Суровая Проза, Трилогия(CИ)

– А, это ты, - тут же дисциплинированно перейдя на английский, запечалился обладатель "рязанского" носа.
– Ну, да. Куда же без тебя, беркута пустынного? Никуда, ясные косточки от сушёных фиников.... Виноват. Утратил бдительность. Был неправ. Отработаю.... Значит, вдвоём полетите?

– Вдвоём.

– Не вопрос. Залезайте на борт. Родина, как говорится, вас уже давно заждалась. В том смысле, что доставим - в лучшем виде - на борт одного весьма симпатичного кораблика, бросившего якоря в одной из симпатичных бухт Средиземного моря.

– Заждалась, говоришь?
– болезненно оскалился Маххамад.
– Твоя правда, летун. Заждалась.... Ничего, ещё немного подождёт. Нам тут попрощаться надо. Как и полагается - между своими. Не нами - заведено.... Взлетаем, короче говоря, через сорок минут.

– Как скажешь, гражданин начальник, - понимающе улыбнулся пилот вертолёта.
– Как скажешь, бродяга неприкаянный...

Первым делом, Маххамад-младший сходил к верблюжьему загону и о чём-то минут пять-шесть "пошептался" со своим двугорбым Султаном. То бишь, пожилой бербер, нежно и трепетно поглаживая своими смуглыми корявыми пальцами чёрно-бурый верблюжий нос, что-то тихонько нашептывал в мохнатое верблюжье ухо, а Султан скорбно и печально причитал:

– Йо-ио-ио.... Йо-хо-хо.... Хр-р-р.... И-и-и-и.... Йо-ио-ио...

Маххамад, смахнув на ходу с ресниц одинокую нежданную слезинку, вернулся к вертолёту и предложил:

– Давайте, соратники, попрощаемся, что ли...

И они попрощались: распили, пустив по кругу, бутылку мутного и вонючего самогона, презентованную щедрым стариком-бедуином, помолчали, покурили, снова помолчали.

– Всё, нам пора, - непонятно вздохнув, объявил совершенно-седой Василич (он же - "профессор Курье").

– Пора, - отводя глаза в сторону, подтвердил Маххамад-младший.
– Прощевайте, ребятки. И это.... Присматривайте тут...

– Присмотрим, старина, не сомневайся, - пообещал Лёха.

– А милой Родине - приветы передавайте, - дополнил Белов.

– Обязательно передадим.... Прощай, Сахара. Так тебя и растак. Надеюсь, что навсегда...

МИ "шестнадцатый", плавно поднявшись в бездонное нежно-голубое небо, улетел в сторону морского побережья, а ещё через два часа на песчаной площадке приземлился "ооновский" пятнистый "Ирокез".

И тут же тоненько "запикала" коротковолновая рация.

– Да, слушаю, - откликнулся Петров.

– Здесь - Жано Матисс, - сообщил надменный голос.
– Быстро в вертолёт, разгильдяи! Лесенку уже спускаю.... Во-первых, генералы жаждут пообщаться с вами. Во-вторых, ожидается песчаная буря. Надо успеть - до её прихода.... Залезаем, мать вашу российскую! Торопимся! Активней шевелим помидорами недозрелыми.... Ещё активней. В полёте переоденетесь. Я вашу форму с собой прихватил...

Они, как и положено, успели. Да и песчаная буря, которая разразилась через тридцать пять минут после приземления "Ирокеза" на вертолётной площадке "ооновского" лагеря, оказалась, честно говоря, совсем несерьёзной. То бишь, откровенно-детской, так как продлилась - от силы - часа два с небольшим. Впрочем, последнее обстоятельство - в дальнейшем - обрадовало, отнюдь, не всех...

Итак, попрощавшись с Матиссом и вторым пилотом, Петров и Тёмный выбрались из вертолёта и торопливо зашагали к лагерному штабу.

– Наши вещички пусть пока у вас побудут, - обернувшись, прокричал Белов.
– Потом заберём.

– Хорошо. Пусть побудут. Не вопрос, как любят говорить все русские, - покладисто разрешил лохматый Жано.
– Удачи вам, господа офицеры, на ковре генеральском...

