Судьба принцессы

— Продолжим? — предложил Вадерион.

Голова кружилась. Запоздало Элиэн вспомнила, что выпила полбутылки вина на голодный желудок. Неудивительно, что ее так развезло.

— Лучше в покои.

— Ты не дойдешь.

— Я не останусь у тебя.

— По-моему, я уже тысячу раз повторил, что не трону тебя, — тут же раздраженно произнес Вадерион.

Элиэн глянула на него со злостью, но внутренний голос напомнил, что темный свое слово пока держал. А голова кружилась все сильнее. Взгляд Элиэн остановился на его губах. Вадерион это почувствовал и самодовольно ухмыльнулся.

— Продолжим.

Он склонился к ней, но так и не перешел границу. Он вновь давал ей выбор.

— Всего лишь поцелуй?

— Ну раз большего не дают, а я скоро стояком дверь смогу вышибать, то да.

От этой невероятной пошлости Элиэн зарделась еще сильнее, но кивнула. Чужие губы вновь позволили ей забыть о том, что ее окружает. Так мягко и ласково. От этого внутри сладко потянуло.

* * *

Вадерион смотрел на спящую Элиэн. Ему, дроу, не нужны были свечи, чтобы рассмотреть что-то в полной темноте. Светлая спала и во сне выглядела еще моложе и невиннее, чем когда таяла от его поцелуев. Признаться, это был единственный момент вечера, который не вынуждал Вадерион скрипеть зубами от досады. Все обернулось еще хуже, чем можно было предположить. Несмотря на тщательно пестуемый образ безжалостного Темного Император, Вадерион не был таким уж бессердечным и чувство вины испытывал так же, как и другие живые существа. К примеру, когда его неверное решение стоило жизни сотням его воинам или когда его неспешность в войне привела к тому, что десятки детей темных оказались заперты в подвалах паладинов. Другой вопрос, что он никогда не признавался в этом, продолжая делать вид, что все было правильным и он не совершил ошибку. Однако от самого себя он правду никогда не прятал — только глупец не признает свои промахи. Сейчас был похожий случай, потому что больше не получалось отговориться холодностью и высокомерием, а также неразумностью светлой. Вадерион все же не был безусым юнцом и понимал, что в паре восемьсотлетнего мужчины, который за свою жизнь перебрал столько женщин, что сбился со счета, и невинной девушки, явно весьма молодой, большая ответственность лежала именно на первом. Он должен был позаботиться о своей партнерше, раз та не могла сделать этого сама, но ему было плевать на нее, а теперь приходилось расплачиваться грызущим изнутри чувством вины. Потому что он наконец понял все: и странную отчужденность Элиэн, и ее дерганность, и прокушенную до костей руку. Естественно, она будет смотреть на него с ненавистью. Но кто же мог предположить, что она окажется девственницей? В Темной Империи, не зря славившейся распутными нравами, невинную девицу не сыщешь даже с сотней факелов. С другой стороны, светлые наверняка большие моралисты, к тому же знатных девушек всегда берегут. В общем, Вадерион тот еще идиот. К такому выводу, увы, ему пришлось прийти. Теперь придется решать проблемы, которые он создал сам. Потому что он прекрасно помнил мальчишек из подвала Великого паладина де Гора: из десятка выжил лишь один, но и он на всю жизнь остался со шрамами, которые так и не залечило время. Стоило ли Вадериону тратить время и возиться со сломанной им же светлой? Ответ приходил сам собой, как только он встречался взглядом с голубыми глазами, в которых горел вызов. Такая маленькая, слабая — он двумя пальцами ей шейку сломает, — но все равно борется с ним. Давно ему не бросали вызов, и никогда это не делал настолько слабый эльф. За это он даже уважал Элиэн: она была бойцом. Будь она мужчиной, Вадерион ввел бы ее в свой ближний круг, как Сайла, Тейнола, Ринера и других. Он всегда ценил в первую очередь силу духа. Но Элиэн не была мужчиной или даже воином, она была слабой женщиной. Женщиной, которая первая видела в нем не могущественного Императора, а просто мужчину, со своими достоинствами и недостатками. Причем последних в ее глазах было намного больше. Она не воспринимала его как ценный приз и как лучшего из мужчин. Демонов Глубин ему в Империю, да любая из его любовниц отдала бы все, только чтобы выйти за него замуж. Элиэн воспринимала это как кабалу, и Вадерион осознавал, что это бесит его больше всего. Это задевало его мужскую гордость и требовало доказать, что она ошибается. Он понимал, что начинает вести себя как тот самый безусый юнец, но не мог, просто не мог оставить все как есть. Как она смеет сомневаться в нем? Называет уродом и смеется едва ли не в лицо! При этом в открытую дрожит и боится, что он вновь ее изнасилует. Чудесное сочетание, в котором Вадерион уже запутался. Одно он знал точно: будь у него возможность, он поцелует эту милую эльфийку еще раз — потому что невыразимо приятно видеть, как нахальство и упрямство сменяются в ее глазах на растерянность и полное подчинение ему.

Уже засыпая, Вадерион подумал, что, пожалуй, поиграет с Элиэн. Конечно, со временем она ему наскучит — слишком она неопытная, чтобы привлечь его интерес надолго, — но пока он все же потратит на нее немного своего времени. Невинная овечка, попавшая в лапы большого серого волка. Вадерион мысленно рассмеялся. И ее Стефали называла угрозой?

