Свадьба по приказу

Старалась выбросить из головы сестру Долгорукого, фальшивую улыбку матери, и не давалось мне это великое искусство лицемерия. Даже стыдно.

И словно в довесок, в столовую вошел Карл Филиппович.

— Ваше Превосходительство, можно вас на два слова?

— Говори здесь, — мой муж, напротив, был в самом прекрасном настроении.

— Но...

— Говори, здесь родные.

— Простите, — поклонился управляющий. — Евгению, крепостную привезли, куда ее селить?

Сергей не предполагал, что его любимая, дорогая Женька так быстро вернется. Поймал мой хмурый взгляд, застыл на несколько секунд.

— Прошу меня извинить, — встал князь из-за стола.

Повинился, поклонился всем, а потом прочь проследовал, чтобы его возлюбленная не задержалась.

Вчерашнее примирение как мел на школьной доске: было, да стерли мокрой тряпкой. Тяжело стерпеть.

Пусть выуживает из Евгении сведения, расспрашивает, но мне менее горько не становится. Она меня оболгала, даже свекровь подтвердила, а Долгорукий все равно на стороне крепостной.

Я решила не страдать напрасно, догадывалась, что Сергей Владимирович к назначенному часу на наши занятия не поспеет. Оттого вызвала Всеволода, знала, что глава стражи спорить со мной не будет.

— Отведи меня в лес, — приказала ему.

— А супруг ваш? — беспокоился стражник.

— У него иные заботы, — спрятать в голосе печаль не смогла.

Очевидно обижалась, что не стало тайной для воинов.Чудное дело, вся дружина за меня. Они и к Женьке относились снисходительно, она же дурочка влюбленная, но мне сочувствовали искренне.

— Простите, княгиня, как прикажете, княгиня, — суетился возле меня мужчина.

Нутром ощущала, что и он осуждает Долгорукого, но вопросы задавать не стала. Изменой в любом случае попахивало.

Мы вышли вместе. Я и с пяток воинов, нанятых князем. Всеволод пока не спорил, вел за собой, но я не сомневалась, что у начальника стражи отыщутся причины их отвлечь.

С собой у меня была корзинка со съестным. С мясом готовым, с бутербродами, с салатами и напитками. Где-то на опушке я осмотрелась, понадеявшись на магию. И не зря.

Моих провожатых заклонило в сон. Все мужчины, рассредоточившись, сомкнули глаза, забывая об истинном положении дел.

Вышла Василиса, у ее ног ластился черный кот.

Подавшись вперед обрадовалась, что феечка и питомец отлично себя чувствуют.

— Как вы? — это первое, что спросила, ставя корзинку на землю.

— Все успели, Оль, — отвечала Василиса. — Я быстро отыскала сокровищницы. Смотри,— на переднике она показала три малюсеньких алых камушка. — Орловых ограбила, Дягилевых и Давыдовых. Их сокровищницы будто треснули. И они всех предать готовы. Злятся, что император уважения не выказывает.

Плохая новость, тревожная.

Хотелось коснуться камней, но я остановилась. Догадка пришла, что демон все почувствует. Девушка сложила их в мою корзину.

— Ты у нас останешься или убежишь? — обратилась к крылатой девушке.

Василиса мне нравилась. Ей такую нелегкую ношу на плечи взвалили.

— Осталась бы, да нельзя. Камни тебе передам. А потом сама меня призовешь, Воланд сказал, ты умеешь. Не хочу демону возможности давать. Я в один день три семьи посетила, а его влияние ощущаю. Придет он за вами...

И у самой такое впечатление. Погода мрачная, промозглая, давление в воздухе.

— Тогда беги, — в порыве чувств обняла феечку. — Мы же еще встретимся?

— Ты ясновидящая, а я та, кто портал закроет. Естественно.

Похлопав меня по спине, она создала арку из сиреневого цвета и пропала в ней.. Я долго стояла, надеясь, что Василиса вернется.

— Что застыла? — напомнил мне кот. — Ее я тоже хорошо обучил. Никто ее без надобности не разыщет. Не пропадет твоя Василиса.

За спиной что-то хрустнуло, будто сапог ветку сухую переломил. Обернувшись, увидела перед собой Долгорукого, сердце в грудной клетке в панике заметалось.

Слышал ли он слова кота, рассмотрел ли фею?

— Что ты здесь делаешь? — хмурился Сергей, осторожно направляясь ко мне. — Почему все мои воины сном магическим забылись? Когда такому научилась?

Пожав плечами, долго размышляла над ответом. Озарение было внезапным. Зачем я объясняться буду? Лучшая защита — это нападение.

— Гуляю, — я фыркнула, не пряча своего раздражения, — а что Женька сказала? Снова меня как-то оболгала?

Полагала, что мой супруг разозлится, голос на меня повышать начнет.

— Не узнаю Евгению, — заключил он, отводя от меня взгляд. — Словно ее подменили. Другая она стала, язвительная, прыткая. Своей вины не отрицает, признает, что намеренно сведения до матери донесла. Надеялась, что тебя запрут, а я прогоню.

— Странно.

В голове не укладывалось, что горничная честно сообщила. Были у нее хорошие черты характера, не умаляю, но храбрость в то число не входила.

— Да, странно, — князь опять кивнул. — Так что? Что ты здесь делала? Зачем приходила?

— А как ты думаешь? — с вызовом начала я. — Приятно мне смотреть на обидчицу и твою любовницу? Ты к столбу меня ревнуешь, за дружбу с цесаревичем скандал поднял, а я за твоими похождениями просто наблюдать должна?

Высказавшись, прошла мимо. Топала, превратившись в лесного барсука, шипела, как рысь на охоте, в общем, гневалась. И себя за это ненавидела.

— Оля, — в два шага Сергей меня догнал, преградил путь, положив свои ладони мне на талию, — ты сама никак ревнуешь?

— Ревную? — взвизгнула. — Не ревность это...

— Ревнуешь, ревнуешь, — усмехнулся мужчина, опускаясь ко мне ниже. — И мне очень приятно.

Коснулся своим лбом моего лба, замер на месте. Я не понимала, зачем он стоит, мучает меня. Даже если ревность, ему-то какая разница?

В какой-то мере я сопереживала Сергею. Его детская влюбленность переросла в большое чувство. Он и ответственность ощущал перед тихой крепостной, восхищался ей. Потом его женили, не спросив. Но ведь и мое мнение никого не интересовало. За меня, в отличие от Женьки, никто не вступался.

Он дотронулся пальцами до моей щеки, провел медленно по скуле, а потом зарылся в волосах.

— Прости. — Долгорукий заговорил. — Чем дольше об этом думаю, тем яснее понимаю, как я тебя оскорбил. Нельзя было предлагать тебе замужество и надеяться, что ты другую женщину примешь. Я хуже преступника, хуже предателя. Глупец.

— Наверное, — грустно согласилась я, утыкаясь в широкую грудь.

Прикосновения были ласковыми, нежными. Я и про кота позабыла, шарившегося где-то неподалеку.