Суд времени. Выпуски № 23-34

Сванидзе: Завершайте.

Микоян:Он сам говорил, что вот пока Англия не поражена, не захвачена, не будет нападения на нас. Это была уверенность полная. Ну, вот я такой пример скажу. Мой отец был заместителем председателя Совета министров, и в том числе отвечал за морской торговый флот. И вот ему 20-го числа, за два дня до начала войны…

Млечин:20 июня?

Микоян:20-го июня звонит начальник Таллинского порта и говорит: 25 немецких кораблей, которые были на погрузке и загрузке, срочно уходят. Срочно прекращают работу. Тем более, если имелось уже много свидетельств, вот такой факт для любого понимающего человека означает войну, потому что такого в истории не бывает вообще, то есть в нормальных ситуациях не бывает. И он доложил отцу. Отец говорит: я сейчас пойду, доложу Сталину. Пришел к нему и сказал: «Давайте задержим корабли». «Нет, — говорит, — пусть уходят» — и не обратил на это внимание, ничего не сделал.

Сванидзе:Спасибо.

Млечин:Спасибо.

Микоян:Но я еще, я ещё могу рассказать.

Сванидзе:Спасибо. Сергей Ервандович. Прошу Вас. Ваши вопросы стороне обвинения.

Кургинян:Степан Анастасович, да, можно? Скажите, пожалуйста, Ваш отец был членом сталинского руководства?

Микоян:Да, был.

Кургинян:А вот как Вам кажется, вот когда ты входишь в некое руководство, в некое коллективное «мы», то адресовывать всю вину к одному лидеру разве можно? А Ваш отец никогда не говорил о своей вине? Вот о вине Сталина — понятно, а о своей?

Микоян:Если Вы имеете этот в виду этот именно вопрос — нападение?..

Кургинян:Вот этот, любой другой…

Микоян:Нет, вот…

Кургинян:Вот за сталинский период должен отвечать…

Микоян:Давайте не будем…

Кургинян:…только Сталин, или и те, кто находился рядом с ним?

Микоян:…значит, обобщать. Зачем так обобщать. Мы говорим сейчас о войне.

Кургинян:Давайте о войне.

Микоян:Если говорить об этом — нет его вины в этом, потому что он, в числе других членов Политбюро, предупреждал Сталина, что надо принять меры. Надо привести в боевую готовность войска. Даже когда переплыл Днестр этот фельдфебель немецкий, который сказал, что вот, через 4 часа будет нападение, — всё равно не поверили, и Сталин не подписал приказ о приведении войск в полную боевую готовность.

Кургинян:Степан Анастасович, скажите, пожалуйста, когда советские войска сдали Таллин?

Микоян:Что, не понял?

Кургинян:Город Таллинн.

Млечин:Мы обсуждаем внешнюю политику, а не время сдачи Таллинна, если уж пользоваться Вашими словами.

Кургинян:Скажите, пожалуйста…

Микоян:Я не понял?

Кургинян:…когда был сдан Таллинн? Сейчас мы увидим, какое это имеет отношение. Вот город Таллинн, когда оставили советские войска?

Млечин:Ну, у Вас в бумажке написано, прочитайте.

Микоян:Я не помню.

Кургинян:Вы же видите, что я не читаю.

Млечин:Ну, Вы уж запомнили, надеюсь.

Микоян:Дату я не помню.

Сванидзе:Сергей Ервандович, дело в том, что Степан Анастасович Микоян не справочник по военной истории…

Кургинян:Хорошо, не справочник военной истории.

Сванидзе:…он имеет право не помнить точную дату сдачи Таллинна.

Кургинян:Степан Анастасович, мы сейчас обсуждаем не справочник военной истории. Так сказать, Таллинн был сдан в августе.

Голос из зала:28 августа 1941 года.

Кургинян:28 августа, то есть через сколько дней после начала войны? 22 июня, да? 22 июля, и — август, да? За это время успела пасть вся Франция. Вот говорят нам, какой замечательный буфер был в Польше. За сколько дней реально оказалась разгромлена польская армия? К какому моменту она потеряла полностью управление войсками? Через три дня. Сколько дней всё это продолжалось?

Млечин:Ничего подобного, Польша сопротивлялась три недели.

Кургинян:Хорошо, Польша защищалась очагами. Это мы тоже обсудим. Хорошо, три недели. Значит, вопрос заключается в следующем, — мы обсуждаем только внешнюю политику. Если Таллинн сопротивлялся ещё в августе, значит, если бы он находился в руках у немцев, то к этому моменту…

Млечин:Да с какой стати Таллинн бы находился в руках у немцев?

Кургинян:Объясняю, с какой стати. Мы проводим прямые расчёты, мы проводим прямые расчеты, и мы это уже обсуждали. Прибалтика оказалась бы в руках немцев немедленно, так же, как оказалась Польша, ибо она была гораздо слабее.

Млечин:Польша защищалась три недели, этого было бы достаточно для развёртывания Красной Армии, ей требовалось на это 15 дней. У неё этих 15-ти дней не было. Если б три недели защищалась Польша, Красная Армия встретила бы немцев на границе подготовленной и отбила бы возможное нападение.

Кургинян:Когда-то в Одессе говорилось, что если бы у моей тёти были колёса, была бы не тётя, а дилижанс.

Млечин:Так не надо тогда приписывать насчет Прибалтики, если Вы это все знаете.

Кургинян:Но смысл заключается не в этом, смысл заключается в том, что моя беседа со Степаном Анастасовичем — это беседа со всем коллективом, да. Можно и так. Достаточно…

Млечин:Степан Анастасович такой интеллигентный человек, что ему трудно отвечать…

Кургинян:А вы же… Главный интеллигентный человек — вы…

Млечин:Нет, я значительно меньший интеллигент, чем Степан Ананстасович.

Кургинян:Вы забыли, вы забыли, что главным интеллигентом являетесь Вы.

Сванидзе:Время господа, время.

Микоян:Можно я отвечу?

Сванидзе:Да, пожалуйста.

Микоян:Вы знаете, как мы встретили войну? Знаете? В воскресенье, да? Никакой команды не было о боевой готовности, офицеры в отпусках, в городе на… в увольнении, орудия вывезены на полигон для обучения, ничего не готово. Это один вариант. А второй вариант, когда Вы готовитесь к наступлению. Вы приводите всё в боевую готовность, и первое же свидетельство о начале войны приводит к отражению — вот было бы что. Ну, совершенно другое положение было бы, совершенно другое.