Судьба

— Едут? — спросили несколько голосов. — Скоро будут здесь?

Красноармейцы ничего не ответили, рысью проехали мимо, к зданию губкома партии. Встречающие пришли в недоумение.

О гибели отряда все, кто собрался у башни, узнали из уст секретаря губкома. Он вышел и глухим от скорби и боли голосом сообщил страшное известие. Толпа замерла. А потом заговорила, зашевелилась, точно трава при ветре. Кто-то снял шапку, и все обнажили головы. Какая-то женщина громко, навзрыд заплакала.

VI

Оставив на берегу Лены заградительный отряд, «братья» разбрелись по домам греться.

Вскоре к Коробейникову прибежал испуганный связной и пролопотал, что на том берегу появились красные.

— Много? Ну?!

Ничего вразумительного связной ответить не мог.

— Смотреть в оба и никому ни-ни. А то разбегутся от страха… Понял?

Через несколько минут прибежал другой связной и с радостью сообщил, что красные ускакали от берега.

У Коробейникова вырвался вздох облегчения. Но тревога не покидала его. На ночь он удвоил заградительный отряд. Сон к нему не шел. Он слышал, как за стеной шумели «братья», делясь впечатлениями утра. Все были возбуждены, разговорчивы.

«Надо было снять с убитых винтовки, — подумал Коробейников. — С этими снимешь! Как только подал команду: „Оставить окопы“ — все побежали, как зайцы. Невозможно было остановить!»

— Захватим Якутск, потом Иркутск, — размечтался кто-то за стеной.

— А что мне там, в Иркутске, делать? — спросил чей-то ворчливый голос.

«Верно, тебе, грязная скотина, нечего там делать, — мысленно согласился с ним Коробейников. — Там не в чем копаться, нет навоза. Эх, скоты!»

— Нам бы такое оружие, как у красных! — сказал тот, кто настроился на поход до Иркутска, — А то одни берданки.

«Все равно будешь красным зад показывать, — начинал злиться командующий. — Пойти заткнуть им глотки?»

Утром в Хаптагай приехал Федорка Яковлев. Слез с саней и пошел прямо к командующему, не глядя ни на кого, не здороваясь.

«Братьям» не понравилось это.

— Задрал нос! Большой тойон! Не подходи!

— Вогнать бы ему соли в одно место, — мрачно заметил пожилой бандит.

Дружки захохотали.

Спустя десять дней после расправы над красным отрядом, Коробейников взял тридцать «повстанцев» и отправился с ними к сыну Монеттаха. Федорка Яковлев с двадцатью бандитами выехал в Кильдемцы. В Хаптагае осталось человек шестьдесят.

Дни становились теплее, разлились первые лужи.

У одинокого старика Матвея квартировали шесть «братьев». К ним пришли еще четверо. Пили водку, мусолили карты.

Зашел разговор об охоте на уток.

— Да, скоро начнется перелет, — вздохнул конопатый бандит с приплюснутым носом. — Вот бы уточек пострелять!

Матвей хмыкнул:

— Надоело охотиться на людей?

Конопатый оборвал его:

— Ну, ты, трухлявый пень, болтай, да знай меру!

— А то неправда? — Старик отложил в сторону сеть, которую чинил. — Ни за что ни про что людей жизни лишаете.

Бандит схватился за берданку.

— Да ты не пугай! — Матвей вскочил. — Я уже прожил жизнь! А тебя мои сыновья живьем в землю закопают, если хоть один волос с моей головы упадет!

— А где твои сыновья? — насторожился Васька Барсуков, отвлекшись от карт.

— В Якутске. Их у меня трое.

— У красных?

— А где же им быть? — с искренним удивлением спросил старик. — Все у красных!

Бандиты набросились на него с кулаками.

— Вытолкайте его во двор и расстреляйте! — крикнул Васька.

Распахнулась дверь — ввалился запыхавшийся бандит. Тараща испуганные глаза, он выдохнул:

— Красные!..

— Врешь, — спокойно сказал Васька, оставшийся в Хаптагае за старшего. — Откуда им здесь взяться?

На улице послышались лошадиный топот, выстрелы.

— В ружье! — завопил Барсуков, но вряд ли уже кто-нибудь его слышал.

И тут же — несколько громких чужих голосов:

— Руки вверх! Ни с места!

Со звоном вылетели стекла. В окна и в дверь просунулись стволы винтовок. Васька выронил оружие.

— Господин Барсуков! — раздался насмешливый голос, он показался Ваське знакомым. — Вот вы, оказывается, где?

Перед оторопевшим кулацким сынком стоял олекминский комиссар.

— А-а-а! — отшатнулся Васька и прижался к стене. — Я не солдат, я…

— Что «я»? Обыскать его.

Из карманов Васьки вытряхнули две обоймы винтовочных патронов.

— Это все? — удивился Семенчик. — С чем же ты хотел Якутск брать?

— Не убивайте!..

— А где твой приятель, Федорка Яковлев? — сузив глаза, спросил комиссар.

— Я не знаю такого…

— Не притворяйся. Ну, быстро — где он?

— Он не говорил, куда уехал.

— Как не говорил? — вмещался в разговор конопатый бандит. — Говорил, что в Кильдемцы едет.

— Выводите всех во двор, — приказал комиссар красноармейцам.

Коробейников прибыл в Ломтуку с визитом к сыну Монеттаха, богачу Никифорову, чтобы раздобыть через него людей и оружия.

За столом захмелевший главнокомандующий держал себя с хозяином не очень почтительно.

— Вы, якуты, совершенно бесполезные люди, — тыкал он пальцем в грудь Никифорова. — Ни воевать не умеете, ни оружие добывать! Вы же обещали солдат, винтовок, патронов! Где все это? Где, я вас спрашиваю?

— Что возможно было, мы дали. Но пока не видим никакого толку. Ни одной стоящей победы вы, господни Коробейников, не одержали.

— Ка-ак? — взбеленился Коробейников. — А Табага? Целый отряд уничтожили! Главнокомандующего у красных со всем штабом укокошили!

Богач лениво махнул рукой:

— Слышал… Вот если б Якутск взяли…

— А с кем и с чем, позвольте узнать, наступать на Якутск? С этим стадом баранов?

— Какой предводитель, такое и войско, — уколол гостя Никифоров.

— Что-о?.. — побагровел Коробейников. — Как вы смеете главнокомандующему?.. Да я!..

В передней послышался шум. Никифоров поставил рюмку, подошел к двери, приоткрыл ее и заговорил с кем-то по-якутски.

— Войди. Господин Коробейников здесь, — по-русски добавил он.

На пороге показался грязный растрепанный человек.