Судьбе вопрек

Я вложила в поцелуй всю возможную страсть. Он получился пылким, глубоким. Макс отвечал на него с жаром, полагая, что меня вели чувства, восторг, захлестнувший с головой, что я сошла с ума от успеха. Вот только это было не так. Краем глаза, до того, как закрылся занавес, заметила, как вскочил Харви, но Зейда дернула его за рукав и усадила на место, принялась что-то шептать, но он не слушал, лишь стискивал зубы и смотрел на меня взглядом, полным непонимания и обиды.

— Что это было Аллевойская? — прошептал Максимилиан, с удивлением рассматривая мое лицо.

— Слышишь это?

Тишина.

Один, два, три…

Страх, сомнение, ужас и паника от реакции Харви.

Грохот аплодисментов. К пожираемым меня эмоциям прибавился и восторг. Но какой-то неправильный, неуместный, ведь сейчас мы с любимым мужчиной зависли над пропастью и хрупкое «мы» готово разбиться на множество мелких осколков. Еще полтора часа назад я мечтала о свадьбе, хотя понимала, что это почти невероятно. Сейчас я мечтаю умереть на месте…

— Нас ждут на авансцене! — фет Ронхарский взял меня за руку и мы, сияя, как новенькие волары, явились публике.

Долго махали, долго кланялись, я даже улыбалась. Натянуто. Странно. До боли. Затем бросила взгляд в ложу Зейды, которая была недовольна. Очевидно, тот поцелуй не возымел должного эффекта, потому что дохлогрызка поганая с отвратительнейшей миной откинула корпус часов и похлопывала по красной кнопке, намекая, что готова в любой миг отправить всех присутствующих по грехам их, кого вниз, а кого наверх.

Я смотрела в глаза Харви и понимала — не смогу. Смотрела на зрителей, что сейчас, сорвавшись с мест, хлопали, кричали и свистели, словно не великородные, а самые обычные пустышки и понимала — должна смочь.

А затем ледяное крошево приказа захлестнуло сознание. Ноги сами развернули меня, руки сами обвили сильную шею Макса, а губы впились в его губы. Он сначала растерялся, но почти сразу стиснул меня в объятиях, прижал к себе и поцеловал пылко, страстно, так, словно мы были одни, а он пил меня, а не ласкал. Так целуют перед тем, как раздвинуть ноги, но ни отстраниться, ни убежать я не могла — тело не повиновалось моему разуму и желаниям. Его вел приказ великородной сцакхи.

Когда подняла голову — Харви уже не было в ложе, а Зейда покидала ее, кивнув мне, видимо, в знак того, что я выполнила нашу часть договоренности.

— Идем, — шепнул Максимилиан после еще одной серии поклонов и мы, наконец, протиснулись сквозь щель тяжелого бархатного занавеса, чтобы скрыться от всех и окунуться в относительную тишину.

Меня трясло, нет, даже лихорадило. По спине бежал холодный пот, горло скрутило от боли, а в глазах дрожали слезы. Что подумает Харви? Он же знает, что для меня значат поцелуи в губы, а тут так откровенно и на публику, уже не оправдано сюжетом постановки! Мои губы ныли, горели жаром, но не томительным и сладострастным, а постыдным, словно их только что опорочили, оскорбили, изнасиловали, если такое вообще возможно.

Что подумает Харви, я имела возможность узнать вот прямо сразу, потому как великородный приближался ко мне, как пустынный мертвоед к добыче, а, когда приблизился, схватил за руку и потащил:

— Все, моя милая. Концерт окончен!

— Харви! — заверещала Зейда, что бежала вслед за ним и сейчас перекрыла нам путь к отступлению. В зале возбужденно рокотала толпа и разворачивающийся за занавесом скандал точно не слышала. Но что-то подсказывало, пресса все равно об этом узнает. Да и я понимала, что фетесса в любой момент еще может выпустить яд. Как из собственного рта, так и зарин, ведь пока три тысячи человек выйдут…

Холод приказа все еще змеился внутри.

