Судьба королевского наследника

Слишком много эмоций мелькает на его лице, чтобы дать им название.

— Черт, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы, его хватка усиливается на моем запястье и шее.

Он собирается поцеловать меня?

Тепло его дыхания касается моих губ, и наши взгляды встречаются, когда мы слишком близко, чтобы видеть друг друга. Мое сердце беспорядочно бьется в груди, как будто пытается предупредить меня бежать, убираться ко всем чертям, как это сделали птицы.

Я никогда не умела хорошо слушать.

Мои губы слегка приоткрываются, и Найт принимает решение.

Он впивается в них своими.

Мой желудок опускается на землю, а вены наполняются огнем, когда я углубляю поцелуй. Его пальцы скользят по изгибу моего горла к задней части шеи, подталкивая меня ближе к нему. Электричество обжигает мою плоть, чем дольше мы соединены, и я бесцельно тянусь к его затылку, хватая его за волосы и дергая за них. Мне нужно быть ближе, намного ближе. Мне нужно знать, как ощущается его кожа под моей — боже. Что за черт.

Он отталкивает меня, и я падаю вперед из-за его отсутствия. В ушах гудит от выброса адреналина, который все еще бурлит в моем теле и врезается во все эмоции на своем пути вниз. Моя голова кружится от усталости, когда я пытаюсь забыть о том, что только что произошло.

— Твою мать…

— Хорошо. Подожди, — я отталкиваюсь от земли, наконец-то мне удается подняться на ноги, но к тому времени, как я поднимаюсь в полный рост, Найт уходит.

Он уничтожил последний поцелуй, застывший в моей памяти. Это было по-другому. Темнее. Еще могущественнее.

От этого поцелуя у меня в животе не запорхали бабочки, потому что он уничтожил каждую из них одним движением языка.

Десять

Найт

Два года назад

Я сажусь в кресло и наблюдаю, как наш дворецкий относит длинную прямоугольную тарелку к концу стола. Мы все знаем, какого черта была созвана эта встреча, я просто хотел бы, чтобы у меня было больше времени. Я не хочу отправляться в гребаный человеческий мир, даже если наш все еще просто существует в нем. Крид не против быть там, но мы все знали, что он сказал это только для того, чтобы сохранить задницу Министерства красивой и смазанной маслом. Моя очередь. Блядь.

Я чувствую на себе взгляды Ледженда и Сина, но стараюсь не обращать на них внимания. Ледженд, в частности, этот ублюдок, не может дождаться, когда я уйду, чтобы он мог использовать все мое дерьмо. Даже при том, что у него есть свое, и может быть свое из всего, что есть у меня, он все равно получает больше радости, используя то, что ему не принадлежит.

— Что ты думаешь? — спрашивает моя мать.

Стол медленно тает и превращается из жидкого золота в твердое, с замысловатой резьбой по основанию. Они рассказывают историю, такую же неубедительную, как та, что происходит прямо сейчас между матерью и Магдаленой. Магдалена — лидер Магов, представляющая их в целом как часть Министерства. Чертовски раздражает эго размером с драконье дерьмо.

— Я думаю, что вы оба подписали контракт, в котором говорится, что мальчики, прошу прощения, Лорды, будут посещать Университет Рата как положено, как и все одаренные после окончания средней школы. Это позволяет нашему виду существовать среди людей и учит наш вид видеть в Бездарных нечто иное, чем, ну, домашних животных. Помимо этого, Лордов всю свою жизнь окружали стигийцы. Им нужно будет научиться, по крайней мере, терпимо относиться и к аргентам, особенно если они намерены заполучить корону. Я хочу знать, кто хотел, чтобы все это стало демократией.

— Они не смогут существовать среди многих из них, — отвечает моя мать с той развязностью, которой может обладать только она.

— Ну, это просто неправда, и мы с тобой оба это знаем, — шепчет Магдалена с бокалом вина в руке. Розовая жидкость кружится внутри него с блеском, таким же бледным, как ее выкрашенные в белый цвет ногти, постукивающие по бокалу.

Белые ногти, белое платье, белая гребаная подводка для глаз, подведенная вдоль век — у этих ненавистников темной магии она всегда белая. Так отчаянно пытаются причислить себя к чистым, как будто это поможет им попасть туда, куда, по их мнению, они попадут после смерти.

Что забавно, так это то, что ложь и интриги исходят не от стигийцев. Они исходят от других. Мы, темные из нашего рода, такие, какие мы есть, и нас не волнует, что другие говорят по этому поводу. Они? Пш, они прячутся внутри себя, преуменьшают свои достоинства и приукрашивают, чтобы не играть на твоих чувствах.

Такой жалкий образ мышления Бездарных.

— Могу ли я что-нибудь сказать? — Я подаю голос со своей стороны стола. Весь вечер я наблюдал, как они ходят по лезвию ножа туда-сюда. Син и Ледженд оба ушли от разговора, Ледженд играет с Магом. К счастью, не с тем, кто сейчас за моим столом. Не то чтобы Магдалена не привлекательна. Все маги такие. Они способны накладывать заклятия, которые одновременно замораживают их старение и придают им желаемый вид. Это весело, пока Маг не оседлает твой член, а заклятие не иссякнет, и ты не обнаружишь, что был по самые яйца в Дженис с соседней улицы. Гребаный обман.

Магдалена переводит свой пристальный взгляд сирены на меня. Ее кожа блестит тем сильнее, чем злее она становится, и мне приходится проглотить волшебные шутки. Она также могла бы превратить меня в Дженис с соседней улицы, и хотя лично для меня в этом не было бы ничего плохого, я знаю, что моя мать превратила бы ее задницу в пыль. Что спровоцировало бы скорее Вторую войну.

Последнее все еще жжет мне мозг, поэтому я бы избегал этого дерьма любой ценой.

— Говори, — тон Магдалены пробирает меня до костей.

Моя мама спокойно ставит свой бокал на стол, и я знаю, что она мысленно повторяет королевский указ, чтобы удержаться от того, чтобы вонзить зубы в шею этой женщины. Если бы она была кем угодно, кроме одного из четырех членов Министерства, она бы даже не колебалась. Разговор был бы уже окончен.

Мой рот кривится в ухмылке.

— Ну, я просто думаю, что это не имеет значения, потому что мы все знаем, что Крид будет первым, кто спарится и раскроет свой Дух, так к чему вся эта суета из-за меня? Достаточно того, что я не хочу идти, почему ты дразнишь меня?

— Сын… — Отец проплывает через дверной проем, прежде чем раствориться в воздухе. Зал заседаний в стигийском королевстве Рата — это передвижное помещение, которое перемещается по континенту, где бы они ни находились. Будь то здесь, в Стигии или у Аргентов.

— Что? — Я пожимаю плечами. — Это правда.

— Спаривание не имеет ничего общего с возрастом, — утверждает Магдалена. — Некоторые живут всю свою жизнь, так и не найдя хранителя своей души. — Ее взгляд слишком долго задерживается на моих отце и матери.