Судьба самозванки

– Будь осторожна, Лондон… или ты это сделаешь.

Он хлопает чертовой дверью.

Откидываясь на ковер, я пристально смотрю на галактику над головой.

– К черту мою жизнь!

Восемнадцать

Найт

Какого хрена я укусил ее прошлой ночью?

Тело только что немного успокоилось, отчаянное желание ощутить ее вкус было подавлено недавним убийством гребаного бегуна, но затем я почувствовал его запах на ней. Почувствовал ее запах на себе.

Я, блядь, сорвался.

А теперь?

Теперь ее кровь снова течет во мне, и каждое мое гребаное нервное окончание горит.

Я понятия не имею, что говорит эта цыпочка Офира, но если золотая змея у нее на шее продолжит шипеть на меня, я съем ее на обед, черт возьми. Все, о чем я могу думать, - это Лондон.

Я пробую ее на вкус каждый раз, когда двигаю языком, вдыхаю ее запах каждый раз, когда делаю вдох.

Это ухаживание - полная чушь. Я понятия не имею, кого выберу, но, к большому удовольствию моей матери, скорее всего, это будет новенькая.

Она Стигийка, родом из одного из наших. Она самая чистая.

Определенно не собираюсь выбирать эту цыпочку. Эта змея ни за что не будет спать рядом с моим членом по ночам, так что с этой мыслью я встаю из-за стола.

Ее золотистые глаза поднимаются на меня, на лбу появляется легкая морщинка. Ей требуется всего секунда, чтобы понять, что сейчас произойдет, и ее глаза начинают светится.

– Ты не будешь королевой…

Я не успеваю произнести последнее слово, как змея отпускает ее горло, и она делает, кажется, свой первый полный вдох, и когда говорит, тон похож на экзотический шепот, который возбуждает меня.

– Мой господин, приди ко мне.

Я поворачиваюсь в тот момент, когда она произносит эти слова, делаю один шаг к ней, и она поднимается на ноги, но именно тогда, когда ее ладони касаются моей груди, мои брачные узы вспыхивают, мстительно брыкаясь и царапая внутренности.

Я прихожу в себя, и когда она открывает рот, чтобы заговорить снова, я протягиваю руку, хватаю ее за горло и ломаю шею.

– Почти сработало, маленькая Сирена, - моя свободная рука взлетает вверх, хватая змею в воздухе, когда она бросается на меня. Я переламываю ее пополам.

Глаза Офиры наполняются слезами, когда я бросаю гадину на пол и отодвигаю от себя.

– Найт?
– подходит мать.

– Она пыталась использовать свой зов сирены против меня.

– Какая глупая, красивая девочка, - бормочет моя мать, убирая волосы Офиры со лба.
– Отпусти ее, сын мой.

Я встречаюсь взглядом с Офирой, говоря то, чему она пыталась помешать.

– Ты недостойна короны и отпущена на волю.

В тот момент, когда эти слова произносятся, над нами раскрывается облако, обрушивающееся на нее дождем, пока ее не поглотит земля.

Вздыхая, я сажусь.

Мама улыбается, похлопывая меня по груди, поворачивается и направляется к двери.

– Следующая!

Ну вот, опять мы, блядь, начинаем.

Девятнадцать

Найт

На этот раз все по-другому. Поскольку ярость против моих брачных уз все еще горит, я еще больше хочу покончить с этим дерьмом. Найти королеву. Ту, которая недостаточно умна, чтобы думать, что я люблю ее, но достаточно заблуждающуюся, чтобы думать, что может быть королевой. Я оглядываю людей, сидящих за столом. Теперь со мной во главе. Я до сих пор не знаю, что я чувствую по поводу того, что меня выдвинули на должность, которую, я был так уверен, предназначалась бы для Крида, но чем дольше я сижу на троне, тем больше я чувствую, что призраки моих предков требуют, чтобы это был я.

– Найт. Ты определился с тройкой лучших?
– спрашивает Один, его лицо тщательно скрывается маской. Он представляет Монстров, и, обычно, ведет себя тише всех, во время встречи. Тот, кто стоит позади и наблюдает. Никогда не дает слишком много и всегда держит дистанцию. Я думаю, именно поэтому мой отец ненавидел его меньше всего из всех членов совета, может быть, он даже нравился ему, пусть и совсем немного.

– Нет, - мой палец постукивает по уже пустому стакану с крепким напитком.
– Я ненавижу их всех, - я поднимаю палец вверх, и пустой стакан медленно наполняется еще большей порцией янтарной жидкости.

– Ну, - Ледженд хихикает, и если бы он не был так чертовски далеко, я бы его придушил.
– Не всех…

Я скриплю зубами, игнорируя все вопрошающие взгляды. Когда я больше не могу ничего игнорировать, опускаю взгляд на пол под нами. Он совершенно прозрачный, с жирными пухлыми облаками, проходящими через подошвы ног. Издалека вы можете увидеть город Стигиан, замок, катакомбы и высокую арку моста, который разделяет нас. Я останавливаюсь, когда в поле зрения появляются выставочные площадки. Темно-красные, кроваво-красные и бирюзово-голубые огни вспыхивают внизу, когда вращается колесо обозрения. Люди внизу понятия не имеют, что, черт возьми, происходит здесь, в этой маленькой плавучей комнате секретов.

– Что ж, нам нужен новый король, если мы хотим сохранить баланс между всеми нами. Чем дольше это продолжается, тем больше вероятность того, что гражданские лица магии решат, что им, возможно, захочется расширить границы дозволенного. И давайте не будем начинать со стервозных Теневых Тварей.

– Они не будут переходить никаких границ, - шепчу я из-за своего стакана, расстегивая верхние пуговицы рубашки.
– Потому что, если они это сделают, я убью их. И я бы убил. Их всех.

– Как будто ты пытал человека, к которому пошел, и…

– Пытал?
– я поднимаю бровь, глядя на Магдалену.
– Ты можешь сказать слова «ты знаешь», это не делает тебя хуже… Аргент.

Ее глаза сужаются, и я знаю, что она думает о том, каким она нашла своего сына - повешенным в саду две ночи назад - временно мертвым, и ничего, кроме мешка с переломанными костями.

– Вам не следует допрашивать кого-либо о смерти короля в отсутствие всего Министерства, - осмеливается она.
– Твой отец…

– Мой отец мертв, и на случай, если вы все еще не поняли, я не буду поступать так, как он. Итог?
– я смотрю через комнату, встречаясь взглядом с каждым членом Министерства, представляющим разные факультеты Одаренных.
– Я никому из вас не доверяю. Скорее всего, никогда не буду. Если я получу наводку от своих людей, которая может приблизить мою семью к человеку, убившему нашего отца, нашего короля, мои братья и я сделаем все, что сочтем нужным, и никто в этом зале ни черта не сможет сделать, чтобы это изменить.