— Отойди, — рыкнул Харви фиктивной невесте, но та не сдвинулась с места.

— Отпусти меня! — выдернула руку, за что получила недоуменный взгляд. Макс тут же поспешил на помощь и прижал меня к себе. Нас обступили рейгверды, во главе с фетом Дорским.

— Какие-то проблемы, фетрой? — без обиняков начал Ронхарский. — Руки к моей женщине тянуть не надо.

— Твоей? Женщине? — сказал так тихо, что всем, включая Максимилиана — ладони его впились в мой живот — стало не по себе. — Твоей? — повторил он и перевел взгляд на меня. Я посмотрела на Зейду. Зейда смотрела на… время.

— Да, Харви. По-моему, мой выбор очевиден, — постаралась сделать голос спокойным и отрешенным. — Давай не будем усложнять друг другу жизнь и просто разойдемся каждый по своим делам.

— По своим делам, — снова повторил он, вот совершенно мне не веря. — Флер. Ты явно не в себе. Идем.

Он не хотел, не желал верить. Вместо того чтобы встать и уйти после того, как я публично его опорочила и оттолкнула, сам правящий продолжает бороться! Это ли не признание в любви? Да за такого мужчину можно умереть без страха! Вот только внутри, в самой душе, иглы приказа уже точили кинжал, который вопьется в сердце любимого.

— Я никуда с тобой не пойду. Прекрати меня доставать! Прекрати волочиться за мной, это выглядит жалко! Словно других женщин на свете нет!

Не желая больше слушать, Харви оттолкнул Макса, и потянул меня на себя. Ронхарский дернулся, но рейгверды тут же остановили его. Тогда вырываться снова пришлось мне. Правящий, игнорируя все мои увещевания, уверенно вел меня в сторону выхода.

— Харви, это уже переходит все границы, — простонала Зейда, вцепившись в локоть правящего с другой стороны, но тот дернул рукой, сбрасывая с себя цепкие лапки дохлогрызки.

— Ты что, так ничего и не понял? — наконец, заставила его остановиться и развернула к себе.

— Понял. Тебе нужен отдых.

Тан, Альби, люди… Ни в чем неповинные. Я должна заставить его поверить! Наверняка он догадывается, что Зейда снова плетет интриги, значит нужно быть более убедительной.

— Раньше ты имел женщин, а теперь женщина поимела тебя. Прости, Хартман. Ты, правда, считал, что я выйду за тебя замуж? — рассмеялась, но как-то искусственно, хрипло и рвано, мне хотелось разодрать собственное сердце когтями и залить в рот серной кислоты. Видеть непонимание и боль в глазах Харви было выше моих сил. — С того вечера, на Льдистом утесе, ты мне прохода не даешь! Я же не дура — отказывать правящему. Зачем отказывать, когда можно использовать в своих интересах? Я получила, что хотела. Меня заметили! Обо мне говорят каждый день! Слава, известность, деньги, внимание влиятельных и красивых мужчин. Что еще нужно женщине? Что еще ты можешь дать ей? В моем мире для тебя нет места. К тому же… — я замолчала, решившись на отчаянный шаг. Он на грани, но, возможно, Харви сможет понять, что все это я говорю из-за Зейды, а дохлогрызка не догадается, что таким образом я подаю ему знак. — Такие как я, выходят замуж за таких, как он.

Сказала медленно, растягивая слова, акцентируя, глядя прямо в разлившееся в пепельно-сизых глазах мертвенное олово. Увы, Харви не понял, что я имела в виду.

— Как он, значит? — прорычал фетрой и сделал то, чего никто из присутствующих ну никак не ожидал. Фета Ронхарского уже никто не держал, но удар по лицу он пропустил. Что-то хрустнуло, на деревянный пол брызнули красные капли.

— Харви! — вскрикнула Зейда. Я же молча стояла с открытым ртом.

Макс, выпрямившись, тут же кинулся в сторону великородного. Рейгверды дернулись было на защиту правящего, но тот поднял руку, приказывая им не приближаться.