Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Глава шестнадцатая
Тихая охота
Наступила ночь. Кирпичная кладка камина исправно, ни капли не жадничая, отдавала накопленное тепло. В доме пахло сушёными полевыми травами, свежевымытым деревянным полом, сосновой стружкой, колодезной водой, яблочным вареньем и милым деревенским уютом.
Как в такой пасторально-идеальной обстановке можно было не заняться всякими (по выражению генерала Громова), "сексуальными вольностями-шалостями"?
Занялись, понятное дело, не без этого. Причём, со всем пылом, жаром и усердием. А потом, слегка подустав, уснули - практически сразу и одновременно. Крепко-накрепко обнявшись, как и полагается любящим друг друга
Спалось - просто замечательно.
Сперва Сомову снилась только всякая малозначимая ерунда - крупные желтобокие яблоки, гроздья ярко-красной калины, чёрно-белые хулиганистые котята, бойкие лесные синички и завлекательные эротические сценки. А потом пришёл-вернулся он, вчерашний загадочный сон.
Мрачный и приземистый средневековый замок на крутом и высоком обрыве, иссиня-чёрные грозовые тучи, неподвижно застывшие на западе, серо-свинцовые морские волны, сердито и настойчиво бьющиеся об изломанные светло-жёлтые скалы.
Из молочно-белой туманной дымки, опоясывающей нижний ярус замка, показались-замелькали непонятные грязно-серые пятна.
"Никакие это и не Привидения", - сообщил через минуту слегка разочарованный внутренний голос.
– "И даже, увы, не благородные Призраки.... Так, лишь какие-то непонятные худосочные солдатики. Только, ясен пень, средневековые. Одни одеты в грубые кожаные камзолы, оснащённые частыми прямоугольными железными вставками, а другие красуются в бесформенных светло-серых кольчужках. На головах - разномастные шлемы. Да и вооружены ребятишки - кто во что горазд: мечи и кинжалы в деревянных и кожаных ножнах, массивные чёрные копья, грубые рогатины, самодельные луки, неуклюжие арбалеты.... Какой это век? Трудно сказать однозначно. Может, шестнадцатый. Может, начало семнадцатого. Точнее, извини, не определить.... Воины - по двум узким тропам, огибающим обрыв с разных сторон, - неторопливо спускаются к гавани. Лица у всех очень хмурые и серьёзные - до полной и законченной невозможности. С такими характерными физиономиями, однако, не выходят на лёгкий утренний променад. Не иначе, намечается некое важное дельце, связанное с бряцаньем оружия. Не исключено, что и кровавое.... Так-с, а это кто у нас такой?".
К краю обрыва, вальяжно нависавшего над морскими безбрежными просторами, подошёл и остановился высокий бородатый мужчина, облачённый с ярко-выраженным налётом экзотики: длинная клетчатая юбка, из-под которой выглядывали голые волосатые ноги в уродливых войлочных ботах, суконный балахон с неряшливыми прямоугольными заплатами, мятая широкополая шляпа с обтрёпанным фазаньим пером. На правое плечо незнакомца был наброшен - с помощью широкого кожаного ремня - непонятный продолговатый предмет: мохнатый, оснащённый многочисленными трубками и трубочками разной длины.
"Эге, братец, да нас с тобой занесло (во сне, понятное дело), в средневековую Шотландию!", - обрадовался непредсказуемый внутренний голос.
– "Юбка на мужике - это, гадом буду, классический шотландский килт. А на его правом плече висит волынка, то бишь, местный легендарный музыкальный инструмент.... Что ещё интересного? В высоких кустах боярышника прячется, наблюдая за волынщиком, молоденькая деваха: стройная, фигуристая, с длинными светлыми волосами, в средневековом дворянском платье.... Наблюдает за волынщиком? Ну-ну. Она на него пялится с нескрываемым отвращением. Вернее, с откровенной и лютой ненавистью. Буквально-таки прожигая гневным взглядом.... Ага, на горизонте появились грязно-бурые паруса. Волынщик явно насторожился. Или же погрузился в тяжёлые и неприятные раздумья? Бывает, конечно.... Из-за дальней изломанной скалы высунулся-выглянул некий средневековый пожилой гражданин. Средневековый? Собственно, не очень. В современном офисном дорогущем костюме. Тысяч на десять-двенадцать американских баксов потянет, никак не меньше. Краснощёкий и упитанный дяденька, черноволосый и кучерявый, с пышными ухоженными усами. На широком носу наличествуют стильные очки в позолоченной оправе. А на мизинце правой руки экстравагантного типа наблюдается золотое колечко с приличным брильянтом на энное
Раздался назойливо-громкий перезвон.
