Судебный дознаватель фараона

Они быстро добрались до дома вдовы Хорит. Конечно, Гормери мог бы навестить ее самостоятельно, но ему казалось важным продемонстрировать Анхатону и то, что произошло с домом, и то, что случилось с хозяйкой. Дознаватель подозревал, что царедворец сведущ во всех этих загадках куда лучше его самого. Возможно, окажись на месте Верховный жрец Бекет-Атон, он пригласил бы его. Но тот, к сожалению, задержался в пригороде, погрязнув с запутанном деле расхитителей гробниц.

На стук в ворота вышла женщина средних лет.

— Хорит совсем плоха, — сообщила она, пропуская их внутрь.

Оказалось, что она соседская прислуга, работает в доме напротив, и направлена сюда хозяйкой, госпожой Сененмут, которая сочувствует бедственному положению несчастной вдовы.

— Все слуги ее покинули в одночастье! — округлив глаза, сообщила женщина.

Хорошо, что настоящую правду на этой улице пока не знают. Иначе Хорит умирала бы в одиночестве.

— Ну надо же! — не то ужаснулся, не то восхитился Анхатон, проходя мимо зала с выжженными стенами, — Это она сама устроила?

Гормери лишь плечами пожал. Его сейчас занимала другая информация. Вернее, ее отсутствие.

Вдова Хорит все такая же изможденная, какой он запомнил ее вчера, лежала на большой кровати в спальне с высоким потолком и стенами, расписанными, впрочем, не слишком умело, розовыми кустами. Над головой ее из открытого люка струился прохладный вечерний ветерок. Губы женщины спеклись в одну сухую корку, лицо и руки прорезали кровавые трещины, волосы спутались, а веки вспухли настолько, что уже не открывались.

— Что-то с ней не так, — глубокомысленно заявил Анхатон.

— Рад, что ты заметил, — Гормери склонился к несчастной женщине, послушал ее дыхание.

Оно было слабым и прерывистым.

— Хорит, — позвал он, — Вы меня слышите?

Дыхание на мгновение сбилось, женщина сглотнула.

— Где Тамит? Она пропала в подземелье!

Веки ее дрогнули, она застонала.

— Я могу помочь! Скажите, куда вы дели Тамит?!

— Ты не понимаешь… — голос ее слетал с опаленных губ подобно шелесту сухих листьев. Безжизненный, почти призрачный, — Это не я… это все она…

— Она? Что?! — Гормери наклонился ниже к нечастной женщине, — Она?! Кто?!

— Мы ошиблись. Мы смогли вызвать демона из Дуата, но она не смогла его удержать.

— Демонов не сущ… — дознаватель закрыл себе рот ладонью. Спорить с умирающей не только жестоко, но и глупо. Надо узнать у нее как можно больше, пока она не шагнула за горизонт.

— Как вы вызвали демона?

— С помощью фигурки Хонсу. Той, которую прислал царь! Другая не годилась. Старинная…

Она втянула носом воздух и закашлялась. Из глубоких трещин на щеках и шее выступили капельки крови.

— Сначала мы хотели привязать демона к фигурке и вернуть царю. Но она убедила нас привязать демона к себе. Сказала, что сможет его удержать. Что чувствует его. И станет лучшим оружием против царя… Но потом все сломалось!

— Почему?

Хорит сглотнула, едва заметно мотнула головой, прошелестела едва слышно:

— Не знаю… не успела понять… возможно все дело в тебе. Ты ей нравишься, и демону, похоже, тоже. Почему-то… До тебя он ведь людей только жрал, а ты… что-то с ним случилось. Кажется, он борется за тебя с ней. А потому уничтожает ее Ка, и Рен, и Ба… скоро от человека в ней только Хат и останется.

Ка, Рен, Ба — части человеческой сущности (души) в Древнем Египте. Как и Хат — телесная оболочка.

— Где она? Как мне ее найти? Я еще могу ей помочь! Надо изгнать демона назад в Дуат.

Она вздрогнула, глаза ее неожиданно распахнулись, показав страшные кроваво-красные белки.

— Слишком… поздно… — выдохнула она и, выгнув спину, замерла.

— Дуреха, — с сожалением вздохнул Анхатон, о котором Гормери успел забыть.

Он подошел к ложу вдовы Хорит, накрыл ее страшные распахнутые глаза ладонью и закрыл ей веки. Гормери отвернулся.

