Студент

– Извините за бедность жилья, - улыбаясь, сказал Владимир Владимирович.

– Бедность - не порок, - серьезно изрек Юрка.

– Я же холостяк. Бытом заниматься не умею, да и не привык. Я ведь всё по общежитиям. Сначала университет, потом аспирантура, защита. Когда учился в аспирантуре, нам с женой выделили комнату. Но это все равно общежитие.

– А где жена?
– бесцеремонно спросил Юрка.

– Она осталась в Питере, а я вот сюда.

– Что, не поехала, или учится?

– Не поехала, - развел руками Владимир Владимирович.

– Не любит?

– Наверно, мордой не вышел, - засмеялся Зыцерь.

Шутка на уровне каламбура, потому что Зыцерь был на редкость некрасив. Узко поставленные мышиные глазки, по-негритянски вывернутые губы, большой мясистый нос, да еще оттопыренные уши. При этом высокий лоб мыслителя и хорошо сложенная фигура атлета. Правда, некрасивость пропадала, когда Зыцерь начинал говорить предметно. Говорил он образно и интересно. Язык его украшали точные метафоры и меткие сравнения. Так что, через минуту-другую общения с ним никто уже не замечал его оттопыренных ушей и мясистого носа.

– Если честно, то женитьба, это наша с ней общая ошибка. Поженились на третьем курсе. Показалось, что любовь, но, очевидно, нас первоначально связала некая общность взглядов и интересов, которые со временем изменились. Я видел свою жизнь в науке, и быт для меня существовал, как понятие абстрактное и второстепенное, а из нее как-то незаметно выползла ее мещанская сущность, и я постепенно понял, что это ее истинная натура. Как только я стал зарабатывать какие-то деньги после защиты кандидатской, пошли разговоры о том, как богато живут какие-то Пантелеевы, которых я знать не знал и видеть не видел. Чей-то муж "Москвича" купил, кому-то шубу достали, у кого-то хрусталем вся "Горка" забита. А у меня в голове докторская. Мой предмет увлечения - баски, точнее культура басков. Я же и кандидатскую защищал по баскам, причем, на испанском... Так что, вот так.

– А откуда у Вас испанский?
– поинтересовался Юрка.

– Ну, во-первых, я в ЛГУ учился на филологическом, где кроме французского факультативно изучал испанский, а разговорный совершенствовал в естественной среде. У моей жены испанские корни. Ее привезли в нашу страну совсем малышкой, а потом в СССР перебралась мать, отец и старшая сестра. Я и в Испании побывал. Там у жены полно родственников.

– Ладно, ребят. У меня есть вино. По рюмочке?
– предложил Владимир Владимирович.

– А давайте!
– не отказался Юрка.
– Ты как?
– повернулся он ко мне. Я пожал плечами

Владимир Владимирович ушел на кухню и вернулся с бутылкой Мадеры и тремя гранеными стаканами, потом принес тарелку с конфетами "Мишка на севере" и яблоки в эмалированной миске.

Мы выпили вина. Юрка взял яблоко, я закусил конфетой.

– Почему об Испании говорят, что это страна басков? Ведь в Испании, насколько я знаю, живут еще кастильцы, галисийцы, другие народности, - блеснул эрудицией Юрка.

– Да, испанцы - потомки многих народов, но вне страны они все испанцы, хотя внутри такого единства нет. Местный житель назовет себя галисийцем, кастильцем, арагонцем, и так далее, но есть общие черты и для галисийца, и для андалусца, и для других, которые делают их испанцами: гордость, которая, правда, иногда доходит до абсурда, вспыльчивость, честность. Так что, большая часть населения страны считает себя испанцами. 38 миллионов в 17 автономиях.

– А тогда, где баски?

– А баски - это народ, который населяет так называемые баскские земли, расположенные на севере Испании и на юго-западе Франции. Кстати, происхождение басков - одна из самых больших загадок. Тысячелетиями сохраняя национальную самобытность, баски давно утратили единство и независимость, но все семь областей Большой Басконии, в частности испанские Баскония и Наварра, добиваются объединения и стремятся вновь обрести свою Эускади .

