Суровая Проза, Трилогия(CИ)

– Бесспорно, оригинальное местечко. Богатых и любопытных иностранных туристов обязательно и всенепременно заинтересует.... А что за второй "медвежий угол"?

– И его я наблюдал собственными глазами, - ловко затушив сигаретный окурок об угольно-чёрную подошву армейского ботинка, заверил Петров.
– Речь идёт о так называемом "мёртвом лесе". На Камчатском полуострове есть вулкан Толбачик, расположенный недалеко от маленького посёлка Ключи. Этот знаменитый вулкан - время от времени - извергается: раскалённая тёмно-малиновая лава медленно стекает по его склонам, вулканические "бомбочки" регулярно вылетают из жерла, мохнатый серый пепел разлетается по всей округе, а в небо - на многие-многие километры - поднимаются шлейфы густого тёмного дыма. Последний раз Толбачик извергался "по-взрослому" в далёком 1975-ом году, тогда-то на одном из его склонов и образовался "мёртвый лес". То есть, химически-активный вулканический пепел засыпал хвойные деревья по самую макушку и постепенно "умертвил" их. Потом воды и ветра постепенно разогнали, унесли и уничтожили пепел без остатка, а деревья остались стоять. Вернее, уже и не "деревья", а лишь "деревянные мумии".... Лечу это я на служебном мотодельтаплане, старательно огибая вулкан Толбачик по широченной дуге. Причём, на высоте ста пятидесяти-шестидесяти метров над землёй и на самой малой скорости. Внизу, как сейчас помню, преобладали чёрно-серые цвета и оттенки: широкие потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические "языки", грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла извержений прошлых лет. А ещё везде и всюду - на угольно-чёрном фоне - наблюдались одиночные "мёртвые" деревья. Светлые такие, длинные и тонкие, полностью лишённые коры, с лёгкими серебристыми полутонами. Даже чёткое ощущение хрупкости присутствовало, словно бы все эти деревца - хрустальные. Мол, если случайно дотронуться пальцем до конкретной ветки, то она тут же рассыплется - в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря.... Да и сам вулкан Толбачик впечатлил меня нешуточно: огромный, мрачный, нахохленный, состоящий из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, каньонами и провалами. Напоминал (да и до сих пор, наверное, напоминает), злобного и сварливого старика, смертельно обиженного на всех и вся.... Кстати, Тёмный, надо бы Ванде помочь в делах текущих. Слегка...

Он коротко рассказал об "аномальной зоне", расположенной на пятнадцать-шестнадцать километров южнее Чёрного ущелья. А также о задании, выданном Генеральным директором компании "На Краю Земли" корреспондентке Паулс, мол: - "Необходимо - в срочном порядке - посетить данную зону и всё-всё-всё там сфотографировать, а также и отсканировать...". И, конечно же, не забыл упомянуть и о том немаловажном факте, что данная зона - по авторитетному мнению генерал-лейтенанта Громова - является "запретной по-взрослому".

– Подумаешь, блин горелый, запретная, - легкомысленно усмехнулся верный друг.
– Поможем, конечно же, милой и симпатичной девушке. Не вопрос. Сперва, понятное дело, выполним служебное задание, а уже после этого и поможем...

Белов, совершая миноискателем плавные и однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вдоль кромки обрыва и рассеяно бормотал под нос слова одной немудрёной песенки, популярной - некогда - в курсантской среде:

– Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, Сюзанна, наша жизнь полна химер. Целый день висит бананом наш видавший виды хрен...

Песенка состояла из бесконечного количества куплетов, поэтому вокально-сапёрный процесс - практически без остановок - длился уже больше часа.

"Что-то здесь не так", - подумал Лёха, выполнявший - с автоматом наперевес - функции "страхующего" и шагавший сзади и чуть сбоку.
– "Уже почти четыре с половиной километра с запада на восток отмахали, и ничего. В том смысле, что знаменитый миноискатель "Медуза-202-НЭ" ничего подозрительного не обнаружил...".

Резко увеличив скорость передвижения, он догнал напарника и пару раз хлопнул ладонью по его правому плечу.

– Ну, чего надо?
– обернувшись и сдёрнув с головы наушники, поинтересовался Тёмный.
– Случилось что?

– Да, нет. Наоборот, полное спокойствие и благолепие.... И у тебя по-прежнему всё тихо?

– Тише не бывает. Ни тротила тебе, ни пластида.... Небось, хочешь подменить меня?

