Судьба драконов в послевоенной галактике

– А,а, а... ебте... ебте.. а,а, - полковник наконец справился с обуявшим его волнением, - ебте, - сказал он, - он опасается! ребята! подучить!
– полковник потряс сжатым кулаком, - на тебя полет к далеким звездам плохо действует!.. Педагог! Песталоцци! Дистервег, ебте, с Гербартом! В кантину! И с песней! с песней!

Как и следовало ожидать, дело застопорилось на первых же двух строчках: "Непобедимы, как орлы, как львы, неустрашимы!"

– Ббте, - прервал нас полковник, - это строевая или похоронный марш! Надо, ебте, так орать, чтобы стены дрожали и двери с петель срывались, чтобы старик в своем логове слышал и со-ебте-дрогался... А вы что, ебте, затянули? Это не орлы и не львы, а пара гнедых, запряженных зарею, ебте! Запевай сначала!

После трех неудачных попыток полковник махнул рукой.

– Мишка, пускай твои орлы и львы добираются до кантины ползком и на четвереньках, раз не хотят, ебте, петь, пускай ползут и карабкаются, а после, ебте, приема пищи бегом - на плац...

– К пальмам?
– уточнил Мишель.

– К пальмам, к пальмам, - покивал полковник, - раз вы, бедолаги, так застоялись, так кровь у вас играет, то ввот, ебте, мы ее и разгоним, кровушку-то, я вам устрою неделю аттракционов...

В кантине Мишель дохлебал суп, облизал ложку и пообещал:

– Если я узнаю, кто стуканул, - утоплю в сортире. Раньше времени у меня "вонючим" станет.

– А почему ты думаешь, - поинтересовался Валентин Аскерханович, - что кто-то стукнул? Может, никто и не стучал? Может, доктор спохватился, позвонил Пиздею, а Пиздей догадался?

Сердце у меня стучало.

"Да что это, - думал я, - только-только все устроилось, все утряслось, только-только я вырвался из этого ада, перестал быть "младенцем", только-только за моей спиной появился этот Мишель, ведь исчезни он или возненавидь он меня - и все, и все оборвется, и все закрутитсся по новой, еще страшнее, еще отчаянней..."

– Ты чего, Валя, - деловито объяснил Хуан, - с какой сырости Фарамунду спохватываться?.. Ну, нету и нету, мало ли где бродит? В пещеру поскакала... А Пиздей? У нашего Пиздея в мозгу четыре извилины - вот так, - Хуан показал, - крест-накрест. Где ему догадаться?

– Зато нам, - встрял Пауль, - догадаться легче легкого и необходимей необходимого. Помнится, мы на Дъего, - он так и произнес "Диего" с твердым "Д" " - Дъего грешили, но сдается мне, что ошибочка здесь у нас вышла.

Я почувствовал, что на меня смотрят, и постарался поскорее доесть суп.

Я взялся за кашу.

– Не давись, - посоветовал мне Хуан, - ешь не спеша, тщательно пережевывай пищу.

___________________________________________________________

В казарме меня отвели в сортир.

Против меня стояли Хуан, Пауль, Мишель, Валентин Аскерханович, и еще двое старых "отпетых", не знакомых мне по именам. Всех - не упомнишь.

– Что ж, - сказал Пауль, - все в сборе и можно начинать суд чести, как любит выражаться наш дорогой Пиздей.

– Ты сам вроде Пиздея, - прервал Пауля Мишель, - какой там суд? Просто смазать по рылу, чтобы не забывался, и пускай скоблит сортир до потери пульса...

– Ни хера подобного, - покачал головой Хуан.
– Здесь дело не в суде, это ты, Мишель, прав. Здесь не один суд нужен, но, - Хуан поднял вверх палец, - но... следствие, а всем нам, не волонтерам и не идейным, вроде Пауля и этого вот, - он ткнул в меня, - хорошо известно, что такое следствие и с чем его - ам-ам - едят... Мишель, с чем его едят?

– С говном, - быстро ответил Мишель и улыбнулся, очевидно вспомнив что-то давно позабытое.

– Ребята, - сказал Валентин Аскерханович, - так, может, он и не стукач?

– Может, - согласился Хуан, - может. Кто спорит? Поэтому мы и говорим не просто так - смазал по рылу и пошел: это - не наши методы, а провел работу разъяснительную, дознавательную и воспитательную!

Хуан строго поглядел на меня и спросил:

– Согласны?

Я кивнул:

– Согласен.

За спинами моих судей вытянулись в ряд на стене ослепительно белые писсуары, так, будто кто-то спрятанный многоязыкий дразнил меня, высовывал вмиг окаменевшие уродливые языки с глубокими, будто выдолбленными, выемками.

И еще урчала, журчала вода в трубах.

"Куда я попал?
– в ужасе подумал я.
– Зачем я сюда попал? Это скоты, животные, рептилии хуже драконов, их и надо загонять в пещеры глубже и дальше от людских, от человеческих глаз, чтобы не смели показываться. Скоты, скоты, скоты..."

И ярость заполонила, захлестнула все мое существо.

– Отлично, - Хуан поднял руку разомкнутой, раскрытой ладонью вверх, судьи и следователи, - готовы? Все перессали?

– Погоди, - сказал Пауль, - я еще не успел.

Он расстегнул ширинку и принялся мочиться на меня. Я отступил на шаг.

Пауль застегнулся и не без удовольствия заметил:

– Пародист, подотрешь.

– Я не Пародист, - сказал я.

– Ты - Ббте-Пародист, - улыбнулся Пауль.

– Я - Джек Никольс , - упрямо повторил я, - и я ничего подтирать не буду.

– Тобой подотрут, - спокойно сказал Хуан, - а пока не подтерли, объясни-ка нам, грешным, кто, по-твоему, мог сломать кайф у роты. У роты! со значением повторил Хуан.
– Это такое преступление - ему просто названия нет. Мало того, что не дал потоптать лягву, так еще и добился вместо полетов тренировочного бега по затхлым пещерам. Кто эта сука?

Меня выколачивала ненависть, и, глядя прямо в лицо Хуану, я четко выговорил:

– А вам, коллега, только полезно побегать по пещерам жирок растрясти...

Хуан метнулся ко мне, но мне удалось не просто уклониться, но нанести удар, к тому же Хуан поскользнулся в луже, набрызганной Паулем.

Я прижался к стене, Хуан хлопнулся на пол.

"Молчи, - что-то шепнуло мне, - молчи", - но меня несло.

– Видите, коллега, - сказал я, - подтерли лужу как раз вами, а не мной. Обратите внимание на ваши брюки.

И тут рассмеялся Мишель.

– Э, - сказал он, - Хуан, Одноглазый, конечно, борзой, но ты тоже раньше времени кулаками стал махать. Сходи к Наркулу - пусть новое х/б выдаст, а то смердишь, как обсикавшийся пудель, бледный вид и мокрые ноги. Иди, иди.

– Мразь, - с удовольствием выговорил Хуан, обращаясь ко мне, - я тебя сегодня затопчу.

Я сжал кулаки, чуть наклонился вперед.

– Переоденьтесь, - вежливо посоветовал я Хуану, - вы испачкались.

– Ат...
– Хуан проглотил ругательство, повернулся и вышел вон.