Судьба драконов в послевоенной галактике

Тарас вопил. Я прекратил мыльные процедуры, когда кожа стала гладкой, белой.

– Падла, - отдувался Тарас, - массажист экстракласс...

– Спасибо надо сказать, - я вернулся под свой душ и с наслаждением вытянул руки вверх, - гляди, я какого панта у тебя оторвал.

Тарас поднял с пола зеленый рог.

– Фиу, - присвистнул он, - вот это забодай меня козел, ну это спасибо... Я с собой возьму.

– Уу, - я смывал мыло, теребил волосы пальцами, - над кроватью повесь. Трофей...

Тарас бросил рог на пол.

Некоторое время мы блаженствовали молча. Наконец Тарас сказал:

– А Наташка на тебя глаз положила.

Я молчал.

– Слышь?

– Слышу, - недовольно сказал я.

Дверь в душевую приоткрылась, и мы услышали голос Натальи Алексеевны:

– Мальчики, я вам белье положила на стулья. Когда кончите мыться, поднимитесь наверх по лестнице и направо. Моя первая дверь.

– Наталья Алексеевна - позвал Тарас, - что вы говорите, мы не слышим из-за шума воды... Подождите, сейчас подойдем...

Он подмигнул мне, и я громко сказал:

– Наталья Алексеевна, спасибо большое. Я все услышал. Все передам Тарасу.

– А что такое, - Наталья Алексеевна открыла дверь пошире, - у Тараса что-то со слухом?

– Нет, - в сердцах сказал я, - у него с головой, по-моему, нелады. Не заходите, - повторил я, - не надо, - и, посмотрев на Тараса, добавил: - Мы стесняемся.

Наталья Алексеевна прикрыла дверь.

...Мы оделись и вышли в коридор. Одна из дверей приоткрылась, и оттуда донеслось:

– Вы Наташины гости?

Тарас кашлянул:

– Ну, не совсем...

Тотчас заскрипела лестница, и мы услышали:

– Мальчики, вы готовы? Оделись?

– Ташенька!
– из-за двери раздался елейный голосок - такой, что даже Тараса скривило.
– Это к тебе пришли?

– Закрой дверь, Зоинька, - с металлом в голосе отвечала Наталья Алексеевна, - и не вмешивайся не в свои дела...

Дверь захлопнулась. Тарас стал одеваться.

– Наталья Алексеевна, - крикнул он наверх, - мы сейчас, сейчас.

Лестница заскрипела. Наталья Алексеевна ушла.

– Слышь, - заговорил он, - Жека, давай договоримся: ты, черт с тобой, обламывай Ташеньку, а я к Зоиньке пойду. Годится?

– Слушай, - я тебе так скажу: я не воспитатель и не сержант, делай ты, что хочешь! Иди ты хоть к прыгунам, хоть к царевнам, если такой эротоман.

Тарас махнул кулаком, и я увернулся.

– Тара, - я поднялся со стула, - ты очень уж нервный. Я ведь тоже могу. Да?

– А чего ты стебаешься? Врото... Врото... Как ты сказал?

– Научный термин, - я отступал по натертому коридорному паркету мимо дверей - одна, две, три...
– коридор был невелик, здесь жили семьями, и даже в преддверии драки сердце радостно сжималось у меня от милой скученности этого уюта...
– Научный термин, - повторил я, - обозначает человека, который думает только об одном - о женщине.

– А, - Тарас разжал кулак, - ну это другое дело. Это точно! Как меня в карантин запихнули, так я только об этом и думаю... А как мы наверху жили! Какие у нас с Джарвисом телки были! Мы одну в ванне из шампанского купали... Уу... Не то, что эта - моль белая. Тьфу!

– Тарас плюнул и ткнул пальцем вверх.
– Нет, у Зоиньки голосок ничего... ничего себе...

– Первая дверь направо, - сказал я, - так тут две двери. Одна и другая - напротив.

– Постучимся в обе, - махнул рукой Тарас, - ох, и обслуги у них!

Я подошел к одной из дверей и постучал.

Из-за двери раздалось грубое:

– Занят. А дежурит - Стас. Он мусорку не вынес.

– Извините, - сказал я и подошел к двери напротив.

– Все бабы , - заметил Тарас, - шкуры. Кроме мамы. Моей.

– И моей, - сказал я насмешливо.

– Хорошо, - согласился Тарас, - и твоей.

– И Джарвиса.

На сей раз Тарасов кулак врезался в дверь.

– Мальчики, - раздалось за дверью, - кто же так стучится? Вы же дверь с петель сорвете. Сейчас открою. ..

Наталья Алексеевна некоторое время возилась с замком. Тарас, потряхивая ушибленной рукой, выстонал сквозь зубы:

– Ты Джарвиса не трогай.

– Господи, - вздохнул я, - да кто его трогает? Тоже мне братство по оружию, телок они вместе в портвейне купали...

Дверь распахнулась. На пороге стояла Наталья Алексеевна, одетая просто и мило.

За ее спиной был виден накрытый стол.

В центре стола лежал шмат буженины, запеченной в тесте. Он громоздился аппетитно пахнущей бугристой горой. Он коричневел хрусткой даже на вид корочкой, а вокруг него была разложена зелень. Рядом стояла миска мелко нарубленной редиски с луком, залитой сметаной. Из черной латки показывала свой бок утка, набитая печеными яблоками. Гора свежайшего хлеба и графинчик водки, запотевший, чуть подтекающий по стенкам.

– Проходите же, - позвала Наталья Алексеевна, - проходите... Что же вы стоите?

Мы вошли в комнату. Наталья закрыла за нами дверь и заперла ее на ключ.

– Гы, - засмеялся Тарас, - соседи жрать сбегутся...

– Да нет, - улыбнулась Наталья Алексеевна, - соседи у меня другое едят.

Мы сели. Тарас, не обинуясь, сразу налил себе полную рюмку всклянь, протянул графин мне. Я помотал головой.

Наталья Алексеевна уселась тоже, подвинула стул поближе к столу.

– Вы сами будете накладывать?

Я поглядел на голую смуглую шею Натальи Алексеевны, на полуоткрытую грудь и тихо сказал:

– Вам очень идет... это платье...

Тарас меж тем лихо взрезывал буженину, почти не встряхивая стол, так что водка в рюмке была неколебима.

– Сами, - чуть не пропел он, - самисамисами, Наталья Алексеевна, а я домашнее задание не выполнил и уже, как видно, не выполню. Я ни... черта не разобрался, где там у этой лягвы что расположено.

Тарас бухнул себе на тарелку кусок сочащейся буженины с вдавленными в мягкое мясо белыми чесночинками, зачерпнул салат.

– Двойку поставлю, - улыбнулась Наталья Алексеевна, рассматривая скатерть.