– Не в этом дело, - отрицательно помотал головой Петров.
– Просто, на мой частный взгляд, надо кардинально менять методы поиска. Отойдём, пожалуй, от ущелья в сторону.

– Как скажешь, - Белов, вернув наушники на место, развернулся на девяносто градусов и медленно - короткими шажками - направился на юг, монотонно затянув: - Мы плывём по Ориноко. Ночь - хоть выкали глаза. Слышны крики: - "Раздевают.... Ой, не надо, я сама...".

Но уже через две с половиной минуты он замолчал, резко остановился и, вновь сняв с головы наушники, скомандовал:

– Рота, стой. Раз-два. Приехали.

– Мины?

– Не знаю, Алекс. Не знаю.... Сигнал в наушниках какой-то странный. Словно бы тихий зов охотничьего рога. Или же певучий глас трубы искусного джазового музыканта. А на экране дисплея...

– Силуэт выскочил?

– Выскочил, мать его. Подойди и посмотри...

– Действительно, силуэт, - подойдя, подтвердил Лёха.
– Чёткий и однозначный.... Только без всякой штриховки. Но "закрашенный" внутри нежно-сиреневым цветом.... И что это означает?

– Хрен его знает, - задумчиво поморщился Артём.
– Ничего такого инструкции по эксплуатации (ни этой конкретной "Медузы", ни всех других), не предусматривают. Последним депутатом буду.... Ну-ка, напарник, сбрось рюкзак и заберись ко мне на плечи. Смелее.... Вставай подошвами и плавно выпрямляйся. Ага, молодец. Смотри вперёд. В том смысле, что сугубо на землю.... Видишь что-нибудь?

– Вижу. Метрах в семнадцати-двадцати от нас по пескам проходит...э-э-э, примерно десятиметровая - по ширине - полоса, состоящая из непонятных тёмно-серых точек-пунктиров.

– Что ещё за полоса?

– Обыкновенная. Ровная. Визуально параллельная Чёрному ущелью.

– Ладно, спускайся.... Осторожнее, облом белобрысый! Чуть с ног не свалил, мордоворот здоровущий.... Двигаемся вперёд. Только очень медленно и осторожно. Из серии - шаг за шагом.... Ну, и ничего же себе. Теперь-то понятно, откуда исходит этот странный сигнал. Однозначно внушает.

– Чего - внушает?
– возмутился Петров.
– Изгадили, понимаешь, на хрен, всю пустыню. Словно бы битумом забрызгали. Типа - следовало тут пару машин с цистернами, заполненными жидким битумом, а в днищах тех цистерн кто-то коварно проковырял ножиком частые и мелкие дырочки. Вот, оно и получилось, безобразие в чистом виде. Так его и растак....

– Не безобразие, а стандартная (то есть, совершенно нестандартная), охранная полоса.

– И что же она охраняет? И от кого?

– Скорее всего, Запретную зону - от нашего любопытного "ооновского" корпуса, - предположил Тёмный.
– И никакой это и не битум. И даже, пожалуй, и не пластик. Вон, как отдельные капельки-пунктиры подрагивают, словно живые.... Что будет, если случайно наступить на...м-м-м, на эту тёмно-серую субстанцию? Как утверждает наша многоуважаемая "Медуза-202-НЭ", взрыва не будет.

– А что - будет?

– Не знаю. Может, током шандарахнет. Или же, к примеру, память потеряешь. Пока не попробуешь - не узнаешь...

– Хреновые дела, - запечалился Лёха.
– Значит, мы не сможем помочь Ванде?

– Не расстраивайся раньше времени, - посоветовал напарник.
– Похоже, что здешние "сапёры" куда-то спешили. Здесь местность ровная, а среди этих подрагивающих капелек - и тут, и там - видны проплешины. А ведь эта "охранная полоса", наверняка, и крутые косогоры пересекает, и глубокие впадины. Поищем проход...

Они, взвалив рюкзаки на плечи, зашагали на запад, и уже через полчаса Белов объявил:

– Ага, всё так и есть. Видишь, русло пересохшего ручья, виляющее и петляющее из стороны в сторону? Вот, и "охранная полоса" пару раз вильнула. Проплешина. Светлый полукруглый камушек. Проплешина. Брёвнышко. Халтурщики, короче говоря.... Прыг-скок. Прыг-скок. И убежал мирный пустынный суслик от злобных lobo desierto...

И они, успешно преодолев странную "охранную полосу", отправились к Запретной зоне.