Судьбе вопрек

— Я так рада, что мы поговорили, — лживо улыбнулась она, направляясь к двери. — Ты ведь сама виновата, милочка. Я не хотела, чтобы дошло до этого. Но такие, как Харви женятся на великородных. Таких как я. Приведи себя в порядок. Выглядишь жалко. И, да. Можешь говорить. Приказ великородной. Вот только теперь тщательно взвешивай каждое слово! Помни, какой будет расплата за твои ошибки!

Я отвернулась, быстро стерла слезы и натянула на лицо улыбку. Когда фетесса Лоуренс впустила в гримерку фетроя, я уже улыбалась, даже почти искренне. Искренне, потому что видела любимого. Вот только сердце ядом обливалось, зная, что придется сделать. Зная, что это последний раз.

— Все в порядке? — нахмурился Харви.

— Да. Все хорошо. Мы поговорили и… поняли друг друга, — глянула на Зейду, что демонстративно приподняла бровь.

— Я была тысячу раз не права, за что прошу прощения. Ты ведь понимаешь, вокруг Харви девицы сотнями крутятся и всем им что-то от него да нужно. Деньги, слава, подарки. Я думала, ты из таких же.

— Хватит, Зейда. Оставь нас.

— Прости, мне нужно готовиться к выходу.

— Точно все хорошо?

— Да. Просто переволновалась. К тому же, Лоби сообщила, что Таххир погиб.

Харви замер и свел брови, словно эта информация его озадачила, но времени у нас не было. И нас больше тоже не было. Я прижалась к его губам, чтобы вздохнуть последний раз перед тем, как задохнуться. Чтобы запомнить его тепло, его запах, его всего. Запомнить и навек сохранить в памяти.

На сцену выходила Элла, лишенная надежды на будущее, лишенная души, потому что ей предстояло предать Питера, ради его спасения и выйти замуж за нелюбимого. На сцену выходила я, понимая, что сама судьба против нас с Харви, и теперь мы никогда не сможем быть вместе, потому что я должна его растоптать. Но как? Как мне это сделать?

Острые льдины приказа великородной текли по моим венам, заставляя думать лишь об одном: как унизить того, кого люблю? Как сделать, чтобы он навеки забыл обо мне? Или лучше умереть на месте? И, пожалуй, не будь Тана и Альби, которые целиком и полностью зависят от меня, я бы именно так и поступила. Но сейчас не могу. Нет. Просто не имею права. Предавая Питера, я рыдала. Когда смотрела в глаза Харви, пыталась достучаться до его души, предупредить о грозящей беде. Но он вряд ли понял. Зато поняла Зейда, сквасившая такую физиономию, что кишечные колики начались. Она кому-то кивнула и покачала головой, глядя на меня. Больше на Харви я не смотрела. К тому же, за кулисами мелькнули черные тени рейгвердов, и пробежал фет Дорский. Пробежал, енот меня раздери! Нашел время для фитнеса.

Мы как раз танцевали сцену встречи Питера и Эллы после ее свадьбы. Она должна его оттолкнуть, он надеется, что все это дурной сон. Над головой что-то опасно скрипнуло. Макс поднял меня в поддержке, и мы побежали к кулисам, за которыми фет Дорский ожесточенно махал нам, чтоб убирались. Подняла голову — балка с софитами накренилась, мотнулась, но трос с телепатической подушкой, фиксирующий ее, из последних сил удерживали рейгверды. Кто-то повредил механизм! Это значит, что могло обрушиться все световое оформление. Неожиданно один из софитов сорвался и ударился о соседний, вызвав столп искр, как раз в тот момент, как грохнул сильный аккорд оркестровой музыки. Зал в восхищении ахнул, полагая, что это такие спецэффекты. Максимилиан среагировал незамедлительно. Изменил рисунок танца, уводя нас в противоположную сторону сцены и позволяя моей охране и технической службе справиться с этой дрянотой.

