Студент

– А чем ты лучше? Ты такой же алкоголик, как они. Тебе лечиться нужно.

Мать заплакала. Стас помолчал и сказал:

– Я что, против что ли? Но можно же как-нибудь без этой рекламы? Можно было договориться, чтобы он меня одного лечил своим гипнозом? Денег пожалела?

– Дурак ты дурак! Как только язык поворачивается... Сиди, не вздумай куда уйти. Врач освободится, я поговорю с ним. Может, так и лучше.

Мать вытерла глаза платочком, посмотрелась в маленькое круглое зеркальце, которое достала из сумочки, поправила шляпку-минингитку и пошла назад в психприемник.

Мать вышла минут через сорок. Стас устал ждать. Он вставал со скамейки, нервно ходил, опять садился и все смотрел на часы. Увидев мать, выходящую из приемника, Стас поспешил к ней, и они вместе пошли в сторону своего дома.

– С минуту шли молча, потом мать сказала:

– Валентин Степанович дал свой адрес, сказал, чтобы пришли к нему на дом через три дня, в субботу. До этого времени, чтоб ничего спиртного не пил.

Стас молча кивнул.

У пивной за горсадом шумел мужской народ. У автобусной остановки, удерживаясь за стенку павильона, пошатывался пьяный. Веки тяжело открывали глаза, бессмысленно пялившиеся на прохожих, и в их мутной поволоке отражалось удивление.

Стас равнодушно посмотрел на пьяного и отвернулся.

– Вот хорошо-то, вот красиво! Полюбуйтесь, люди!
– с чисто женской логикой, укрепляя трезвое состояние сына, зачастила мать, четко отделяя Стаса от забулдыг...

II

Врач жил в окраинном районе Овражки. Этот район люди называли купеческим. Дома там строили добротные, с гаражами в нижних этажах, а обширные садовые участки сторожили цепные псы. Здесь обосновался зажиточный люд - преуспевающий класс торговых работников и сферы обслуживания, модные специалисты.

Мать, сверяясь по бумажке и расспрашивая прохожих, нашла, наконец, нужную улицу и дом. Они со Стасом прошли вдоль двухметрового дощатого забора, выкрашенного темно-зеленой краской, до металлических ворот с калиткой, тоже темно-зеленых.

Мать хотела постучать в калитку, но увидела сбоку кнопку звонка и неназойливо позвонила. Захлебнулась в злобном брёхе собака. Строгий женский голос прикрикнул на нее, и она, заурчав недовольно, громыхнув цепью, умолкла. Послышался металлический скрежет засовов, и калитка открылась. Моложавая женщина с холенным лицом, со старомодно уложенной венчиком вокруг головы толстой косой, вопросительно посмотрела на мать и Стаса.

– Мы к Валентину Степановичу, - поспешно объяснила мать.
– Он нам назначил на пять часов.

Женщина молча впустила их и пошла впереди по забетонированной дорожке. Опять яростно залаяла собака. Она рвалась навстречу чужим, но цепь удерживала ее, и собака, повисая в воздухе передними лапами, отскакивала назад к будке и снова бросалась на пришедших.

– На место, Дик! Кому сказала, на место!
– прикрикнула женщина, и породистая тварь исчезла в будке, только из темноты зелеными огоньками горели настороженные глаза.

Женщина повела их через сад к высокому дому из белого кирпича с мансардой, больше похожей еще на один этаж, и обширной верандой. Женщина усадила мать и Стаса на веранде в плетенные кресла, крикнула в двери: "Валя, к тебе!" и ушла в сад. На веранде они были не одни. Чуть в стороне сидела худенькая молодая женщина, похожая на девочку. Она сидела не глубоко в кресле, а на краешке его, как на стуле, выпрямившись и плотно сжав ноги в коленках, прикрывая их сумочкой. Женщина заметила, что ее разглядывают, застенчиво улыбнулась, показав ямочки на щеках, и ниже опустила сумочку.

– Вы тоже к Валентину Степановичу?
– спросила мать.

– Муж лечится, - охотно пояснила она.

– Ничего, надо! Мы тоже вот, - кивнула она на Стаса.

Стас скривил губы, отвернулся от нее и уставился на раскидистую голую яблоню, ветки которой, колышимые легким ветерком, ползали змеями по стеклу.

В дверях показался врач. Он пропустил вперед высокого стройного мужчину с цепким взглядом. Женщина поспешно поднялась им навстречу. Врач поздоровался с матерью и Стасом и попросил немного подождать.

– А вы пройдите, пожалуйста, со мной!
– обратился он к женщине.

Они уши в дом. Мужчина стоял спиной к матери и Стасу, смотрел в окно, тихо с шипением насвистывал что-то непонятное и в такт покачивался с носка на пятку.

Через несколько минут врач принял мать и Стаса. Они сидели на просторной кухне, все стены которой почти до потолка были выложены импортным кафелем с темно-синим рисунком. Пол, покрытый линолеумом под паркет, удачно сочетался с гарнитуром, оформленным под дерево. В одном углу стоял большой холодильник с раздельной морозилкой, в другом пенал, который мать сначала тоже приняла за холодильник.

– Ну, как настроение?
– спросил гипнотизер, обращаясь сразу и к матери, и к Стасу.

– Выпить не тянет?
– обратился он к Стасу.

– Нет, - резко ответил Стас и вспомнил тоскливые вечера

дома после института и раздражающую своей сверхпредупредительностью мать.

Гипнотизер попросил мать посидеть на веранде и повел его за собой. Они прошли через плохо освещенный коридор. Гипнотизер куда-то в пустоту сказал: "Маша, я в бронзовой комнате", открыл дверь, и Стас вошел следом за ним в небольшую комнату. Из-за ночных штор, задвинутых почти до конца, в комнате царил полумрак. Глаза быстро привыкли к темноте, и Стас отметил, что комната действительно "бронзовая". От огромной люстры до массивной рамки, чуть не во всю стену, с картиной, изображающей купальщиц - все бронзовое или под бронзу.

Полуметровая статуэтка Аполлона стояла на круглой подставке. На старинном столике с гнутыми ножками - чернильный прибор с чистыми чернильницами из стекла, покрытыми бронзовыми крышечками и фигурой всадника на мраморной подставке. На белом комоде с резными ящичками - зеркало в бронзовой оправе и бронзовые часы с фигурками амуров. На стене - бронзовые бра с лампочками в виде свечей. И дверные ручки, и замочки с миниатюрами - все бронзовое. Диван и два кресла тоже белые и тоже с позолотой, обиты зеленым, под цвет штор, велюром.

Стас считал, что его родители живут прилично. И стенка с хрусталем, и гарнитур; машины, правда, нет, но все остальное прилично. А тут, оказывается, бывает и вот так.

Гипнотизер отметил замешательство Стаса, самодовольно прошелся по комнате, в дорогом халате поверх брюк и белой рубашке с галстуком, взял со стола указку из черного дерева.

– Злоупотребление спиртными напитками сокращает среднюю продолжительность жизни примерно на 20 лет, - с ходу сообщил гипнотизер. Он поставил Стаса к стенке между дверью и кафельной печкой с газовым отоплением, подошел к висевшему на стене плакату с изображением человека в разрезе с надписью: "Действие алкоголя" и стал водить указкой.