам Рейна вплоть до Майна.

508

Династия Меровингов — первая королевская династия во Франкском государстве (прекратилась в 751 г.). Легендарный родоначальник — король Меровей (448–457). Господствовали в 481–751 гг., ослабили свое могущество междоусобиями. Последних Меровингов называли «ленивыми королями», фактически власть при них находилась в руках майордомов.

509

Л. Н. Гумилев имеет в виду историю взаимоотношений франкских королев. Брунгшгъда (ок. 534–613) — жена Сигеберта I и дочь короля вестготов. Управляла после смерти мужа; пыталась объединить Франкское королевство. Враждовала с Хильпериком I и его женой Фредегондой (ок. 545–597) — виновницей убийства сестры Брунгильды.

Но детишки-то, жившие в этих замках, выбегали на улицу играть в детские игры. У них лапты не было — они народ западный, дикий. Но в какие-то аналогичные игры они играли с сельскими ребятишками. Те говорили на испорченной латыни, а эти — на испорченном западногерманском, франкском наречии.

Но так как тех, местных жителей было гораздо больше, то господские дети из замков вынуждены были, для того чтобы принимать участие в детских играх, выучивать латинские слова. Но они, правда, придали им свою грамматику, которая, так сказать, нам сейчас ни к чему. Они ввели артикль, но только артикль не немецкий — «der» и «das», а латинский — «lе» и «lа» — для женского рода. Затем они ввели сложное прошедшее время, но опять-таки на латинской основе.

Надо сказать, что в эту эпоху франки и местные жители, галло-римляне, терпеть не могли друг друга. Галло-римляне считали франков хамами, грубиянами, невеждами. [510] И это было — правильно. А франки считали галло-римлян трусами, подхалимами, предателями. И это тоже была правда. И только то, что Западная Европа является полуостровом, к которому довольно трудно добраться, избавило ее оттого, что она не стала в это время жертвой внешних завоевателей.

510

Л. Н. Гумилев рассказывает, опираясь на историка Франсуа Гизо, историю борьбы между завоевателями Галлии — германцами и порабощенными ими галло-римлянами, перешедшей в дальнейшем, — в борьбу их потомков — дворян и третьего сословия.

Но в конце VIII — начале IX века произошел тот пассионарный толчок,

— который задел скандинавов и создал движение викингов;

— который задел Францию, и как раз — Париж и Орлеан, именно то место, где жили франки (но не Южную Францию, заметьте);

— и Северную Испанию.

И там — стали появляться люди, которые были равно не похожи на своих родителей и на своих соседей. Мы их называем, как и они себя, — французы. Это, так сказать, олатиненное произношение «франк» — «Frangais». Но это название появилось не раньше середины IX века. До этого они были: волохи [511] (латиноязычные) и тевтоны [512] (германоязычные).

511

Волохи. — Так называли романоязычные народы славяне и германцы.

512

Тевтоны — германское племя, в 110 г. до н. э. вторгшееся в Галлию.

А тут они стали ни тем и не другим, а третьим — они стали французами. Принцип образования их жизни был совершенно иной, чем до этого времени.

Рим стремился расшириться, создать провинции, обеспечив там провинциалам легкую веселую жизнь, и тянул с них, как клоп, все богатства. Деньги тратились на подкуп своей черни, которая называлась populus Romanus (римский народ. — Ред.), желавшей только получать бесплатно хлеб и бесплатно ходить в театр. А больше — ничего, толку от них — не было.

А здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте территорию севера современной Франции и Германии. — Ред.) все было по-иному. Оказалось, что все эти мелкие французские и германские племена решили встать твердо на свои ноги. А это им было очень нужно.

* * *

С IX века, к счастью, не до этого, начались набеги викингов. Викинги были такие же норвежцы и датчане, как и все их родственники, оставшиеся дома и называвшиеся — хердинги. Но викинги были, как у нас говорят, — шпана, ребята «оторви и брось», которые так безобразно вели себя дома, что от них старались избавиться. Они не ладили со своими работящими братьями и отцами, дядями. Они уходили и устраивали укрепления по римскому образцу — крепости. Но те, спокойные люди, говорили: «Зна-а-е-м мы их! Это они сейчас такие тихие. А вот вылезут, всех разграбят, убьют! Ведь они — отчаянные!»

Среди них были люди даже патологического склада. Они назывались берсерки [513] (то есть «подобные медведю»), которые в истерическом припадке обретали какую-то такую невероятную силу, что ломали и все уничтожали. Правда, после истерического припадка их можно было тут же взять и «ножом и вилкой — съесть». Они сопротивляться не могли, но в истерическом состоянии они были очень страшные. И их берегли, их ценили.

