Судьба драконов в послевоенной галактике

Кто-то словно толкнул меня в бок, и я брякнул:

– Коллега сержант, воспитанник Тарас превратился в краба.

– Ой, - воскликнула мама сержанта и прикрыла рот руками.

Я увидел, как на лбу у сержанта выступил пот.

Человек со стеком искоса посмотрел на меня и укоризненно заметил:

– Воспитанник Джек, это формулируется несколько иначе, не так ли, коллега Джон?

– Так точно, - хриплым голосом доложился сержант, - воспитанник Тарас перешел на работу тренажером в особо опасном ярусе. Встречи и собеседования нежелательны.

– О, - одобрительно кивнул я, - стандартная, не лишенная романтической мужественности и канцелярской монументальности формулировка.

– Как это... крабом?
– выговорила мама сержанта.
– Что это... крабом?

– Позвольте, - изящно беря ее за локоток, сказал начальник школ, - я вам постараюсь объяснить, но для начала вопрос, небольшой вопросец: что для вас милее, любезнее, важнее - душа или тело?

– Душа!
– не подумав, бухнула мама сержанта.

Сержант закусил нижнюю губу.

Я довольно громко сказал:

– Коллега сержант, разрешите пройти в карантин? Коллега начальник школ, разрешите заметить: ваш вопрос некорректен. Если отвлечься от этики, даже с логической стороны он требует уточнений... Например, что называть душой, а что телом? Можно ли речь считать душой? Можно ли физический образ человека, появляющийся в вашем сознании, в поле вашего зрения, считать телом?

Сержант крякнул от удивления.

Начальник школ усмехнулся.

Мама сержанта неуверенно спросила у сына:

– Что-то он глупость какую-то смолол, Джончик?

– Вовсе не глупость, - ответил за Джона человек со стеком, - и вы сейчас убедитесь, что это вовсе не глупость. Если вам важна душа, а не тело, жалкое вместилище души, то значит, вам все равно будет, кто стоит перед вами - красивый стройный парень или гигантский полупрозрачный краб...

________________________________________________________________

В карантине никого не было.

Светили лампочки и стоял дневальный у тумбочки.

– Смирно!
– крикнул Диего и улыбнулся. Он сегодня был дневальным.

– Вольно!
– ответил я.
– Отдыхай... Где все?

Диего уселся на тумбочку и объяснил ситуацию.

– К сержанту маманя приехала, он раздал всем хлыстики, старшим поставил Саньку и отправил к царевнам. А ты как? Тарас где?

– Попрощайся с Тарасом, - сказал я, - Тарас теперь клешнями щелкает.

– Что, - подивился Диего, - правда, что ли?

– Правда, правда.

– Елки-палки, - Диего покачал головой, - я думал, врут.

Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.

– Сержант, - сказал я, - мне по дороге встретился и просил передать: не будить Джекки Никольса ни под каким видом...

– Джекки, - Диего покачал головой, - так Тарас - точно?

– Точно, точно, - я зевнул и стал укладываться.

– Тут такое дело, - объяснил Диего, - Куродо две пайки принес: твою и Тарасову...

– Мою тоже съешь, - я положил голову на подушку, - за мое здоровье...

Диего открыл мою тумбочку, достал оттуда здоровенный шмат белого хлеба с твердым круглым куском желтого масла и двумя кусками сахара.

– Не, - сказал Диего, - я Тарасову съем, а твою не буду. Неловко как-то...

Я открыл глаза, сел в постели.

– Ну, ладно, давай, если ты такой... интеллигент.

Хлеб был мягк и пахуч. Я не стал раздавливать кругляшок масла. Проглотил так. Грыз сахар и заедал его хлебом.

– Мы уж думали - все... Ни Тараса, ни тебя... А на вечерней поверке сержант нам объявил, мол, возвращаетесь.

– Порадовал, - усмехнулся я, - сука. Боялся рапорта.

– Да никто бы не стал писать, - махнул рукой Диего, - у нас таких головастых, как ты, нету...

– Ничего, - я доел свою пайку, - теперь появились. Такой рапорт закачу. Будет помнить.

Я бухнулся на подушку и тотчас провалился в сон.

____________________________________________________ ____________

Я написал рапорт и отправил его через Наталью Алексеевну в штаб "отпетых".

Наталья Алексеевна оставила меня после урока и попыталась отсоветовать мне "закладывать" сержанта.

– Он же тебя схавает, а то, что останется, в такой гарнизон выплюнет. ..

– Схавает, - согласился я, - уже хавает.

Мы сидели в классе, где по стенам были развешаны плакаты, изображающие прыгунов, царевен, борцов со вскрытыми телами. Безобразные чудища напоказ выставляли безобразное сплетение своих внутренностей. Кроме того, в классе стояли чучела тех же рептилий. Скалящиеся, вываливающие свои языки, готовящиеся к прыжку, напрягшие свои мускулы - казалось, они застыли лишь на миг, замерли, чтобы наброситься друг на друга? На нас с Натальей?

– Так что же ты?
– спросила учительница.

– Ничего. Я как вспомню Тараса...

– А что - Тарас?
– Наталья Алексеевна пожала плечами.
– Денек порасстраивался и знаешь как прижился? У! Жрет за двоих, скандалит за пятерых, работает за...
– Наталья Алексеевна улыбнулась, - одного.

– А где он работает?
– с некоторым усилием спросил я.

– Прыгунов тренирует... Ничего... Сносно. Цапает их как надо. Учит реактивности.

– А вы говорите, работает за одного, - усмехнулся я.

– Сначала работал за двоих, а теперь разленился, - Наталья Алексеевна зевнула, - если так дальше дело пойдет, отправлю в лабораторию на недельку-другую. Как у него полклешни отщипнут проверять на регенерацию узнает, как лениться. Давай сюда свой рапорт. А на меня рапорт написать не хочешь?

– На вас - нет, - просто ответил я.

_____________ ___________________________________________________

А потом нас повезли смотреть фильм. Мы ехали в грузовике. Кроме нас, везли ребят и из других карантинов.

Я сидел рядом с Куродо, глядел на скользящий над нами серый высокий потолок подземелья, равномерно поделенный не слепящими, мягкими фонарями. Фонари напоминали гигантские груши. Они были ввинчены в потолок и набухали светом.

Машина затормозила. Из кабины выглянул сержант.