Студент: Назад в 90-ые

Прилег на нары и, так и эдак крутя в голове сложившуюся ситуацию, сам не заметил как неожиданно задремал. Разбудил меня громкий шум доносившийся из коридора. Пьяные голоса двух или трех человек что то требовали от дежурного, который кормил меня вечером. Я насторожился, не по мою ли персону такая активность. Звук быстрых шагов, лязг замка и здоровенный незнакомый мужик вваливается внутрь:

– Выходи, гад!
– пьяным голосом сказал он, - Ща ты мне, гнида мелкая, за Серегу ответишь!

Ответить я ничего толком не успел, мент с бешеными глазами и криком бросился на меня. Бокс не пригодился, от двух моих вялых ударов он даже не остановился. А на большее я был не способен. Слишком уж растерялся, да и правда, как это бить милиционера, да еще и прямо в камере отделения? Нежданный гость опрокинул меня на нары и стал просто и бесхитростно избивать. Все что я мог сделать это прижать подбородок к плечу. Тренер учил, что уберегает от сотрясения. Только это если голой рукой. Чем и как он меня ударил чуть выше виска, так и осталось загадкой. Вспышка в глазах и отключка. Пришел в себя в реанимации родной долгопрудненской больницы. Вокруг меня бегали какие-то люди в халатах, видимо ночная дежурная смена. А дальше все как в тумане, картинка удалялась куда-то в даль. Стало легко и спокойно. Может наркоз, а может все... И лишь где-то за окном больницы что-то ярко вспыхнуло, осветив темноту ночи, а потом по городу прокатился особенно мощный раскат грома.

Только Славка этого уже не слышал.

6 июня 1988 года УВД г Долгопрудный Кабинет капитана Куркова Анатолия Игоревича

– Вы что падлы охуели? – громогласный голос Куркова слышно было и в коридоре за тонкими стенами его кабинета, - хотите под монастырь меня привезти? Ладно о своих погонах не думаете, но мои я вам сорвать не позволю! – с последним словом капитан ударил кулаком об стол и граненный стакан с чаем подпрыгнул вверх, при этом умудрившись не опрокинуться. За полетом внимательно следили два вжавших голову в плечи молодых сержанта.

– Но ведь это он Серегу подстрелил! – тихо пробурчал один из них,- мы же только поучить.

– Поучили, блядь? Если этот сопляк копыта откинет, нас так поучат! Все отделение поедет участковыми по Мухасранскам или охранниками на овощебазу! – мужчина выдохнул, сел за стол и закурил спичкой папиросу, - и стрелял это не он, а старший брат его. Вообще далеко не факт, что мелкий там присутствовал.

– Но как же? По описанию совпадает, - поднял голову один из сержантов.

– Да ну? Среднего роста молодой брюнет с усами? – хмыкнул Курков, - так может давай сержанта Иванова, -он кивнул на соседа говорившего, - тоже на нары! Он же тоже по описанию подходит. Да по нему пол Москвы пересажать можно, по описанию этому.

– И что, что делать то теперь?- спросил Иванов, - извиняться и отпускать?

– Ну отпускать – без вариантов,- капитан взял паузу, - рапорта пишите, мыл, так и так, задержанный бузил, оказывался сопротивление и лез драться. Ну, мне учить вас что ли? – затянувшись начальник продолжил, - и молитесь Феликсу Эдмундовичу, чтобы пацан выжил. Две статьи на нем есть, значит поедет в Бутырку. А вы в это время будете землю рыть! Хоть не спите и не ешьте, но до суда мне Григорьева старшего вынь да полож!

– Так точно!

Глава 3

6 июня 1988 года ГБУЗ Московской Области г. Долгопрудный Святослав Степанович Григорьев

Разряд , еще разряд и Григорий громко хватает ртом воздух, а в груди мощными точками стало биться сердце, разгоняя кровь. Сто лет так бодро мотор не бился, все чаще глухо стучал и хрипло тарахтел. В глазах летали мелкие мушки, но мужчина уже начал реагировать на происходящее. Хотя, казалось бы, секунду назад душа была полна приятными ощущениями спокойствия и безмятежности, оставив бренное бытие позади. Вся эта земная суета, работа, люди - совершенно перестало волновать душу обретшую познание абсолютной бессмысленности жизни и смерти. Да, пожалуй, уже душу, а не человека, стремившаюся ввысь на встречу к Создателем.

И вот ощущение преисполненности прошло. Понял это Григорий по боли в грудной клетке и где-то в районе виска. Боль была разной, если в грудной клетке давящей, то в голове ноющей. А еще тошнота, будто всю ночь травился дешевой водкой. И вроде если мерить с высоты прожитых лет состояние его было не слишком плохим, бывало и хуже. Только вот обрывки воспоминаний в голове будто разноцветные кусочки пазла начинали складывать в единую картину, в историю жизни. С одной неувязкой – жизнь эта была не его, но воспринимал он ее как-будто свою собственную. Лица чужих родителей и бабушки, стены школы в Долгопрудном, брат, следователь, избиение в камере. Все это было совсем чужим, Гриша знал это отчётливо. Только почему-то как чужое он воспринимать это не мог. Он Григорий, но теперь еще и Святослав Степанович Григорьев.