Нашла глазами Зейду. Ехидна, приподняв бровь, и сложив руки на груди, глядела на меня с намеком. Точно она это устроила, чтобы продемонстрировать, что ее люди везде и до Тана с Альби, даже если они уйдут из театра живыми, как и до меня и Макса, добраться ничего не стоит. Харви то и дело вскакивал, связывался с кем-то по переговорному устройству, что бесило Зейду еще больше.

Перевела взгляд на лоджию ребят. Из-под ладоней брата струился черно-серебристый свет. Так вот кто помогает удержать конструкцию! Юный, но крайне догадливый маг-техник, на котором удивительно сказывается общение с моими любимыми мужчинами! Умничка, Тан. Что бы ни происходило, шоу должно продолжаться.

Брызнул столп искр в другой части сцены, за кулисами усилилась беготня — это техническая служба театра. Затем чуть сильнее загудели лампы, но слышно и видно только нам — световая составляющая надежно скрыта от зрительного зала оформлением и декорациями. И, вскоре, проблема была ликвидирована, а мы с Максом остались невредимыми.

Очередная передышка в две минуты, и мы за кулисами.

— Что происходит? — тут же нашла фета Дорского, но тот с каменным лицом ответил, что все под контролем. — Неправильный у вас какой-то контроль! На нас искры сыплются по всей сцене!

— Больше не будут. Проблема улажена. Нарушитель уже допрашивается.

— А… Гэлла?

— Эту женщину пока не удалось найти.

— Но… она же была, вы же сами видели!

Не могут же меня обманывать собственные глаза! Или могут? Нет, фет Дорский тоже видел костюмершу и яд в моих руках всамделишный был, ошибки тут быть не может, вот только если не Гэлла это вовсе была, а… сама Зейда? Да ну! В костюмерной на машинке тоже Зейда строчила? Отелепатеть. Или у меня енот в голове с ветром играется?

— До выхода на сцену три, два, один, пошла!

Я с траурным лицом вышла на сцену. Короткий сольный номер, после чего переодевание за сценой, финал на Льдистом утесе, поцелуй, занавес и поклоны на авансцене. Это значит, что совсем скоро я должна уничтожить Харви.

Этот танец сейчас я танцевала для него. Моя душа стремилась к любимому, стремилась выразить эмоции, ту боль, что я испытываю уже сейчас, тот ад, через который нам предстоит пройти обоим, тот огонь, что жжет меня изнутри. К концу номера в зале раздался рокот, и я поняла, почему. Мое тело сияло. Его словно охватил иллюзорный золотой туман, окутывающий меня коконом, при этом лигари почему-то сияли золотым светом, хотя вязь татуировок уже не была столь сильной. Затем узоры впитали золотой туман и пропали вместе с ним. Вот совсем пропали, словно и не накладывал их Оуэн.

Прощальный взгляд на Харви, что смотрел на меня с непониманием и тревогой и вот я уже за кулисами, стремительно переодеваюсь. Дори и вторая помощница перевязывают на мне пуанты, пока я сама через голову натягиваю другую пачку. Через голову, полную таким же туманом. Пустую, легкую и одновременно с этим невероятно тяжелую.

Три, два, один…

Плетусь на Льдистый утес, полная отчаяния и желания сброситься. Взбегаю по декорациям, расправляю в сторону руки, смотрю вниз… Даже мелькнула мысль, а что, если и правда сделать шаг? Всего один шаг?

Да ну, бред. Шею не сверну, только ноги переломаю, с такой-то высоты.

Закрываю глаза, натягиваю ногу, словно струну, поднимаю над обрывом, готовая скинуться. Чувствую на талии крепкие руки любимого. Питер дергает Эллу на себя, прижимает всем телом, шесть восьмерок, головокружительная поддержка над пропастью и… Я замерла. Сейчас от меня зависит судьба всех людей, что сидят в зале. Великородные не очень-то поощряют проявление чувств на публике, но разве у меня был выбор? Был он разве сейчас? Иного способа ударить Харви больней и придумать нельзя.