— Надо распорядиться о похоронах, — услыхал он за спиной. И кивнул, соглашаясь.

— Где ты держишь писца, который выкрал статуэтку Хонсу из сундука ювелира?

— В подвале управление маджоев, разумеется. У них там тюрьма, — Анхатон потопал вон из комнаты и уже в коридоре, поймав соседскую прислугу за локоток принялся перечислять, к кому ей сходить, что сказать и что сделать. Гормери не стал вслушиваться. Теперь он понимал, что время понеслось ему навстречу. Если бы он знал тогда, едва они столкнулись с Тамит на улице. Если бы понимал, что именно рядом с ней всегда появляется темная нечто в его голове. Видимо, это и был демон. Если бы он только доверился своему чутью, ведь все в нем кричало, что с девчонкой что-то не так. И эти ее пламенные речи. Конечно, она одержима богами предков, она пожертвовала собой, чтобы обрести могущественное оружие против ненавистного царя, который запрещает ей поклоняться старым богам. Она добыла это оружие из самого Дуата. Но переоценила собственные силы. И вот теперь погибает. Стоит ли ее спасать? Гормери не сомневался, что стоит. Ведь он видел ее живую, пылкую, страстную в своем желании добиться правды, юную, смелую. Он слышал ее живой человеческий смех и сделает все, чтобы не отдать его темной сущности из Дуата. Он спасет в Тамит человека. Спасет ее бессмертный Ах, который сохранит ее личность в бесконечности.

Ах — часть человеческой сущности, которая считается частью бога, бессмертная частичка, которая сохраняется даже у грешников.

* * *

Чаи просидевший двое суток в подвале управления маджоев Восточного города, выглядел изможденным. Как будто его тут не поили, не кормили, а заодно и спать не давали. Хотя может оно так и было. Правил содержания узников в Уадже Гормери не знал. Чтобы расположить к себе молодого писца, не привыкшего к таким лишениям, он сходил к бочке и вернувшись с кувшином полным воды, поставил его перед ним на грубо сколоченный стол.

Чаи тут же ухватился за кувшин трясущимися руками и принялся жадно пить, проливая воду на пыльный пол камеры.

Дознаватель заставил себя терпеливо дожидаться, пока парень напьется. Хотя мышцы его то и дело сводили судороги нетерпения. Тамит может быть прямо сейчас превращается в демона. Необратимо, навсегда. А он вынужден играть с этим дураком в доброго следователя. И все же он понимал, что если он теперь надавит, то мальчишка замкнется. Они же все идейные, из тайного общества. И противление столичному дознавателю почитают доблестью. Нет, его надо расслабить, показать, что он друг, желающий помочь. Что сейчас не так уж далеко от истины. Ему и правда плевать на всю их компанию, ему важно вытащить из передряги дочь маджоя. Желательно не слишком пострадавшей. Накажет он ее потом. Очень сильно накажет. Розгами отходит взбалмошную девицу, за то что рискнула своим прекрасным существом, бессмертными Ба и Ах ради цели, которую ей достичь не под силу. Надо же, решила свергнуть царя! И что дальше? У нее есть план, кем заменить великого Неферхепрура Эхнатона? Наверняка же нет. Разве можно подвергать страну такой опасности, как безвластие? Нет ничего страшнее, чем отсутствие правителя у народа. История помнит ужас, перенесенный предками, когда небо мешалось с землей, Река текла в обратную сторону, храмы рушили, гробницы вскрывали, а вместо царя, храма и закона правили шайки разбойников и оголодавших рабов. Вот во что может превратиться освобождение. И если уж начинать переворот, то перед тем, как искать оружие, нужно найти того, кто готов взять власть крепкой рукой. Не хочет, а именно готов. Вряд ли юная увлеченная девчонка способна распознать такую личность.

Наконец, Чаи напился и поставил кувшин на шаткий стол.

— Что теперь со мной будет? — голос был у него хриплым, надломленным.

— А сам-то как думаешь? Ты участвовал в государственном заговоре с целью свержения царя.

— Нет! — его глаза испуганно округлились, — Я ж только статуэтку выкрал. Ну, из сундука.

— Зачем?

— Так это… — он почесал лысый затылок, который за двое суток, без должного бритья уже покрылся темным пушком, — Хонсу бог-покровитель нашего общества. Вы же знаете, мы из общества Луны.