Судьбы в капкане

— А я ей дверь отворила. В лицо доподлинно видела и запомнила, — говорила вахтерша.

Следователь, допросив всех, сидел в растерянности:

— Ну как мертвая может средь белого дня ходить в гости к мужику, курить, а потом еще и убить хахаля! Такое и по глубокой попойке не придумать, чушь, ерундень какая-то. Но ведь не сговорились же бабы меж собой. Да и ни к чему им такое. Из десяти фотографий путанок, все указали Сюзану. Может, похожая на нее появилась в городе?

Но все крутые рассмеялись, мол, Сюзанка неповторима. Ее невозможно спутать ни с кем.

— Не верю в эту хренатень! Померещилось бабам! Хотя… не может быть, чтоб всем одна и та же привиделась. И Гильза мертв! Выходит, жена его не убивала. Но зачем Сюзанке чистить пистолет, стирать отпечатки, разве покойная могла их оставить? А пуговки с рубашки отлетели брызгами, тут не всякая живая справилась бы с таким «шкафом», как Гильза.

Горожане тоже не верили в Сюзану и во всем винили жену крутого. Дескать, завела она себе хахаля. Уложили они Гильзу вдвоем, а теперь водят за нос милицию, придумывают всякие байки про мертвых потаскух.

А тут еще милиция отпустила домой вдову Гильзы. И хотя обвиненье в убийстве с нее было снято из-за неопровержимого алиби, подписку о невыезде с нее взяли. Женщина доказала, что была в поликлинике на обследовании, потом у стоматолога на приеме. Медики подтвердили. Из их показаний вышло, что жена рэкетира ушла из дома за два часа до смерти мужа, а вернулась через три часа после случившегося.

Женщина, вернувшись домой, сидела взаперти, ни с кем не общаясь, никого к себе не пуская. Даже с родителями мужа старалась не видеться и ни о чем не говорить. Ее телефон прослушивался, за квартирой велось наблюдение. Но все было тихо. Никто не беспокоил семью Гильзы. И за целый месяц никто не позвонил.

Лишь к концу второго месяца здесь начали робко открывать форточку, а дети стали выходить во двор.

О случившемся в семье их пытались расспросить дворовые мальчишки, докучливые старики, но дети ничего не знали. Их не было дома в это время. Они были уверены в одном, что их мамка отца не убивала.

Впрочем, к смерти Гильзы горожане быстро потеряли интерес. Когда пропал шарм во всей этой истории, и люди поняли, что жена не убивала мужа, не имела любовника, все согласились с тем, что крутой застрелился сам. А причин для такого полно у всех. Склонялась к такому мнению и милиция. Лучше определенность в выводах, чем мистический бред. За три месяца следствию не довелось выйти на след реального убийцы, кто действительно мог бы свести счеты с Гильзой. Дело было прекращено, и только вдова убитого рэкетира недоумевала, куда делись деньги и ценности из квартиры? Милиция ничего не хотела слышать об их исчезновении и успокаивала вдову:

— Скажи спасибо, что сама на воле, живая и свободная! Будешь много требовать, снова к нам угодишь. Уже так скоро не отпустим. Так что радуйся тому, что имеешь. И больше не звони, не возникай.

Баба и затихла. Растила детей, жила замкнуто, сама не понимая случившегося. Ведь было у нее все. Остались только дети. Она жила ими, боясь потерять их — единственную, как жизнь, свою радость.

Дети… Все относятся к ним по-разному. Вот и в доме Кати беда стряслась. После затянувшегося затишья и молчания ушел из дома Михаил. Он не вернулся с работы. А поздним вечером позвонил матери

и сказал, чтоб не ждала его:

— Теперь я у отца живу. Ты не переживай и не сердись. Я так решил. Думаю, что это лучше для всех.

— Она с тобой? — затрясло Катю.

— Ты о Ляне? Да, она здесь, со мной.

— Почему не предупредил, что уходишь?

— Не хотелось лишних истерик.

— У тебя есть на что жить? — спросила Катя.

— Ты о деньгах? Пока есть. Нам хватит, если отец не потребует квартплату, — съязвил сын.

— Если будет туго, приходи! Договорились?

— Ладно, — ответил Мишка тихо и, пожелав спокойной ночи, положил трубку.

Катя долго не могла уснуть в ту ночь. Никак не могла смириться с тем, что все же отняла у нее сына Лянка, увела из дома. Баба ругала девку последними словами, обещала, что уж теперь она постарается развести их, не дать жить вместе.

— Костьми лягу, но верну сына в дом к себе. Раз ты так устроила, мне и вовсе ни к чему тебя жалеть. Ты, сучонка голожопая, еще взвоешь! Устрою тебе веселуху! — грозила баба невестке.

— Ишь, присосалась к сыну. Думаешь, навсегда забрала? А вот тебе! — скрутила в ночи шиши.

— Не закомандуешь, не окрутишь! Меня сын всегда послушается, — спорила с темнотой.

Уснула, когда в окно заглянул рассвет. Катя рано встала. Сварила себе кофе и впервые села утром к столу одна. Невольные слезы потекли по щекам. Вот ведь сложись все по-доброму согласию, благословила бы молодую семью сына. А теперь единственного теплого слова в душе не сыскать, только злость и обида на Лянку застряли колючим комком в горле:

— Как собаку бросили! — слышит звонок в двери, и открыла не спросив.

Две девушки вошли в прихожую:

— Здравствуйте! Возьмите нас на квартиру!

— Пожалуйста! Нам посоветовали те, кто раньше жили у вас! Мы помогать вам будем во всем!

Катя включила свет в прихожей и онемела от удивления. Перед нею стояла Сюзана…

— Ты? Как пришла, как здесь оказалась снова? — вдавилась женщина в стену, не веря глазам.

— Я Роза! Из Тырнауза! Она — Зина, моя подруга. Мы в институт поступили, а жить негде. Нас берут на квартиру, но оттуда далеко ездить, с самой окраины города, из Дубков. Там жить страшно. Вечером никуда не выйти из дома. Кругом стройка. И общежития. Слышали мы, что в том районе всякое случалось. Потому, хотим найти в центре, ближе к институту и безопаснее.

— Тебе чего бояться? Сама любого напугаешь! — ответила Катя подумав:

— Вот так и не поверь, что покойники средь бела дня по городу разгуливают. И спросила:

— А кто меня вам посоветовал?

— Девчонки, какие здесь жили. Говорили, что вы с ними отлично ладили. У нас в Тырнаузе Марина работает. Очень хвалила вас и адрес дала.

— Скажи, а у тебя в Прохладном нет родни? — спросила Катя Розу.

— Есть. Родная тетка там живет, вместе с мужем. Дочь у них была. Тоже жила у вас, Сюзаной ее звали. Она на два года старше. Но ее нету, умерла. Все говорят, что мы с нею очень похожи. Но ведь и матери, а они сестры, на одно лицо. Их все путают, — смеялась девчонка.

— Не знаю, возьму ли вас, много неприятностей получаешь, когда берешь на квартиру девчат. Начинают парней водить, веселухи устраивать, а мне соседи выговаривают за всех, ментов вызывают. К чему мне лишняя морока. Вот и Сюзанку перед окнами убили. Она кем тебе приходилась?

— Двоюродной сестрой была, — сникла Роза.

— Сын тоже против квартиранток. Он недавно женился, может, надумают со мной жить.

— С невесткой? Ох и нелегко придется. Возьмите нас. Мы тихо жить будем, не помешаем и не побеспокоим, — уговаривала Зина.