В этот момент спящая рядом Элиэн шевельнулась, и даже в темноте Вадерион разглядел очертания кинжала на ее бедре под платьем. Тут же вспомнилась буря в кабинете и слова Стефи о ноже у горла. Что ж, возможно, он поторопился с выводами, и девчонка может быть опаснее, чем кажется, пусть это и выглядит невероятным.

С твердой уверенностью, что с его чутким сном он легко успеет предупредить удар — даже если овечка решится воспользоваться его беспомощностью, — Вадерион уснул… чтобы проснуться от ощущения чужого взгляда. Он мгновенно распахнул глаза и увидел стоящую над ним Элиэн с ножом в рук. Молниеносно рванув эльфийку на себя, он перевернулся, придавливая ее к кровати и сжимая руку с ножом.

— Не трогай меня, — выкрикнула она, пытаясь вырваться из его стальной хватки.

Что он там говорил про чуткий сон и неопасную овечку?

— Собралась меня убить? — рыкнул он, сильнее сжимая запястья.

В ее голубых глазах страх сменился пониманием, с потом и злостью.

— Я яблоко резала!

Он перевел взгляд на ее вторую руку и увидел яркий зеленый бок яблока.

— Зачем тогда надо мной стояла? — уже без гнева, больше недовольно поинтересовался Вадерион, отпуская Элиэн. Та моментально оказалась максимально далеко от него, даже поднялась с кровати и отошла к двери.

— Думала разбудить.

— Разбудила? — не сдержал насмешки Вадерион: будь у него реакция чуть похуже, и он бы убил глупую девчонку.

— Нет, решила дать тебе еще поспать. Ты выглядел усталым, — просто ответила Элиэн, вновь сводя на нет все его бахвальство.

— Больше так не делай, я могу причинить вред любой потенциальной опасности.

Элиэн внезапно посмотрела на него с пониманием.

— Да, это естественно при твоем положении. Я учту, прости.

И ушла, оставив Вадериона переваривать произошедшее. Это все? Не будет ни скандалов, ни истерик, ни обвинений в грубости? Хотя на бледной коже запястье уже расцветали синяки, но Элиэн спокойно вышла из спальни. Пожалуй, она все же не скоро наскучит ему, совсем не скоро.

Когда Вадерион, умывшись и переодевшись в очередной любимый черный костюм, состоявший из кожаных штанов и сапог, а также рубашки — ему даже зимой не было холодно без камзола, — вышел из спальни, его в очередной раз ждал сюрприз. В гостиной был накрыт стол. Не так парадно, как на ужин, но все же.

— Завтрак, — пояснила сидящая здесь же Элиэн. Она ловко отрезала от яблока кусочки и отправляла в рот. Вновь пришли мысли, что Стефи в чем-то была права: не стоило совсем сбрасывать со счетов Элиэн, она могла быть опасной.

— Мне некогда, — отрезал Вадерион, бросая взгляд на часы. Он и так сегодня поспал дольше обычного. Недопустимая халатность.

Однако тут же на его пути возникла Элиэн, даже уперлась своими ручками-тростиночкам в его грудь.

— От пяти минут твоя Империя не развалится, — разумно заметила она. — Поешь.

— Ты… Ты заботишься что ли? — Вадерион не удержался от смешка, и это тут же спровоцировало Элиэн. В голубых глазах зажглось нехорошее пламя, и она дерзко заявила, вскидывая голову:

— Исполняю долг супруги.

— Лучше бы ты его исполняла в постели.

Ее бледные щеки пошли пятнами, и это притянуло взгляд Вадериона: она была такой белой, и ему начинало нравиться, как смотрится его кожа на ее. А как будет, если ее розовые губы коснутся его груди или ниже?

— У нас зеркальные желания: я бы хотела, чтобы ты лучше исполнял свой супружеский долг в постели, — отчеканила она, играя словами.

И злость, и веселье обуяли Вадериона.

— Поцелуй.

— Что? — смутилась Элиэн, тут же потеряв весь свой боевой запал.

— Я хочу поцелуй за завтрак. Тогда я останусь.

На бледном лбу пролегла складка, Элиэн посмотрела на него, и в ее голубых глазах бушевала настоящая буря чувств. Женщины…

Когда она шагнула, он не удивился. Он удивился тогда, когда она обхватила его шею своими хрупкими ладонями, заставляя нагнуться и сама его поцеловала. Сладкая. Вадерион не любил сладкое, но Элиэн была притягательна. Еще неуверенная и неопытная, но уже решительная. И Вадерион отдал ей инициативу, лишь иногда направляя и прикусывая ее розовые губки — не мог удержаться.

Хлопнула дверь.

— Ринер, тебя стучать не учили?! — гневно рявкнул Вадерион, чувствуя, как ему в грудь утыкается ее носик. Свалг мгновенно исчез, так и не переступив порог, и дроу перевел взгляд на каштановую макушку, чья хозяйка сейчас стыдливо прятала лицо у него на груди. А ведь минуту назад с чувством отдавалась поцелую.

— Быстро учишься, — насмешливо похвалил Вадерион. — Но мне пора.

И снова тонкие ручки уперлись в его грудь. Он послушно остановился, хотя она уже начинала его раздражать.