Сумерки памяти

– Ну а как он, твой герой, реагировал на столь трепетное постоянство? Он приветствовал такой неожиданный поступок?

– Нет, конечно нет. Он всячески призывал меня вернуться домой, где у меня была бы крыша над головой и честно заработанный кусок хлеба. Он говорил, что женщина не должна жить на улице, а я объясняла ему, что меня только святой человек может так называть, потому что женщина - это та, кто может иметь семью и детей, а я просто урод, созданный чтобы страдать.

***

Так проходит день за днем, неделя за неделей. Мы много беседуем во время моих длинных исповедей. Этот человек ... Как бы это сказать? Понимаешь, он настоящий священник - он видит во мне душу, а не оболочку. Он вообще очень уважаем среди людей самого низшего сословия, потому что отличается особым даром понимать и лечить словом. Его речи приносят облегчения от страданий лучше любых лекарств, его советы помогают жить. Он странный, почти святой. И я отношусь к нему, как к ангелу, сошедшему на землю.

И вот, снова на эту страну обрушивается эпидемия. В этот раз она еще более яростная, чем прежде. Люди падают на улицах, не успевая дойти до дома, всюду видны телеги, перевозящие трупы. Я как всегда сижу на ступенях собора и жду его. Я знаю, что он много работал в последнее время в домах умирающих бедняков, слушая их предсмертные исповеди, но мне еще только предстоит узнать, что мне самой уже никогда не придется исповедоваться этому человеку.

Какой-то старик подходит ко мне и говорит о том, что тот, кого я жду находится в его доме и просит мне передать, что ждать его более нет смысла - ему осталось жить совсем недолго. Я вижу, что человек, который пришел ко мне, тоже болен, и понимаю, что скоро в этом городе останется совсем мало живых людей.

– Отведи меня к нему, - говорю я.

Но он качает головой и говорит:

– Нет, там смерть, туда нельзя.

– Отведи меня к нему!
– кричу я. И он понимает, что я сумасшедшая и что я не боюсь смерти.

Мы идем по бедным кривым улицам, мимо покосившихся домов, из дворов которых ветер доносит удушливый запах смерти. И наконец мы приходим туда, где на убогой бедняцкой кровати умирает тот, кого я люблю больше всей моей никчемной жизни.

– Зачем ты пришла?
– спрашивает он.
– Ведь ты можешь заразиться и умереть.

Но я только качаю в ответ головой, сажусь возле его кровати, и он видит, что я больше не хочу жить. Я смотрю на него, и меня начинает тревожить одна мысль, которую я незамедлительно высказываю, задав ему вопрос:

– А там, на небесах после смерти мы сможем видеться?

– Конечно, - улыбаясь, отвечает он.

Мое лицо искажает гримаса страха:

– А я там буду такая же хромая и уродливая?!

– Нет, - говорит он и проводит рукой по моим волосам, - там все прекрасны. И ты уже никогда не будешь выглядеть так, как раньше.

– Вы обещаете?
– едва сдерживая слезы, говорю я.

– Да, теперь ты всегда будешь красивой, - говорит он и закрывает глаза.

А потом я уже вижу себя хромающей по широкой дороге. Я куда-то иду, и теперь на смену тем предыдущим целям, которые определяли все течение моей жизни, приходит новая, которая теперь уже определяет близость финала. Я хочу только одного - дождаться того момента, когда болезнь, жертвой которой я тоже стала, сломит мой крепкий организм, и я вознесусь на небо вслед за тем, кого я люблю. Я делаю еще несколько шагов и падая медленно умираю.

***

– Вот и вся жизнь, - сказала я и, взглянув на него, добавила.

– Так как ты считаешь, этот священник мог быть тобой или нет?

Он покрутил в руках зажигалку, непроизвольно рассматривая серебристую паутину ее узоров, и сказал:

– Мне сложно судить, ведь вспоминаешь ты, а не я. А что ты сама думаешь по этому поводу? Может быть, ты почти уверена в том, что это был я?

– Нет, - замялась я, - понимаешь, это сложно объяснить, но мне кажется, что ты не мог быть этим человеком, хотя мне видится, что вы довольно похожи внешне. Я конечно понимаю, лицо не может быть определяющим фактором в этом вопросе, но когда видишь особенное сходство, то просто не можешь не обратить на это внимания.

– Ты как будто что-то недоговариваешь?
– спросил он.
– Почему? Что в этой истории такого, о чем можно бояться рассказать?

– Ну, видишь ли, - продолжала медлить я с ответом, - мне просто кажется, что этот священник он...

– Он лучше, чем я?
– он удивленно ухмыльнулся.
– Ты думаешь, что я даже в самой глубине своей души не способен на такую жизнь, какую вел этот человек?

– Да, из всех тех жизней, которые я на сегодняшний день увидела, ты ни разу не был кем-то хотя бы отдаленно напоминающим этого человека. Я видела тебя аристократом в Венеции и во Франции, землевладельцем в "вересковой" стране, и еще в нескольких местах, о которых я еще не успела тебе рассказать...

– И там я был настолько же лишен дара сострадания, насколько это проявилось у меня в жизни с "разбойничьим лесом"?

– Ну в общем да, - ответила я осторожно, - ты был добрым, хорошим, но все это только по отношению к тем, кого ты любил, а если быть до конца точной, то только по отношению ко мне и моим детям. А на такой альтруизм, который я наблюдала в этой жизни, мне кажется, ты вряд ли был бы способен.

– Тогда может быть это кто-то, кого ты знаешь, но просто не можешь вспомнить?

– Но почему он так похож на тебя внешне?

– Наверное, именно потому, что это был я, - сказал он усмехнувшись.

– А ты уверен?

– Главное, чтобы была уверена в этом ты.

– Почему?

– Потому что это твои воспоминания. А если тебя все-таки очень смущает непохожесть этого образа на все те, что ты видела ранее, то в утешение тебе я могу лишь напомнить о твоем удивлении по поводу несоответствия твоего теперешнего характера тому образу, который вспомнился тебе в жизни с "доходными домами".

– А если это все-таки был не ты? Если я путаю? Что тогда?

– Ну что ж, - рассмеялся он, - мы провели с тобой вместе столько лет, которые сложились в столетия, что я вполне могу поделиться этой жизнью с каким-то благородным человеком, который хорошо к тебе относился и не сделал тебе ничего плохого.

– Но ты говоришь это так, будто уверен в том, что это все-таки был ты. Значит ты действительно "умеешь видеть", и мне не показалось это в прошлый раз. Когда я начинаю вспоминать, ты уже знаешь наперед все то, о чем я тебе расскажу, и тебе просто надо услышать подтверждение собственных мыслей из моих уст. Да и к тому же существует еще что-то, что я непременно должна увидеть сама? Ведь так?