Судьба королевского наследника

Зачем я привел ее сюда, я не знаю.

Нет, это ложь. Я хотел увидеть ее белоснежные волосы, разметавшиеся по моим черным простыням, чтобы решить, нравится мне, как это выглядит, или нет. Оказывается, нравится.

Нравится, как она выглядит в моей комнате, и точка.

Здесь никогда никто не был, но я не собираюсь ей этого говорить. Девушкам нравится швырять это дерьмо тебе в лицо, когда дела идут наперекосяк, а они всегда идут наперекосяк. Я видел это больше раз, чем могу сосчитать, с моим отцом и его многочисленными любовницами.

Причина номер один, по которой мы придерживаемся изначальной части Одаренности. Трахни и забудь. Не притворяйся, что меня интересует нечто большее, чем бархат между женских ног. Не то чтобы я мог даже переварить мысль о том, чтобы трахаться с кем-то еще прямо сейчас. Когда предлагала Алекс и ее слова не подействовали, она разделась в фойе, мои братья и родители были прямо там, чтобы засвидетельствовать, но никакая часть меня не была заинтригована бесплатным угощением, которое мне предложили.

На самом деле, когда я придвинулся к ней поближе, чтобы сказать ей об этом, желчь подступила к моему горлу, затем пришел гнев, и мне пришлось убираться нахуй.

Вернуться к моей девушке.

К моей киске.

Паре.

Мои брови хмурятся, и я смотрю на ее грудь, которая поднимается и опускается, на ее твердые соски, когда она спит, похожая на темного ангела, на которого я хочу забраться, подрезать ей крылья и запустить в них когти, хотя бы для того, чтобы она не улетела.

Чертовски раздражает.

Я не должен хотеть, чтобы она оставалась, но я не уверен, что мне ненавистна мысль о том, что она моя. Она дерзкая.

Пламенная, и наши тела подходят друг другу, как луна и полночь.

Теперь, когда я узнаю это чувство, я ощущаю его с самого первого дня.

С той первой игры на Земле.

Может быть, еще раньше.

Но она слабая.

Бездарная.

— Я думал, мы не можем спариваться с Бездарными? — я рычу, стиснув зубы.

Зара приподнимает бровь, ее проколотый язычок скользит по губе.

— Ты не можешь.

Мой разговор с Магом возвращается с удвоенной силой, и когда я чувствую, как теплая жидкость стекает по моей груди, я смотрю вниз.

Когти. Большие, черные, острые когти вырвались из моих пальцев, и на этот раз я их даже не почувствовал. Мой Дух подобен маяку в моей груди, зовущему девушку рядом с нами. Девушка, которая не может быть тем, кем кажется.

Наши дары не доходят до тех, у кого их нет.

Наши боги не дают нам сломанных судеб.

Потомки Деверо, превратившиеся в пепел и просочившиеся в почву этой земли, не пустили бы ее в эти стены, не покопавшись в ее сознании, если бы они не знали чего-то, чего не знаю я. Если бы они не могли видеть за завесой, которой я загораживаюсь, когда пытаюсь проникнуть в нее.

Кровь стекает по моим ребрам из тех мест, где мои когти вонзились в плоть, и Лондон шевелится, ее ноздри раздуваются, нюхая воздух. Ее веки слегка подрагивают, и мой пульс тяжело колотится в груди.

Она нюхает меня, как будто знает, что я принадлежу ей.

Так почему же она не признает этого? Почему не заявляет о своих правах?

Медленно ее веки открываются, большие голубые глаза встречаются с моими, прежде чем опуститься на порезы у меня на животе.

Она не подпрыгивает и не паникует. Она зевает, хмуро глядя на это место.

— У тебя идет кровь.

Я жду большего.

Чтобы она взбесилась и попыталась мне помочь. Зализывать свои раны, потому что вид ее раненого партнера заставляет ее чувствовать тошноту внутри, переполненную гневом и яростью, как я почувствовал, когда увидел, как она плачет. Видел, как у нее текла кровь, хотя это не было результатом моего укуса.

Но она ничего из этого не делает.

Лондон встает, и когда она это делает, она прячется от меня, оборачивая одеяло вокруг своего тела, когда соскальзывает с кровати.

Я приподнимаюсь, взбешенный, наблюдая, как она заправляет ноги в шорты и натягивает майку обратно, как будто это самая раздражающая вещь. Она не хочет носить ограничивающую одежду.

Она хочет футболку, похожую на полдюжины, которые я взял из ее комнаты и которые принадлежали другому мужчине. Ничтожному гребаному Бездарному мужчине.

Она поворачивается ко мне лицом, и я пододвигаюсь к краю кровати, мои ноги раздвигаются, ожидая, когда она подойдет ко мне.

Лондон смотрит на дверь.

— Когда я смогу вернуться домой, Найт?

Мои губы кривятся, и я слетаю с кровати. Она думает о том, чтобы уйти от меня, пока я думаю о том, чтобы удержать ее?

На хуй ее.

К черту это.

— Как насчет никогда.

Ее голова откидывается назад.

Хорошо. Я завладел ее вниманием.

— Может быть, я буду держать тебя здесь взаперти, пока твое никчемное, Бездарное тело не состарится и не откажется от тебя.

— Не смешно.

— Я смеюсь? — Мои брови приподнимаются. — Ты думаешь, я должен отправить тебя обратно? Потому что я этого не сделаю. Люди могут быть здесь домашними животными. Может быть, я надену на твою шею ошейник и заставлю тебя есть с гребаного пола.

Страх заползает в ее голубые глаза, и я бью кулаком по стене рядом с ее головой.

Мне чертовски неприятно это видеть.

— Почему ты это делаешь? — кричит она. — Если я тебе не нравлюсь, почему я здесь? Почему ты забрал меня из моего дома?!

— Я твой гребаный дом! — я кричу, чувствуя, как мой дар всплывает на поверхность. — В этом-то и заключается гребаная проблема!

Она откидывает голову назад, в ее взгляде читается замешательство.

— Я не понимаю. Ты похитил меня.

— Я не похищал тебя. Мне дали тебя, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Судьба создала тебя для меня.

— Я не твоя.

— Моя! — я взрываюсь. — Почему ты борешься со мной?!

— О чем ты говоришь, Найт? — кричит она со слезами на глазах. — Я сделала все возможное, чтобы не сойти с ума, и учитывая это, я думаю, что проделала хорошую работу. Ты несправедлив.