Супруги по завещанию

— Теперь нужно уносить ноги, пока нас не поймали, — поторопила я супруга.

Кажется, действие успокоительной настойки заканчивалось, и на смену спокойствию приходила паника и нервозность.

Герцог Гейрлейв поднялся на ноги и тут же замер, нахмурившись.

— Сработал сигнальный маячок, — произнес он, — Кто-то идет сюда.

Гадать, кто бы это мог быть, особо не приходилось. Не иначе, как хозяин кабинета решил наведаться в свои владения.

— И что же нам делать? — пискнула я, заламывая руки от бессилия.

Вот мне уж точно не хотелось, едва показавшись в столице, тут же попасть в крупный скандал и быть выставленной из приличного дома. Конечно, министр финансов, вроде как, преступник. Но это еще доказать нужно, да и не будут столичные сплетницы вдаваться в такие бюрократические подробности.

Пока я металась из стороны в сторону, пребывая на грани отчаяния и погруженная в панический ужас, герцог Гейрлейв погасил магический пульсар, оставляя нас в кромешной темноте. А затем муж шагнул ко мне, заставляя отступить и прижаться к широкому столу.

Миг, и твердые ладони подхватили меня за талию и посадили прямо на этот стол. Я что-то задела своей пышной юбкой, и оно с глухим стуком покатилось по полу.

— Ты что делаешь? — недоуменно поинтересовалась я у супруга.

Но мое недовольное шипение было самым наглым образом заткнуто, когда герцог Гейрлейв накрыл мои губы поцелуем.

Глава 15

Герцог Гейрлейв, не разрывая поцелуя, одной рукой накрыл мой затылок, пресекая побег, а второй рукой проворно принялся задирать мою юбку.

Я запаниковала еще больше. Нас тут сейчас поймают на месте преступления, а он решил порыву чувств поддаться?

Юбка из летящей ткани, подчиняясь супругу, легко задиралась вверх. А мужская ладонь принялась поглаживать мою коленку сквозь ткань чулок. Когда наглая лапища герцога поползла вверх по бедру, приближаясь к кромке чулок, я протестующе замычала. А потом и вовсе вспомнила, что у меня свободны обе руки. И уперлась ими в грудь Алмира, пытаясь оттолкнуть нахала.

— Тише, радость моя, — прошептал герцог, склоняясь к моему уху, — Всего лишь небольшой спектакль, и мы с легкостью сможем избежать разоблачения.

Когда он научится сначала предупреждать, а потом делать? Если бы я знала, что супруг решил пустить в ход свое алиби, не стала бы сопротивляться так открыто. Или наоборот? Стоило бы возмутиться циничной расчетливости одного главы тайной канцелярии?

Герцог Гейрлейв, не услышав от меня возмущений, вновь вернулся к своему занимательному занятию. То есть, к поцелуям. Целовал меня он правдоподобно – со всей страстью, проникновенностью и жаром приникал к моим губам. И я, незаметно для себя, немного успокоилась и даже принялась отвечать на эти поцелуи. Это ведь для правдоподобности нашего алиби нужно, а не потому, что я так захотела. Зато потом выскажу нерадивому супругу все, что об этом думаю. Надо лишь немного потерпеть и постараться не забыть, что я, вообще-то, всем происходящим крайне недовольна.

Гейрлейв прижимал меня крепко к своему телу, ладони, обнимающие мою талию, принялись ласкающими движениями поглаживать спину. А потом ловко и уверенно ослаблять шнуровку платья.

Ласкающие губы поцеловали скулу, подбородок, а затем спустились к шее. И когда горячее дыхание опалило нежную кожу, мне не удалось сдержать судорожного вздоха. А затем, герцог, не давая мне и возможности опомниться, прикоснулся к шее влажными губами, заставляя меня протяжно простонать.

Горячие, сводящие с ума, жалящие поцелуи заставляли меня плавиться в руках мужа. И такие контрастные, еле ощутимые прикосновения к оголенной коже на спине вынуждали меня поддаваться вперед, всем телом прижимаясь к мужской груди.

Я совершенно забыла про герцога Камерона, про званый ужин, чужой кабинет, про то, что нас в любой момент могут здесь обнаружить и сделают это непременно. И лишь желала, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались.

Глупо было отрицать хотя бы перед самой собой, что я влюблена в собственного мужа. И утверждать, что все, происходящее здесь, мне неприятно. Я наслаждалась этим моментом, мечтая сохранить его в памяти и тайно надеясь на повторение. Ведь сейчас Алмир принадлежит мне целиком и полностью.

Постепенно дорожка поцелуев начала уходить вниз и, наконец, достигла моего декольте, заботливо спущенного супругом. Горячие губы герцога Гейрлейва нежно поцеловали ложбинку между груди, отчего из моих губ вырвался очередной судорожный вздох.

Горячая мужская ладонь вновь устремилась вниз. Супруг мягким движением раздвинул мои колени, вклиниваясь между них и крепко прижимая меня к себе. Обе его ладони проникли под мою юбку, принимаясь наглаживать бедра, то касаясь невесомо, то с силой сжимая. А после, не переставая покрывать мою кожу поцелуями, герцог Гейрлейв погладил оголенную кожу выше кромки чулок, и резким движением один чулок с меня стянул. Чем ему помешал бедный предмет гардероба?

Кажется, так далеко мы не заходили даже во время брачной ночи. Это мысль меня взбудоражила и одновременно отрезвила. Поддавшись порыву, я собиралась оттолкнуть супруга, но не успела.

Резко открылась дверь, и мне в глаза ударил ослепляющий яркий свет.

— Что, черт побери, здесь происходит? — раздался громкий и крайне недовольный голос герцога Камерона.

Вот мы и попались.

— Ой! — вполне искренне воскликнула я, попытавшись прикрыться.

Руки метнулись к обнаженным ногами, застыли на середине пути и резко устремились к лифу, подтянув его повыше в попытке вернуть своему декольте приличный вид. Платье то и дело сползало, а частично обнаженная спина покрылась неприятными мурашками от смеси страха и холода.

Герцог Гейрлейв, стоит отдать ему должное, рывком одернул юбку, прикрывая мои ноги, бывшие на всеобщем обозрении. И только после этого отстранился от меня и, приглаживая волосы, развернулся к герцогу Камерону. Но от меня отходить не стал, прикрывая своей внушительной фигурой.

— Прошу прощения, герцог Камерон, мы с моей супругой поддались внезапному порыву чувств, — с достоинством произнес Алмир таким невозмутимым тоном, будто это не он только что стаскивал с меня чулки на глазах у министра финансов.

К щекам прилила краска от осознания этой мысли, делая мое лицо совсем пунцовым. Рано, слишком рано перестала на меня действовать успокоительная настойка. Сидела бы сейчас на чужом столе с потрепанной прической и с полу расстегнутым платьем с таким же непоколебимым видом, что и Гейрлейв.

— В моем закрытом кабинете? — переспросил герцог Камерон, красноречиво выгибая бровь.

— Ой, — снова выдохнула я и обратилась к супругу, — А он был закрыт?

Кто-то в проходе многозначительно усмехнулся, и я только сейчас заметила, что явился министр финансов в свой кабинет не один.