Судьбы и сердца

В спектакле заглавную роль играть?!

Смотрю на ребят, чтоб набраться мужества.

Увы, ненамного-то легче им:

Физиономии, полные ужаса,

Да пот, проступающий через грим…

Но мы играли. И как играли!

И вдруг, на радость иль на беду,

В антракте сквозь щелку — в гудящем зале

Увидел тебя я в шестом ряду.

Холодными стали на миг ладони,

И я словно как-то теряться стал.

Но тут вдруг обиду свою припомнил —

И обозлился… и заиграл!

Конечно, хвалиться не очень пристало,

Играл я не то чтобы там ничего,

Не так, как Мочалов, не так, как Качалов,

Но, думаю, что-нибудь вроде того…

Пускай это шутка. А все же, а все же

Такой был в спектакле у нас накал,

Что, честное слово же, целый зал

До боли отбил на ладонях кожу!

А после, среди веселого гула,

В густой и радостной толкотне,

Ты пробралась, подошла ко мне:

— Ну, здравствуй! — И руку мне протянула.

И были глаза твои просветленные,

Словно бы горных озер вода;

Чуть голубые и чуть зеленые,

Такие красивые, как никогда!

Как славно, забыв обо всем о прочем,

Смеяться и чувствовать без конца,

Как что-то хорошее, нежное очень

Морозцем покалывает сердца.

Вот так бы идти нам, вот так улыбаться,

Шагать сквозь февральскую звездную тьму

И к ссоре той глупой не возвращаться,

А мы возвратились. Зачем, не пойму?

Я сам точно рану себе бередил,

Как будто размолвки нам было мало.

Я снова о вечере том спросил,

Я сам же спросил. И ты рассказала.

— Я там танцевала всего только раз,

Хотя абсолютно никак не хотела… —

А сердце мое уже снова горело,

Горело, кипело до боли из глаз!

И вот ты сказала, почти с укоризной

— Пустяк ведь. Ты больше не сердишься? Да? —

И мне бы ответить, что все ерунда.

Но юность страдает бескомпромиссно!

И, пряча дрожащие губы от света,

Я в переулке сурово сказал:

— Прости. Мне до этого дела нету.

Я занят. Мне некогда! — И удрал…

Но сердце есть сердце. Пусть время проходит,

Но кто и когда его мог обмануть?

И как там рассудок ни колобродит,

Сердце вернется на главный путь!

Ты здесь. Хоть дотронься рукой! Так близко…

Обида? Ведь это и впрямь смешно!

И вот «примирительная» записка:

«Давай, если хочешь, пойдем в кино?»

Ответ прилетает без промедленья.

Слова будто гвоздики. Вот они:

«Безумно растрогана приглашеньем.

Но очень некогда. Извини!»

4

Бьет ветер дорожный в лицо и ворот.

Иная судьба. Иные края.

Прощай, мой красивый уральский город,

Детство мое и песня моя!

Снежинки, как в медленном танце, кружатся,

Горит светофора зеленый глаз.

И вот мы идем по знакомой улице

Уже, вероятно, в последний раз…

Сегодня не надо бездумных слов,

Сегодня каждая фраза значительна.

С гранита чугунный товарищ Свердлов

Глядит на нас строго, но одобрительно.

Сегодня хочется нам с тобой

Сказать что-то главное, нужное самое!

Но как-то выходит само собой,

Как будто назло, не про то, не про главное…

А впрочем, зачем нам сейчас слова?!

Ты видишь, как город нам улыбается,

И первая встреча у нас жива,

И все хорошее продолжается…

Ну вот перекресток и твой поворот.

Снежинки печально летят навстречу…

Конечно, хорошее все живет,

И все-таки это последний вечер…

Небо от снега белым-бело…

Кружится в воздухе канитель…

Что это мимо сейчас прошло:

Детство ли? Юность? Или метель?

Помню проулок с тремя фонарями

И фразу: — Прощай же… пора… пойду… —

Припала дрогнувшими губами

И бросилась в снежную темноту.

Потом задержалась вдруг на минутку:

— Прощай же еще раз. Счастливый путь!

Не зря же имя мое — Незабудка.

Смотри, уедешь — не позабудь!

Все помню: в прощальном жесте рука,

Фигурка твоя, различимая еле,

И два голубых-голубых огонька,

Горящих сквозь белую мглу метели…

И разве беда, что пожар крови

Не жег нас средь белой, пушистой снежности?

Ведь это не строки о первой любви,

А строки о первой мальчишьей нежности…

5

Катится время! Недели, недели…

То снегом, то градом стучат в окно.

Первая встреча… Наши метели…

Когда это было: вчера? Давно?

Тут словно бы настежь раскрыты шторы,

От впечатлений гудит голова:

Новые встречи, друзья и споры,

Вечерняя в пестрых огнях Москва.

Но разве первая нежность сгорает?

Недаром же сердце иглой кольнет,

Коль где-то в метро или в давке трамвая

Вдруг глаз голубой огонек мелькнет…

А что я как память привез оттуда?

Запас сувениров не сверхбольшой:

Пара записок, оставшихся чудом,

Да фото, любительский опыт мой.

Записки… быть может, смешно немножко,

Но мне, будто люди, они близки.

Даже вон та: уродец на ножках

И подпись: «Вот это ты у доски!»

Где ты сейчас? Велики расстоянья,

Три тысячи верст между мной и тобой.

И все же не знал я при расставанье.

Что снова встретимся мы с тобой!

Но так и случилось, сбылись чудеса,

Хоть времени было — всего ничего…

Проездом на сутки. На сутки всего!

А впрочем, и сутки не полчаса!