"Ну, вот, опять не дали досмотреть интересный сон", - искренне огорчился капризный внутренний голос.
– "Это здешний дачный будильник, блин горелый, вовсю надрывается. Сволочь голосистая.... Значит, шесть утра. Надо, братец, просыпаться. Как говорится, рота - подъём! Труба зовёт...".
Сомов, протянув руку, торопливо нащупал ладонью старенький будильник, стоявший на колченогой табуретке, и нажал указательным пальцем на круглую кнопку. Противное треньканье стихло.
– Мяу!
– принялся старательно дублировать замолчавший будильник Аркадий, спустившийся со второго этажа.
– Мяу!
– Что в переводе с кошачьего языка означает: - "Хозяева, морды наглые и легкомысленные, просыпайтесь. Пора кормить любимца семьи сытным и вкусным завтраком, а после этого - без промедлений - выдвигаться на сбор осенних отборных грибов...", - прокомментировал Пашка.
– Может, любимый подполковник, ещё немного поспим?
– не открывая глаз, предсказуемо заныла Александра.
– Хотя бы часика полтора, а? Куда, спрашивается, спешить? Сам же вчера говорил, что кругом полное безлюдье, спровоцированное поздней осенью. Значит, и конкуренция - как класс - отсутствует...
– Во-первых, никогда не следует - без веских на то причин - отказываться от ранее намеченных планов. Примета плохая. Во-вторых, существует мудрая народная пословица-поговорка, мол: - "Кто рано встаёт, тому Бог грибов даёт...". В-третьих, "утренние" грибы, они гораздо симпатичнее и крепче "дневных". В них гораздо меньше влаги, червяков и слизней. В-четвёртых, скоро, наверняка, Палыч с Петькой спустятся. В-пятых, наш котёнок, судя по всему, ужасно проголодался. Слышишь, как нетерпеливо и гневно мяукает? Или просится на утреннюю прогулку, типа - по нужде? Мы же его "туалетный" лоток с наполнителем дома оставили.... Короче говоря, глупые споры и неуместные возражения отменяются. Рота - подъём! Оправляться, умываться, одеваться, строиться!
– Хорошо, сейчас.
– А я уже встал. Догоняй, красотка беременная...
Сомов в темноте - наугад - напялил на ноги низко-обрезанные валенки сорок пятого размера, обнаруженные ещё вчера под кроватью, и набросил на плечи старенькую фуфайку, снятую с вешалки.
"Правильно, дружище. Нечего потакать капризным и ленивым девчонкам", - поддержал сонный внутренний голос.
– "Сбор грибов - дело серьёзное, краеугольное и глобальное, нетерпящее лёгкомысленного отношения...".
Пашка, слегка пошатываясь со сна, прошёл в другую комнату, ладонью нашарил на стене выключатель и надавил пальцем на единственную клавишу. Под потолком неярко загорелась маломощная электрическая лампочка.
Он подошёл к ещё тёплому камину, сложенному из тёмно-терракотовых кирпичей и, привстав на цыпочки, наполовину выдвинул из "гнезда" тугую чугунную задвижку. После этого достал из бокового кармана фуфайки коробок со спичками, нагнулся, поджёг спичку, коротко чиркнув по коробку, и поднёс её к краю свёрнутой в трубочку бересты. Ещё через пятнадцать-двадцать секунд дружно, с радостным потрескиванием, занялись сухие берёзовые и ольховые дрова, предусмотрительно загруженные в топку камина с вечера.
– Мяу!
– жалостливо напомнил о своём существовании проголодавшийся Аркадий.
– Мау-у-у!
– требовательно поддержал его серо-дымчатый Кукусь, взявшийся не пойми и откуда.
– Уже иду, ребятки!
– долетел из спальни звонкий голосок Сашенции.
– Потерпите немного. Сейчас я вас накормлю. Сейчас-сейчас.... Подполковник, принеси, пожалуйста, свежей воды из колодца. Договорились?
– Всенепременно. Уже бегу, королева моего глупого и доверчивого сердца.
– И мы с Горынычем-младшим уже спускаемся, - известил звучный баритон Громова.
– Доставай, Сашутка, пельмени из холодильника.