Генералы встретили своих бойцов, вернувшихся из особо важной служебной командировки, приветливо и радушно. То бишь, практически с распростёртыми объятьями. Мистер Фрэнк Смит выдал каждому - в виде незамедлительного реального поощрения - по литровой бутылке ирландского виски и подписал приказ о внеочередном премировании "в размере двухмесячного денежного довольствия". А Виталий Палыч, обменявшись с подчинёнными крепкими рукопожатиями, объявил "о неделе выходных от службы - для отдыха и поправки здоровья", а также торжественно пообещал вручить - в самом скором времени - "по дельному орденку", мол: - "Звезд Героев не обещаю, хлопотное это дело. Но по "Мужеству" - как минимум - получите. Если, понятное дело, будете держать длинные языки за зубами.... Всё произошедшее в оазисе Аль-Дуз является государственной тайной самого высокого уровня. Причём, сразу нескольких серьёзных государств. Это, братцы мои, понимать надо...".

На этом высокая аудиенция и закончилась.

Браво козырнув генералам, они покинули штабное помещение и вышли на свежий воздух.

– Заберём у вертолётчиков наши шмотки, а потом немного побухаем с пацанами?
– трепетно поглаживая бутылку с виски и жадно сглатывая слюну, предложил Тёмный.

– Э-э-э, - замялся Петров.
– Тут, понимаешь, такое дело...

– Ага, тёмно-рыжие волосы мелькнули между палаток. Всё понятно. Иди, верный соратник, к своей зазнобе прибалтийской. Иди-иди. Отрывайся, счастливчик.... Э-э. Свой бутылёк мне отдай. Тебе-то он нынче ни к чему. Развезёт, понимаешь, вследствие хронической усталости, с первой же рюмашки. Не до жаркого секса будет. Так как уснёшь. Или же с мужской потенцией пошлый казус приключится.... Гы-гы-гы! Не обижайся, шутка такая - в стиле "а-ля генерал-лейтенант Громов".... Всё, я пошёл. Сказочных удач и удовольствий неземных...

Не успели они с Вандой, спрятавшись от любопытных посторонних глаз за щитом с "лагерными" объявлениями, всласть нацеловаться, как грянула - во всей своей "сахарской" красе - песчаная буря.

– Что будем делать?
– прикрывая голову девушки от колючих песчинок полой своей пятнистой куртки, спросил Лёха.

– А? Ничего не слышу. Говори, пожалуйста, громче...

– Что будем делать?!
– он максимально повысил голос, стараясь перекричать надсадный вой юго-восточного ветра.
– Куда пойдём?! Попробуем пробиться к столовой?!

– Нет!
– махнула направо рукой Ванда.
– Вон там спрячемся!

Метрах в сорока-пятидесяти от щита с объявлениями располагалась так называемая "мусорная бытовка", куда обитатели "ооновского" лагеря сносили различный крупный бытовой мусор, не предназначенный для утилизаторов-измельчителей: сломанные раскладные стулья, рваные байковые одеяла, вышедшие из строя ноутбуки, дырявые кастрюли из столовой и так далее.

Держась за руки и сгибаясь под яростными порывами ветра, они добрели до бытовки.

Петров, не без труда справившись с тугой защёлкой, приоткрыл дверь и предложил:

– Проходите, мадмуазель.

– А? Что?

– Проходи! А я за тобой! Потом дверь прикрою!

– Ага, конечно...

Бытовка была заполнена крупным мусором менее чем на треть.

– Матрас из госпиталя прислонён к стене, - задумчиво пробормотала Ванда.
– Опусти-ка, милый, его на пол.... Считай, почти новый. Только парочка стальных пружин торчат из торца. А поверх обивки можно наши куртки постелить.... Как считаешь?

– Можно. Постелить. И даже нужно. Очень...

– Вой за стенкой стих, - слегка приподнявшись на согнутом локте, сообщила Ванда.
– И в окошке, за стеклом, голубое небо проглядывает сквозь рваные тёмно-серые тучи. Значит, песчаная буря закончилась. Жаль. Так быстро время пролетело.... Сейчас беспокойный "лагерный" народ начнёт бестолково шастать туда-сюда. Кто-нибудь и сюда может мимоходом заглянуть. А задвижки, запирающей дверь изнутри, не предусмотрено. Надо вставать, одеваться и сматываться отсюда, пока не попались с поличным...