Последние слова Юрий Владимирович произнес страстно и торжественно, и видно было, что он готов идти на костер как Джордано Бруно из любви к свободолюбивому народу и солидарности с ним.

– Баски только в Испании?

– Нет. Еще в странах Латинской Америки, где их даже больше, чем в Испании. В Испании где-то около 950 тысяч, в Латинской Америке - миллион с четвертью. Одно время обсуждалась гипотеза, что баски - это армяне. Потом высказывались мнения, что они - древние грузины, которые с территории нынешней Грузии еще в незапамятные времена переселились на Пиренейский полуостров. Были ученые, считавшие басков выходцами из легендарной Атлантиды.

Вообще, происхождение басков не выяснено. Дискуссионными остаются вопросы об их родстве с кавказскими народами. Однако наиболее близким по лексическому и фонетическому значениям к баскскому языку все же приближается грузинский, в частности мингрельский диалект.

И я хочу доказать, что Баскско-кавказское родство не только возможно, но все больше становится очевидным. Недаром же вплоть до XVII века грузинские историки называли Страну Басков Сакартвело, то есть Грузия...

Мы слушали учителя внимательно и наш интерес к истории и культуре этого таинственного и удивительного народа был неподдельным, но, когда Юрий Владимирович увлекся и стал углубляться в одному ему понятные проблемы теории языкознания, мы потеряли интерес к теме басков. Мы, старались не пропускать лекции по языкознанию, которые вел Юрий Владимирович, но наши знания по этому предмету были не настолько обширны, чтобы разобраться в социологических и лингвистических исследованиях ученого.

Как бы спохватившись, Юрий Владимирович перевел разговор на свою студенческую жизнь, и стал рассказывать о городе на Неве, университете, преподавателях и друзьях. Рассказывал весело с юмором, так что мы с Юркой вволю посмеялись, а когда засобирались уходить, Зыцерь вызвался нас проводить.

Погода стояла морозная и безветренная, серебристый диск луны застыл на чистом небе, и снег сказочно искрился под ее холодным светом и поскрипывал под ногами. Снегоуборочные машины счищая дорогу, сдвигали снег к тротуарам, и его постепенно увозили самосвалы. Люди шли навстречу или обгоняли нас, а мы неторопливо шагали по тротуару, наслаждаясь чудесным зимним вечером, и вели неспешный разговор, который больше походил на монолог, потому что мы больше слушали учителя, чем говорили сами.

У Красного моста Юрка повернул на Ленинскую, а Юрий Владимирович пошел со мной в мою сторону.

– Володя, - я хотел сказать Вам.
– Мне нравятся ваши переводы стихотворений английских поэтов. Это полезное, но, не хочу Вас обидеть, бесперспективное занятие. Ведь вы берете тексты из антологий? Так?

– Так, - согласился я.

– Но в большинстве своем эти стихи уже переведены классиками литературы. Английскую поэзию переводили Жуковский, Бальмонт, Карамзин, Тютчев, Фет, Блок, Брюсов ... Впрочем, легче назвать тех, кто не переводил. Пастернак, например, переводил не только пьесы Шекспира, но и стихи Байрона, Шелли. И лучшие переводы Маршака связаны как раз с англоязычной поэзией. Самые лучшие переводы Роберта Бернса принадлежат Маршаку. Он же переводил Блейка и Стивенсона... Вы же не станете отрицать, что соревноваться с ними трудновато?

– Да что Вы, Юрий Владимирович, - стал оправдываться я.
– У меня и мысли такой не было. Это своего рода досуг. Кто-то кроссворды разгадывает, кто-то носки вяжет, а я вот пытаюсь строчки рифмовать.

– Да Вы, Володя не извиняйтесь. Я же говорю, переводы хорошие и это, как бы сказать помягче, набивает руку, и в определенной степени развивает чувство языка... А Вы не пробовали писать прозу?

– Пытаюсь, - не стал я скрывать свое сокровенное, чувствуя, что краснею.

– Я так и предполагал. Вы не могли бы дать мне что-нибудь прочитать?