Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Судьба и книги Артема Веселого
Шрифт:

О замысле создать произведение о революции 1905 года говорит опись «Пятый год», включившая 171 название. Много книг по истории первой русской революции, собранных Артемом Веселым, издавалось к ее 20-летнему юбилею. В библиотеке имелось много изданий 1905–1906 годов. Опись сохранила названия книг писателей, посвятивших 1905-му году свои романы, повести и рассказы.

К изучению специальной литературы, посвященной казачеству, Артем Веселый приступил в связи с возникновением замысла написать исторический роман о завоевании Ермаком Сибири. Он изучил все вышедшие за этот период тома «Собраний русских летописей», перечень которых находим в описи, озаглавленной «Гуляй Волга». В библиотеке имелись труды дореволюционных и советских историков, занимавшихся историей

русского государства эпохи феодализма, историей крестьянства и хозяйства России того времени.

Тщательно подбирались книги по истории Сибири, Украины и Белоруссии, работы о восстаниях Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева, об эпохе Ивана Грозного и все, что было написано о Ермаке.

В разделе «Гуляй Волга» перечислены 272 книги.

Из авторов, писавших о Сибири и сибирских народах, Артем Веселый упомянул Н. С. Лескова, А. П. Щапова, Н. М. Ядринцева. Читал он и специальную литературу: «месяца два я читал книжки о выделке оружия…»

Им собиралась житийная литература, труды по истории церкви, старообрядчества и сектантства.

Работая над «Гуляй Волгой», Артем Веселый обратился к этнографии и фольклору В описи, озаглавленной «Этно» значатся 233 книги. Среди них такие ценные издания, как 10 выпусков «Песен» И. Киреевского, «Сборник Кирши Данилова», «Песни разных народов» Н. Берга, 10 выпусков «Народных песен» А. Соболевского и другие.

Часть этнографического раздела библиотеки составляли сборники былин; среди них «Архангельские былины» А. Григорьева, «Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга, «Печорские былины» Н. Е. Ончукова.

Артем Веселый собирал сказки. «Чтобы создать себе настроение, — рассказывал он, — я решил взяться за народное творчество, и год читал монгольские сказки, сказки всех сибирских народов. Сказок я прочитал неимоверное количество. У меня после этого дело пошло как-то легче».

В «Литературных додарках» [64] к роману «Гуляй Волга» Артем Веселый приводит тексты четырех сказок — остяцкой, вогульской, киргизской и татарской.

О том, что давало ему чтение сказок, видно из двух примеров.

64

Додарок— добавление к подарку. Неологизм Артема Веселого.

В одной индийской сказке сборника С. Ф. Ольденбурга рассказывается, как мачеха дурно обращалась с детьми и была до того скупа, что взяв зерно, разделила его на пять частей и дала по крошке каждой из падчериц. На полях книги Артем написал: «Одно пшеничное зерно он раскусил пополам и половину дал ей». В «Гуляй Волге» татарский хан уговаривая девушку-волжанку Забаву ответить на его любовь, обещает: «Последнее пшеничное зерно раскушу пополам и половину отдам тебе…». Поэтический образ получил в романе иную трактовку.

В тексте другой сказки Артем подчеркнул слова: «…глубокие следы ног». Рядом на полях написал: «Они так протоптали дорогу, что по сторонам образовались высокие стены». Эта запись была изменена и включена в легенду о Забаве, которой хан приказал перетаскать ведрами озеро в Волгу. «Забава протоптала через гору тропу в человеческий рост».

Среди книг советских писателей, писавших на исторические темы, в библиотеке Артема Веселого была трагедия К. А. Тренева «Пугачевщина», поэмы В. В. Каменского «Болотников» и «Стенька Разин», романы К. Г. Шильдкрета «Иван Грозный» и «Мамура».

Артем Веселый рассказывал:

Весной 1927 года мы в компании студентов поехали на Урал, на Чусовую. Это главное место действия купцов Строгановых. Мы купили лодку у рыбаков, выплыли на Каму, потом по Волге до низовья ее. И вот первые настоящие строки именно оттуда 4 .

Такие поездки он совершал ежегодно. В «Словце конечном» к «Гуляй Волге» Артем Веселый писал:

Зимами я дневал и ночевал в книгохранилищах, а с весны распускал парус

и плыл по следам Ярмака — Волгою, Камою, Чусовой, Иртышем, — кормясь с ружья и сети. За шесть годов перерыл гору книг, проплыл по русским и сибирским реками под двенадцать тысяч верст.

В его библиотеке нашли место книги «Охота на уток» и «Охота на степную дичь» Каверзнева, «По таежной реке» Сдобнова, «Рыболов» Антонова, «Сеть рыболовная» Мякеляйнена и тому подобные, отнесенные к разделу «Архив плаванья».

Видное место в библиотеке занимали книги по проблемам творчества. В описи среди других отмечены книги И. М. Нусинова «Проблема исторического романа» (Гюго, А. Франс), М. И. Беккера «Писатель за работой», Б. В. Томашевского «Теория литературы», работы В. Волькенштейна о драматургии.

Пятитомное исследование И. Тэна «Философия искусства» соседствовало с книгами по истории западно-европейской литературы А. В. Луначарского, П. С. Когана и других авторов, с литературой о творчестве русских и европейских классиков.

Стихотворение в прозе «Книга» родилось в результате размышлений Артема Веселого о будущем литературы и книгопечатания.

При его жизни оно не публиковалось.

КНИГА
1
Завернем, дружок, в лавку букиниста, помечтаем над книгами… Какая серость шрифтов. Какое удручающее однообразие печатных пустынь. Тут иллюстрация подана, точно через рябое стекло. Там музыкальная фраза надломлена переносом на новую страницу. Подобно червям на падали, кишат опечатки. Мудрое и глупое слово идут по тропе одной строки. Полчища букв, похожих одна на другую, как дождевые капли. Строгость стройных строк там, где нужно волнение. Одним шрифтом набраны и отпечатаны Хлебников и Халтаузен. Проза — солома, мякина, чертополох. Поэзия… В болото бы сего пиита изучать ритмику стиха у лягушек. Критика — мягко говоря — святочных масок пляска.
2
Нас гнетет несовершенство вещей… Когда же, наконец: Меж строк прорастет трава? В зарослях зеленых строк крякнет утка? Со страницы загремит морской прибой? В книге о гибели «Челюскина» застонет и загудит штормовой океан? Из пушкинского стиха, точно из куста, сверкнет соловьиный свист? Емкость книги? Вкус книги? Запах книги? Волнение и трепет страстей в строке? Поэт + музыкант + живописец? Когда же, наконец, строки закипят по странице, подобны листьям весенней березы? Строки заплещутся по странице, словно праздничные флаги над кораблем? В книге — рельеф гор, глубина реки, простор степей? Знак —? знак —!.. А где же знаки удивления, недоумения, досады, восторга, ненависти, приязни?
Поделиться с друзьями: