Суровая Проза, Трилогия(CИ)

– Минут пятнадцать будут без сознания. Может, и все двадцать, - констатировал Белов.
– Свяжем?

– А чем, собственно?
– болезненно поморщился Лёха.
– Подручными средствами? То бишь, предварительно порвав их собственные куртки на полосы? Не будем, пожалуй, рисковать. Да и времени нет. Кончаем...

Противный хруст, сопровождавший процесс "скручивания" шейных позвонков. Второй...

Прихватив трофейное огнестрельное оружие, пару ножей (из ножен охранника и докторского саквояжа), а также увесистую связку ключей, они вышли из тюремной камеры и прошли метров семьдесят - по подземному коридору - направо.

– Помещение, аналогичное нашему, - остановившись, хмыкнул Петров.
– В том смысле, что бывшему нашему. Дверь, решётка, тусклая лампочка, узкие нары.... Эй, узник, отзовись.

– Чего надо?
– поинтересовался тусклый равнодушный голос.
– Спать не мешайте, ироды...

– Свободы, морда, хочешь? Я кстати, обожаю сладкий кленовый канадский сироп. Очень-очень-очень.

Активно зашевелился комок каких-то неаппетитных тряпок, и вскоре из него выбрался, неловко соскочив с нар, худенький человечек: пожилой, совершенно седой, бородатый, с измождённым бледным лицом, облачённый в совершенно-невероятные лохмотья.

Соскочил и потерянно забормотал:

– Ч-что, ч-что вы с-сказали?

– То и сказал. Мол, обожаю сладкий кленовый канадский сироп. Очень-очень-очень... Ась?

– М-мне его д-давали в-вместе с м-материнским м-молоком, - произнёс нужный ответ человечек, после чего, облегчённо вздохнув, плавно опустился на каменный пол камеры и, обхватив голову ладонями, тихонечко зарыдал.

– Э-э, старина Курье, - забеспокоился Лёха.
– Что с тобой?

– Д-д-д.... Д-двенадцать л-л-л...

– Отставить - заикаться!

– Есть!
– рыданья дисциплинированно стихли.
– Я девять лет провёл в этой пустыне. Даже на полтора месяца больше. Сперва был в плену у берберов. Продали туаренгам-шептунам. Те - ещё кому-то. Извините, не помню. Регулярно били и издевались.... Потом, с полгода назад, оказался здесь, в Аль-Дузе. Устал очень. Измучился. Да и надежду на освобождение практически похоронил...

– Понятное дело.

– Вас полковник Громов прислал?

– Генерал-лейтенант Громов.

– Ну, надо же. Искренне рад за Палыча.

– А, вот, Аль-Дуз.... Ты его хорошо знаешь?
– подключился к разговору Тёмный.
– Ничего, что я обращаюсь на "ты"?

– Нормально. Какие ещё официальные экивоки между своими? Раз пять-шесть был на земной поверхности. Так что, общую картинку оазиса представляю.

– Тогда рассказывай, что знаешь. Сколько там строений? Какие? Сколько бойцов? Как они расквартированы? Где обитает генерал Томас Бридж? Общий распорядок? Давай, напрягай профессорскую память.... И особенно не торопись. К активным действиям, как и полагается, приступим уже ближе к рассвету...

Дальше всё было просто - до пошлой и скучной отрыжки.

Глухая-глухая ночь. Контингент неприятеля, регулярно злоупотребляющий наркотическими веществами. Знание общего плана местности. Автомат и пистолет, оснащённые глушителями. Два дельных ножа.

Уже через сорок-пятьдесят минут после начала "активной фазы" все обнаруженные бойцы Аль-Дуза были умерщвлены. Семнадцать из них спали. Только Меченого Петров разбудил, набил от Души физиономию, сказал пару "ласковых" слов и только после этого пристрелил.

Ещё оставался сторожевой пост, выставленный за "миражными" чёрными скалами.

– Автомобильные затемнённые стёкла - гениальное и очень полезное изобретение, - усаживаясь за руль джипа на широченных колёсах, известил Белов.
– И от злых солнечных лучей уберегает. И, вообще...

На нежно-розовом рассвете джип подъехал к посту. Четыре бойца, дожидавшиеся пересменка, вышли навстречу. Машина остановилась. Резко распахнулись автомобильные дверки. Несколько коротких автоматных очередей, и все дела.

Когда мёртвые тела дозорных были помещены в естественную природную выработку и старательно засыпаны скорбно-серым песком, они вернулись в Аль-Дуз.

– Пора освободить нашего проводника, - покинув джип, решил Лёха.
– Профессор Курье говорил.... Хотя, какой он - в верблюжью задницу - "Курье"? Наверняка, "Иванов", "Петров" или, вовсе, "Сидоренко", находящийся в майорском звании.... Так вот, профессор Курье говорил, что "тюремная яма", где содержат пленных арабов и берберов, располагается на северо-западной окраине оазиса, за молодой пальмовой рощицей. Пошли, поищем...

"Тюремная яма", действительно, оказалась глубокой прямоугольной ямой с рваными краями, в которой, сидя на корточках и прислонясь спинами к песчано-глинистым стенкам, дремало пятеро арабов в светло-бежевых тюрбанах на головах.

– Рота, подъём!
– подойдя к краю ямы, дурашливо гаркнул Тёмный.
– Умываться, оправляться, строиться...

Четверо пленников, не поднимая голов, тут же повалились животами на землю, вытянув руки и ноги в стороны.

Пятый же выпрямился и, как ни в чём не бывало, поздоровался:

– Доброго вам утра, русские.... Как дела? Всё сладилось?

– В самом лучшем виде и по полной программе. Не сомневайся, старина, - заверил Петров.
– И тебе, уважаемый, долгих-долгих лет жизни. Подожди, сейчас лесенку спустим.... Ага, вылезай. Милости просим...

Выбравшись из "тюремной ямы", Маххамад-младший, отказавшись от предложенной сигареты, велел:

– Вытаскивайте лестницу, бездельники.

– А как же...

– Так же. Дай-ка, Алекс, твой автомат.

– Держи.

– Тук. Тук. Тук. Тук, - сработал глушитель, преобразовав автоматный грохот в едва слышный вежливый перестук.

"Четыре одиночных выстрела - четыре трупа с простреленными головами", - мысленно усмехнулся Лёха.
– "Силён, бродяга смуглолицый. Меткий и хладнокровный...".

– А вас, ухорезы, свои инструкции, а у меня - свои, - возвратив автомат, пояснил бербер.
– Наркотики нашли?

– Нашли. Целые залежи. Причём, в широчайшем ассортименте. То есть, практически на любой вкус.... Предлагаю - сбросить их в эту яму, облить бензином и поджечь.