И вот тогда местное население, гармоничные особи — хердинги, решили их выгнать. И стали выгонять. Викинги начали плавать по Северному морю, заселять (в конце VIII–IX вв. — Ред.) Оркнейские острова. Гебридские, попали в устье реки Твид. Построили себе город — между шотландцами и британскими кельтами (англичан еще не было). Затем они попали в Ирландию. Устроили там семь королевств, — от них следа не осталось. Они заселили Исландию. Она им очень понравилась. Там не было населения, но был еще лес и олени. Вы не думайте, что Исландия — это такая северная страна, что там плохо. Там — Гольфстрим! Там не хуже, чем у нас в Ленинграде.

513

Берсерки, или ярыги (ярые воины) занимают особое место в истории боевых искусств. Варяги считали их отмеченными печатью самого Одина. Такие воины-одиночки были у многих индоевропейцев. Благодаря своим особым навыкам они могли противостоять целому неприятельскому отряду. В состоянии аффекта ярый воин был нечувствителен к боли и мог преодолевать препятствия, неприступные для человека в обычном эмоциональном состоянии. В военное время предводители держали берсерков в своих дружинах, но в мирное время их нередко убивали как бешенных псов, платя марку серебра за их голову. В военных походах они жили отдельно от остальных воинов и плавали на отдельных кораблях.

Но оттуда (в конце X в. — Ред.) они попали в Гренландию — «Зеленую страну». [514] Тогда еще ледник не сползал в океан, была закраина, где они стали разводить скот. Затем они попали в Нью-Фаундленд и в Северную Америку. А по последним данным, оказалось, что они обогнули Америку, вошли в Парану (это огромная река в Аргентине). Поднялись по ней и оставили там свои наскальные надписи. То есть они были невероятные путешественники — пассионарии. Но есть-то им надо было! И еду, и богатство они доставали путем набегов и грабежей.

514

См. более подробно в статье Л. Н. Гумилева «Викинги не солгали» // Природа. 1975. № 5. С. 95–99.

Надо сказать, что эти северные народы (скандинавы) никакой особой физической силой и храбростью не обладают. Целый ряд народов средней полосы, пожалуй, более устойчивы и крепки, чем они. Например, славяне или те же самые римляне и греки — они были крепче. А этим — победа была абсолютно необходима! И поэтому они применяли биохимическую стимуляцию: они ели мухоморы, запивали водой (а мухомор полностью снимает чувство страха) и бросались в такие атаки, что сминали любого противника.

Надо сказать (тут я уже пожалуюсь вам), что эти — московские этнографы [515] стали говорить, что я «мухоморам приписываю смену формации». Но вы сами слышите, что о формациях речи нет никакой. И что здесь речь идет только о биостимуляторах для битвы. Но они же ведь москвичи, они знают только одно: им подай социальную формацию — меняется или нет? Если не меняется, то не о чем и говорить. Но убиваемым людям это было отнюдь не безразлично. И защищавшимся тоже. Сменилась формация или нет, но защищаться-то от этих разбойников — надо!

515

Имеются в виду сотрудники Института этнографии АН СССР (см. прим. на с. 21). В СССР исследовали феномен этноса только с позиций социальных отношений и общественно-экономических формаций.

См. полемику: Гумилев Л. Н. Некоторые разъяснения: Письмо в редакцию // Советская этнография. 1971. № 1. С. 176; Хомич Л. Ответ на письмо Л. Н. Гумилева // Советская этнография. 1971. № 1. С. 176–177; Кедров Б. М., Григулевич И. Р., Крывелев И. А. По поводу статьи Ю. М. Бородая «Этнические контакты и окружающая среда» // Природа. 1982. № 3. С. 88–91.

* * *

И вот точно такой же процесс (с конца IX в. — Ред.) прошел в Северной Франции. Когда викинги поднялись по Сене, они хотели разорить одну укрепленную деревню, называвшуюся Париж. Там сидел граф Эд, который и был, видимо, один из первых французских пассионариев (ну, других мы просто не знаем). Были у него пассионарные предки, но и он проявил себя замечательным образом. Он заявил, что он крепость — не сдаст. И стал выгонять всех на стены, для того чтобы защищаться. Ну, все французы, естественно, как гармоничные и субпассионарные такие — тихие, спокойные, вежливые, — они кричали, что у них миокардит, что они не могут идти на стены.