«Хрень какая-то! Ладно – потом с этим кином разберемся» - подумал я, и стал с интересом наблюдать как лица врачей реанимации наполнились торжеством и радостью, причем виновником торжество была явно моя персона. «Да я прямо как Гагарин, блин, только вернувшийся из космоса, все мне так рады.» Но восторг работников медицины был понятен - вытащили с того света все таки мужика. Доктор снял белую маску и усталой походкой подошел к аппарату. «Мда, я уж думал в Москве везде современное медицинское оборудование. А тут хрень какая-то времен совка. И главное была же нормальная аппаратура – когда лежал точно видел, пожалели что ли? Или кому-то блатному укатили?» - размышлял я, продолжая оглядывать окружающую обстановку, - «да и помещение напоминает подобие фильма 70ых прошлого века. Все такое же унылое и бедное.»

«Ладно, поддамся всеобщему ликованию в честь победы медицины над смертью! Трехкратное «ура» мать его. Тем более я по ходу реально чуть не крякнул. Странно только» - Гриша прислушался к своему телу, пошевелил пальцами ног и рук. Боль в груди тоже прошла, - «а дела то налаживаются. Когда помирал я ног вообще не чувствовал – добила таки авария мой многострадальный позвоночник с остеохондрозом и кучей протрузей с грыжами. А теперь глянь – все работает и двигается. Дышать могу свободно – это с переломанными то ребрами и дырой в легких. Не понятно только почему висок саднит и тянет. И тошнота – будь она неладна, хотя сатряса вроде не было.»

– Дайте ему снотворное и пусть поспит. Ему сил набираться надо, - деловито распорядился доктор, а потом посмотрел мне в глаза и улыбнувшись добавил, -Поздравляю вас, молодой человек. Теперь будет все в порядке. Думал не справимся. Гематома и кровоизлияние это вам не шутки!

«Молодой? – хмыкнул я про себя, - да я так то старше тебя, док! Причем лет на десять. Вроде не баба – чтоб мне комплименты делать. Поплыл на радостях лепила (с блатного врач), наверное.»

Проснулся от того, что кто то взял меня за руку. Слегка приоткрыл глаза. Я все еще был в той же убогой палате, а надо мной возвышалась медсестричка, пытаясь попасть иголкой в вену. Хотел посмотреть в лицо, но взгляд будто намертво примагнитило к вырезу на груди на вскидку третьего размера. На белом халате были игриво расстегнуты пара лишних пуговиц. «Капельницу ставит, - на автомате отметил я и все таки поднял глаза от вожделенного выреза,- странно! Давно на баб такой острой реакции не было, лет 25 уже,пожалуй».

Симпатичная молодая девочка лет 19ти, на голове колпак, халатик подчеркивал приятную спортивную фигурку, а не висел мешком, как это часто бывает. «Эх, скинуть бы пару десятков лет и через пол часа мы бы лежали на этой койке вместе». Озорные глаза смотрели внимательно, заметив мой оценивающий взгляд на своих формах.

– Проснулся?
– весело поинтересовалась она жизнерадостным голосом, - Минут через 20 сменю тебе бинты на голове. Доктор говорит – опасность позади, поправишься. Если почувствуешь боль в голове, рвоту или мутить будет то позови меня.» Я попытался повернуться, но что-то помешало, повернув голову с удивлением обнаружил, что правая рука пристегнута наручниками к кровати. «То ли эта медсестричка фанатка бдсм игр, то ли…то ли что?» Сестричка заметила мою озадаченность и решила успокоить:

– Не переживай, они сегодня тебя не побеспокоят. Завтра утром дядя из милиции обещал зайти и поговорить с тобой. Что ж ты натворить то успел? – вопрос был явно риторический, потому что пока я думал над ответом медсестричка из палаты удалилась.

А это уже было странным. В аварии точно виноват был не я. Да и как я мог бы быть виноватым, сидя на пассажирском сиденье? «Стоп! Милиция? Какая на фик милиция, если полиция? И спросить некого, в палате кроме меня никого не было.» Что-то было явно не так. Сознание цеплялось за некие несоответствия, но какие конкретно пока понять я не мог. Спина прошла. Это раз! Утром порой разогнуться не мог – а теперь ощущение будто готов скакать козликом. Диабет? Никаких следов и ощущений. Это два. Суставы не хрустят. Не в кистях, ни в коленях – везде полный порядок. Это три. Но все это не то, казалось, что я не замечаю чего-то более очевидного.