Суд времени. Выпуски № 23-34

Грызунов:Отчасти. Тут ещё две вещи, вот о которых профессор Шмелёв начал говорить. Это был год 50-летия НАТО. Год 50-летия мощнейшей организации, которая, знаете, как вот военная машина, готовилась-готовилась и ни к чему не пришла. У неё был главный соперник — СССР, потом Российская Федерация, но мы нашли какие-то другие способы общения друг с другом, подвернулись Балканы — и они пошли. Милошевич понимал, что его режим подходит к концу, и для него нужен был конфликт, военный конфликт, который для любого диктатора является палочкой-выручалочкой. Эти факторы вместе с тем, о чём говорите Вы, сошлись. Получилось крайне неудачно.

Млечин:Константин Петрович, ваше мнение.

Эггерт:Я коротко отвечу. Я думаю, что много факторов сошлось, это правда. Но мне кажется, есть одна очень важная вещь, о которой я бы хотел сказать. Слободан Милошевич был замечательным политическим тактиком. Он этим напоминает ещё одного диктатора, Саддама Хусейна, с которым мне доводилось встречаться. Но, каждый раз выигрывая тактическую победу, он шёл к стратегическому поражению. Отсутствие политического стратегического видения и жажда власти сгубила его точно так же, как сгубила Саддама.

Млечин:Спасибо.

Милошевич:Можно мне реплику?

Сванидзе:Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваши вопросы оппонирующей стороне.

Кургинян:Я всё хочу что-то такое, на что-то конструктивное отвечать. Милошевич — трагическая фигура. Он совершил много ошибок. И я критиковал его за эти ошибки. Но он жизнью за всё заплатил. И я убеждён, что он будет героем Сербии. Настоящим. А ошибок он совершил много. Теперь о 50-летии. Так я понял, что НАТО не хотело, не хотело, чтобы отметить своё 50-летие: фейерверком, балом, раутом, и решило отбомбиться, да? На 50-летие устроить маленький праздник, да? Вот маленький праздник. Хотите, чтобы у вас были такие праздники?!

Сванидзе:Сергей Ервандович, Вы вопрос будете задавать?

Кургинян:Теперь я спрашиваю: а Вы хотите, что бы у нас были такие праздники? Вот мне кажется, что Вы ведь, ну как бы довольно точно отвечаете?

Шмелёв:Я сразу отвечу на Ваш вопрос. Конечно, я не хочу такого праздника. Но я думаю, что такого праздника у нас не может быть по определению, постольку-поскольку, когда у нас были события в Чечне, и американских дипломатов спросили, а почему же вы не действуете так же в отношении России так же, как действуете в отношении Сербии, они ответили: но Россия же ядерная держава. Поэтому у нас такого праздника по определению быть не может.

Кургинян:Пока, пока такой ядерный щит! Пока такой ядерный щит! Не зарекаться, не надо зарекаться.

Милошевич:Извините, пожалуйста, здесь произнесены защитой неверные вещи. И я хочу комментировать. Россия не помогала серьёзно в оружии Сербии, Югославии тогда, потому что не было политической воли. Второе: документ, который принесли Ахтисаари с Черномырдиным, никогда бы не приняло руководство Югославии и Слободан Милошевич лично, если бы за этим документом не стояла Россия, в лице Виктора Степановича Черномырдина. В-третьих: этот документ всё-таки был приемлем, и Скупщина Югославии его единогласно одобрила. Приемлем потому, что были Объединённые Нации, а не НАТО, потому что гарантировался суверенитет и территориальная целостность Югославии.

Сванидзе:Завершайте, пожалуйста.

Милошевич:Это всё вылилось в резолюцию 1244. Совершенно неверно то, что Виктор Черномырдин предлагал что-то поправить. Это был ультиматум. «Не одной запятой нельзя было пожертвовать», — сказал так Ахтисаари в начале.

Сванидзе:Спасибо, господин Милошевич. Мы завершаем наши слушания. Наши дебаты были крайне интересны, и они «съели» время для заключительного слова обеих сторон. Сейчас мы прекращаем телевизионное голосование, я прошу проголосовать зрителей в нашем зале. Напоминаю вопрос: «Бомбардировка Югославии в 1999 году — попытка миротворческой операции, или неоправданная агрессия».

Сванидзе:Пожалуйста, выведите на экран результаты голосования в зале.

попытка миротворческой операции — 17%,

неоправданная агрессия — 83%.

Сванидзе:В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем наши слушания.

