Сумеречные люди
Шрифт:
— Это не имеет никакого значения, — повторил Прингл. — Говорю же, в этих местах попадание засчитывается, и спорить тут не о чем.
— Зачем нужны деления, если их можно передвинуть?
— Понятия не имею.
— Хорошие правила, ничего не скажешь.
— Какие есть.
— Что ж, придется поверить тебе на слово.
— Спроси здесь любого, если мне не веришь.
— Еще чего, — сказал Барлоу. — Терпеть не могу разговаривать с незнакомыми людьми. Никогда ведь не знаешь, как они воспримут твои слова.
Тем временем к столу подошла Харриет.
— Моя очередь? — спросила она. В руке она держала дротик. — Представляете,
Софи взяла у нее дротик.
— Ты же отломила кончик, — сказала она.
— То-то и оно, — сказала Харриет.
— Мы проиграли, Харриет, — сказал Барлоу.
— Какой же ты осел, Гектор.
— Ты считаешь, что во всем виноват я, да?
— А кто ж еще. Конечно, ты.
За другой стойкой жители деревни заунывно запели на три голоса: «Ой, проводи меня домой… как я устал… ночей не спал…»
— Еще по одной, и уходим, — сказал Барлоу.
— Внимание, леди и джентльмены, — провозгласил бармен. — Закрываемся.
Софи от последней порции виски наотрез отказалась. Остальные заказали пиво.
— Допиваем, леди и джентльмены, — объявил бармен. — Время.
— Еще есть пять минут, — сказал Прингл. — Не торопитесь.
— Нет, — возразил Этуотер. — Раз сказано, надо идти. Здесь вам не Лондон.
Бармен вышел за стойку.
— Время, прошу заканчивать, — сказал он.
— Нельзя торопить даму, которая заказала пинту пива, — сказала ему Харриет. — Это может плохо кончиться. Очень плохо.
Но бармен даже не улыбнулся и молча отобрал у нее недопитую кружку. Прингл, Барлоу и Этуотер залпом допили свое пиво.
— Так и быть, забирайте, — сказала Харриет. — Прошу об одном, послушайтесь моего совета, не допивайте то, что осталось. Я бы этими помоями даже машину мыть не стала.
— Закрываемся, — повторил бармен без тени улыбки. Он забрал стаканы, все до одного, и отнес их за стойку, после чего распахнул входную дверь.
— Спокойной ночи, — сказал Прингл.
— И вам того же, — отозвался бармен.
Они вышли из «Козерога» и остановились на залитой лунным светом лужайке. При свете луны видны были лица завсегдатаев паба; собравшись у входа небольшими группами, они говорили о том, о чем не договорили внутри, обменивались слухами и местными сплетнями. От одной из групп, той, что побольше, отделились двое, пожилая пара, мужчина и женщина. Они подошли к Принглу, и мужчина залепетал:
— Я это вот к чему, мистер Прингл, сэр. Такое больше продолжаться не может, вы уж извините, ведь наша Этель девушка приличная, а ее теперь и дома-то не бывает, до одиннадцати часов у вас, почитай, каждый день пропадает, а ведь это вам не Лондон, мистер Прингл. В такой деревеньке, как наша, чуть что сразу разговоры пойдут, один начнет — другие подхватят, а мы свою девочку в обиду не дадим…
— Кто вы такие?! — удивился Прингл. Кружку пива он был вынужден выпить в один присест и оказался совершенно не готов к столь эмоциональному излиянию чувств. Он с трудом, но сдержался, однако вскоре окончательно пришел в себя, и его лицо начало по обыкновению подергиваться.
— В прошлое воскресенье, мистер Прингл, — вступила в разговор женщина, — смотрю, невестка моя улыбается, спрашиваю: «Над кем это ты смеешься, Хейзел?» — «Так, — отвечает, — одна мысль в голову пришла…» Помолчала и говорит: «Сегодня, — говорит, — в газете прочла, что одна девушка из дому сбежала. Насмотрелась невесть чего
в кино — и сбежала. Вот и Этель твоя, — говорит, — тоже в один прекрасный день из дому сбежит».— Что все это значит? — воскликнула Харриет.
— А то это значит, — сказал Прингл, — что родители Этель считают, что ты на нее дурно влияешь. Пожалуйста, — сказал он, обращаясь к пожилой паре, — забирайте вашу дочь, если хотите.
— Что за вздор, — сказала Харриет. — Не можем же мы обходиться без служанки. Повысь ей жалованье, Реймонд.
— Прошу меня извинить, мисс, — опять заговорил мистер Чок. — Дело тут не в жалованье. Нашей Этель вы и без того хорошие деньги платите.
Харриет подошла к мистеру Чоку, взяла его под руку и сказала:
— Ну конечно, не в жалованье дело, мистер Чок. Лично я прекрасно вас понимаю, и я бы волновалась ничуть не меньше, будь Этель моей дочерью. Просто Этель трудится на совесть, вот мистер Прингл и будет платить ей на десять шиллингов в неделю больше.
— Чтобы все было по справедливости, — сказала миссис Чок.
— Посмотрим, — процедил Прингл, — не обещаю.
— Послушай, Реймонд, — сказала Харриет, — нехорошо быть таким жадным. Не забывай, мы ведь твои гости, и ты должен заботиться о нашем уюте. Лишние десять шиллингов в неделю для тебя погоды не сделают.
— Что бы все было по справедливости, — повторила мисс Чок и покосилась на Харриет, которая продолжала сжимать локоть ее законного супруга.
— Этель вполне устраивает такая работа, — сказал Прингл, — поэтому давайте договоримся: ваша дочь будет получать на пять шиллингов в неделю больше. Идет?
— Какой же ты все-таки жмот, Реймонд, — воскликнула Харриет.
— Итак, пять шиллингов прибавки вас устроят? — настаивал на своем Прингл.
— Зачем же вы с нами торгуетесь? — обиделась миссис Чок.
— Будет тебе, мать, — сказал мистер Чок.
— Да или нет? — сказал Прингл.
Луна вышла из-за тучи, и теперь Этуотер мог рассмотреть лицо мистера Чока. Это был невысокий старик со светлыми, постоянно мигающими глазами. Миссис Чок оказалась женщиной упрямой.
— Давайте, чтобы все было по справедливости, — повторила она в третий раз и красноречиво посмотрела на Харриет.
— Этель останется довольна, не сомневайтесь, — сказал Прингл.
— Вот и отлично, сэр, — рискнул согласиться с работодателем мистер Чок.
Напоследок Харриет похлопала мистера Чока по руке, и тот размяк окончательно. Когда они прощались, он стоял, склонив голову на бок.
Они отправились в обратный путь. Отойдя от паба на некоторое расстояние, Этуотер оглянулся. Миссис Чок что-то внушала своему мужу.
23.
Наоми Рейс приехала дня на два-три позже Этуотера. С собой она привезла много чемоданов и собаку. Когда Прингл показал ей комнату, где ей предстояло жить, она сначала подумала, что он шутит, но, в конце концов, осталась — других планов у нее все равно не было. Со временем она даже полюбила свою комнатку, настояв лишь на том, чтобы туда поставили еще два стула; один Прингл забрал у Этуотера, а другой — из комнаты, где жили Барлоу и Софи. После этого миссис Рейс все время пребывала в прекрасном настроении, изредка, правда, жаловалась, что в доме нет горячей воды. Ее собака была плохо обучена и вечно путалась у всех под ногами, однако, в конечном счете, привыкли и к ней.