Судьба королевского наследника

Я моргаю, а затем разворачиваюсь обратно к двери.

Взявшись за ручку, я поворачиваю ее, приоткрывая, и наклоняю голову, чтобы выглянуть наружу.

Коридор встречает меня мерцающим светом и красным бархатным ковром, как и раньше. Я медленно выхожу, и дверь захлопывается у меня за спиной, заставляя подпрыгнуть. Я делаю шаг, моя нога застывает в воздухе, когда гребаная кровать, в очередной раз, оказывается передо мной.

Я разворачиваюсь к двери, распахивая ее на этот раз так сильно, что она ударяется о стену, а изображение за ней дрожит.

— Что за хуйня…

— Он запер тебя.

У меня вырывается тихий вскрик, потому что, ну я в другом гребаном мире. Никто не знает, что скрывается за углом.

Когда я оборачиваюсь, то вижу девушку в черно-фиолетовой униформе горничной, такую скромную, какую можно найти в универмагах в октябре.

— Ты не сможешь выбраться, сколько бы раз ни пыталась. — Она приподнимает плечо, голубые глаза сверкают, когда она наклоняет голову. Озорная улыбка играет на ее губах. — Ты первая Бездарная, которую они когда-либо приводили домой. Интересно, почему.

— Есть какие-нибудь догадки, которыми ты хочешь поделиться? — спрашиваю я, оглядывая ее.

Ее уши подрезаны вокруг мочки, и хотя ее лицо в некотором роде ангельское, я не могу догадаться, кто она такая.

— Нет. — Она улыбается, подходя ближе. Заглядывает в комнату, качая головой. — Жаль, что здесь пусто. Раньше такого не было.

Мои брови хмурятся, и когда я оглядываюсь, горничной уже нет.

Вздыхая, я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней, надолго закрывая глаза.

Ну, по крайней мере, он не «стер» дверь, как сказал Синнер. Тогда я могла бы запаниковать.

Может быть, выброситься из окна и посмотреть, не подхватит ли меня какая-нибудь волшебная, невидимая подушка по пути вниз. Может быть, появится что-то вроде ковра-самолета Аладдина.

Может быть, я бы просто размазалась по всему цементу, все проблемы Найта были бы решены, и Бен был бы совсем один в целом мире.

Мне нужно домой. Он, наверное, волнуется, и я скучаю по нему.

Мой взгляд падает на пустое место на стене. Она фиолетовая и большая, в центре ничего нет, черные подсвечники с кричащими черепами на концах и плавающим в них мерцающим огнем.

Я подхожу ближе, навожу руку на пламя, чтобы посмотреть, теплое ли оно на ощупь или это какой-то обман, но оно не только горячее, но и вспыхивает, как будто под угрозой моей близости, огонь перекатывается по моей ладони и обволакивает ее, взрываясь и поглощая, и все, что я могу сделать, это смотреть.

Я отстраняюсь, переводя взгляд со своей руки на подсвечник. Мои глаза широко распахиваются, и я визжу, когда вижу, как огонь опаляет рукав толстовки.

— О черт! — Я кричу, стягиваю ее через голову и выбрасываю. — Не психуй, не психуй…

Я приоткрываю один глаз, и мгновенно мои плечи опускаются. О, слава богу. Моя кожа не растаяла.

На самом деле…

Я приглядываюсь внимательнее, проводя пальцами по мягкой плоти.

— Даже красного пятнышка нет. — Я бросаю взгляд на сгоревшую толстовку, запах сажи в воздухе все еще настолько свеж, что обжигает мой нос. — Но как?

Я машу рукой перед подсвечником, и на этот раз он светится только ярче, больше освещая комнату, и пустое пространство между висящими свечами горит. Не могу не думать, что это идеальное место для портрета.

Но кого?

Поворачиваясь, мои глаза впервые с тех пор, как я приехала, обводят пространство взглядом, улавливая больше теперь, когда я немного менее уверена, что Найт привел меня сюда как своего рода человеческую жертву, хотя не так давно я бы так не сказала.

Если бы он хотел моей смерти, ему не обязательно было привозить меня сюда, чтобы сделать это, верно?

Проводя пальцами по комоду, я выдвигаю ящики, но они пусты. Гигантский встроенный шкаф тоже, но туалетный столик из черного мрамора в углу с бордовыми лампочками, обвитыми золотыми клыками питона, — нет.

Внутри находится золотая щетка, ее ручке едва хватает длины, чтобы поместиться в моей ладони. Я выдергиваю несколько прядей волос, все еще покрытых на щетине, длинную вьющуюся нить, такую же черную, как ковер у меня под ногами. Переворачиваю ее, кровь в моих венах стынет, и я роняю ее на пол.

Она приземляется щетинистой стороной вниз, гребень смотрит на меня снизу вверх.

Треугольник с единственной вертикальной линией, проходящей через него.

В моем сознании вспыхивает моя шкатулка с драгоценностями, а также маленькая куколка, которая танцует внутри нее. Помню, я всегда думала, как странно, что у игрушки маленькой девочки есть танцующая Медуза, задрапированная в черный бархат, с глазами, которые светятся зеленым, когда в них смотришь, но мне нравится эта глупая штука. Полюбила ее настолько, что провезла ее через всю страну в университет.

Честно говоря, не уверена, откуда я это взяла, но этот символ, я наклоняюсь, вглядываясь в четкие линии вдоль тыльной стороны кисти, тот же самый.

Мой пульс бьется немного учащенно, и я поднимаю ее с пола, быстро запихивая в ящик.

Я поворачиваюсь, впервые замечая пульт на прикроватном столике, но когда я оглядываюсь, телевизора нет. Взяв его в руки, я нажимаю кнопку включения и медленно опускаюсь на кровать, когда черное облако скатывается по потолку, кружась передо мной.

Неуверенная в том, что делать, или это дерьмо сожрет меня, как пламя хотело сжечь меня, но не смогло, я просто смотрю на это.

Через мгновение оно вспыхивает, заставляя меня подпрыгнуть.

Я замираю, и оно делает это снова.

Сбитая с толку, я качаю головой.

— Послушай, я не уверена, что здесь нужно сделать… и я разговариваю с клубом дыма. — Я провожу рукой по лицу. И, блядь, схожу с ума. — Где, черт возьми, Найт?

Я стону.

Внезапно дым рассеивается, редеет, пока не становится почти прозрачным, и тогда появляется он.

Найт смотрит на меня в ответ, его глаза жестокие, на лице застыло убийственное выражение, его обычное выражение.

Он слегка покачивается, и я приподнимаю брови, понимая, что он идет, вдалеке слышен мягкий стук каблуков.

О, черт возьми, дым послушался меня.

Боясь спугнуть, ну, одного из нас… Предполагая, что это живое существо, я медленно поднимаю ноги, подгибая под себя.

— Покажи мне всего Найта.

Как при настройке объектива камеры, изображение уменьшается, показывая, Найта и Синнера, идущих бок о бок в одинаковых щегольских однотонных черных костюмах, их выражения лица совпадают, а глаза ярко-голубые на фоне цвета воронова крыла. Ледженд и Крид находятся рядом с ними, и по мере того, как дымчатый экран отдаляется, появляются его мать и тот, кто, без сомнения, является его отцом.