Урегулирование балканских проблем всегда проходило при международном участии, в частности, при участии России, которая всегда поддерживала сербов. В 1877 году Сербия начала войну против Турции, Россия получила русско-турецкую войну. В 1914 году при участии сербского генштаба был убит эрцгерцог Фердинанд, и началась Первая мировая война. В результате Россия получила революцию. В 90-е годы 20 века югославские республики вступили на путь этнического национализма, Югославия развалилась. В Сербии у власти удержалась старая партноменклатура, которая тоже решила поиграть в модный национализм, чтобы сохранить власть. И ради власти была готова даже на войну. Россия сочувствовала сербам, но воевать не хотела. Думаю, сейчас сербский народ ей за это благодарен. Это — моё личное мнение. А сейчас, огласите результаты телевизионного голосования.

Результаты телевизионного голосования страны

3% — попытка миротворческой операции

97% — неоправданная агрессия

28. 1941 год. Провалилась или выстояла сталинская система?

Часть 1

Сванидзе:Здравствуйте, у нас в России прошлое, как известно, не предсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания — исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. У вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, то есть проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале.

Тема наших сегодняшних слушаний — «1941 год. Провалилась или выстояла сталинская система?»1941 год — самый страшный в нашей истории. Он уступает только самому отчаянному — 42-му, на который придётся наше самое большое отступление и самые большие человеческие потери. Итак, вопрос слушаний: «1941 год. Провалилась или выстояла сталинская система?»

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов вы видите на экранах.

Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.

Защитник на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Материалы по делу.

22 июня 1941 года, полдень. Нарком иностранных дел Вячеслав Молотов объявил о вероломном нападении Германии на Советский Союз. Его выступление закончилось знаменитым «Враг будет разбит. Победа будет за нами». Спустя всего 4 месяца Сталин спрашивал у начальника генерального штаба Жукова: «Удастся ли хотя бы удержать Москву?» В начале войны Советский Союз нёс колоссальные потери. Сотни тысяч человек были убиты, ранены, взяты в плен. Красная Армия уступила огромные территории, позволив врагу вплотную подойти к столице. Как отмечают многие историки, руководство страны заранее знало о готовящемся вторжении. В конце 30-х годов Иосиф Сталин проводит масштабные чистки в армии. В 39-м подписывает с Германией договор о ненападении. Развязывает войну с Финляндией, отодвигая границу, в первую очередь, от Ленинграда. Все эти шаги были направлены на подготовку к войне с вермахтом, уверены эксперты. Перед началом войны Германия имела перевес в численности солдат и офицеров, но серьёзно уступала СССР в количестве танков, самолётов, полевых орудий и миномётов. Немецкие дезертиры и советские разведчики неоднократно называли дату и время нападения на Советский Союз. Почему Красная Армия оказалась не готова к войне в июне 41 года? И по чьей вине в первые дни войны погибли сотни тысяч советских людей?

Сванидзе:До начала прений у меня вопросы к Млечину и Кургиняну: В чём актуальность сегодняшней темы? Прошу Вас, сторона обвинения, Леонид Михайлович, актуализируйте тему.

Млечин:Маршал Жуков, маршал Победа, а в ту пору министр обороны Советского Союза, писал в своей речи о промахах, ошибках сталинского руководства в годы войны, тогда, когда я ещё не появился на свет. И теперь уже мне самому немало лет, а спор об этом продолжается с той же яростью и тем же ожесточением. Более того, позиции сторон остались теми же самыми. Есть одна точка зрения: «Мы одержали победу, поэтому небольшие промахи, неудачи не имеют большого значения, а критика политического или военного руководства — есть попытка отнять у нас Победу». Есть другая точка зрения. Она состоит в том, что память о том огромном количестве погибших, а мы потеряли около 3 десятков миллионов человек. И даже точная цифра неизвестна — мы никогда её теперь не узнаем. Тот факт, что несколько лет большая часть территории находилась под оккупацией, что мы несли поражение — это был тяжёлый моральный и физический удар по нашему народу — требует разобраться, выяснить, почему это произошло, почему мы оказались неготовыми к такой войне? И не была ли в этом ошибка, просчёт или преступление руководства, которое обязано — оно отвечает за это, оно для того и существует, политическое руководство страны, — подготовить государство, армию к такой войне и избежать таких чудовищных потерь. Эта точка зрения мне ближе. Мне кажется, что одна только память о погибших, о тех, кто совершал подвиги, защищая нашу Родину, требует более серьёзного подхода. И тут совершенно речь не идёт о том…