Свадьбы не будет, или бракосочетание откладывается!

— Спасибо, — улыбнулась я, не обращая внимания на странное поведение грифона. Нервный он какой-то.

Ужин прошел в угнетенном молчании. Каждый остался при своем мнении. Только я чувствовала, что все будет не так просто. Слова Магдалены не выходили у меня из головы: «я одна не справлюсь, и в определенный момент мне понадобится твоя помощь, и прошу, не подведи, иначе Мидаран погибнет».

Как трактовать ее слова? Судя по всему, у нее есть план и в этом плане мне отводится одна из ролей. Она не просила помощи у других, так как знала, что их помощь бесполезна. Она знала, что-либо мы выстоим вместе, либо погибнем.

— Поела? — спросил Аскольд, наблюдая за тем, как я лениво ковыряюсь вилкой в тарелке. Кусок в горло не лез, хоть и кулинаром Шимар был отменным.

Мне хотелось скорее разобраться с этим делом и жить спокойно, а не строить планы по спасению жизней. В своем прошлом я любила риск и частенько поднимала уровень адреналина в крови, но не сейчас, не тогда когда угроза нависла так явно.

Называется, сняла с себя обвинения! Владленка у тебя не все, как у людей. Если секс, то с последствиями, хотя ребеночку я рада. Если враги, то могущественные. Если проблемы, то в глобальных масштабах. Кто-нибудь поделитесь руководством «как выжить среди сумасшедших головорезов, не повредив собственный мозг»!

— Все будет хорошо, — продолжал успокаивать Аскольд, видя мое кислое выражение лица.

— На том свете всем нам будет хорошо, — съязвила я.

— Да ты оптимистка! — воскликнул Шимар. — Но поверь, грифона не так просто одолеть.

— Я же не спорю, — развела в стороны руками. — Но пока нам остается только ждать.

Я ушла переодеваться, а мужчины перебрались в гостиную, бурно обсуждая все новые обстоятельства этого дела.

Платье цвета горького шоколада в пол, прекрасно облегало мой верх, подчеркивая тонкую талию и небольшую грудь, плавно перетекая в широкую юбку. Мило.

Едва надела туфельки, как дом просигналил об очередном госте.

И что все сходятся на вечер?

Поспешила к выходу, но меня уже опередили. Возле калитки стоял Аскольд и что-то надменно и холодно сообщал Родарису. Тот спал в красках с лица и бросил взгляд за спину грифона, встречаясь со мной взглядом.

Челюсть медленно опустилась в район земли. Кажется, он больше не слышал, что ему говорил Аскольд. Мои ноги привлекли внимание этого мужчины.

— Я Вас понял, — неизвестно кому, проговорил Родарис, не спуская с меня глаз.

— Аскольд впусти этого лея, — потребовала я у грифона, перегородившему путь.

— Лей уже уходит, — процедил мужчина. Ему явно не нравилась моя идея, а Родарис переводил удивленный взгляд с меня на него.

— Лей Родарис? — вопросительно уставилась на целителя.

— Эм… — слегка запинаясь под пристальным взглядом грифона, пытался говорить мужчина. — Я пришел высказать Вам свои глубочайшие извинения за барона Кенбрука, — разговаривать через забор неудобно, но стену в виде грифона не пододвинуть. — К сожалению, последние события его очень сильно подкосили, и он не ведал, что творил. Майрон он…

— Я знаю, и мне очень, очень жаль, — он искренне переживал за эту семью и дело тут не в оплате, а именно в человеческих чувствах. — Я не виню барона Кенбрука, но в будущем не желаю его видеть. Слишком тяжелы и больны воспоминания для обеих сторон.

— Я понимаю, — кивнул целитель. — Вижу с Вами все уже хорошо, — грустно улыбнулся он. Я смотрела на него и осознавала, что прежнего легкого общения между нами больше не будет. Слишком толстая неприступная стена упала между нами. Даже добрыми старыми друзьями мы быть не сможем.

Он хороший. Он действительно хороший, несмотря на свою циничность и холодность к окружающим его людям, с которых нечего взять.

— Общими усилиями, — неоднозначно ответила я. Интересно, а барон знает, где его личный целитель находится? Хотя мне все равно.

— Я рад за Вас лея Вена, — с теплотой в голосе произнес Родарис. — Я действительно рад за Вас и Ваш… тыл, — с намеком на Аскольда, молчаливо стоявшего рядом и улавливающего каждый звук, каждое движение моего собеседника. — Но помните, что Вы всегда сможете прийти ко мне за помощью, чтобы не случилось.

— Спасибо, — искренне поблагодарила мужчину.

— Всего хорошего, — попрощался Родарис и развернувшись, пошел по улице, сгорбившись, втянув голову в плечи.

Одиночество.

Он одинок. Отдавшись без остатка своей работе, он упустил такой важный момент, как семья и близкие друзья. Пациенты никогда не заменят человеческой теплоты и участия, не поддержат в важные ответственные моменты жизни. Даже элементарно не порадуются успехам этого мужчины. Со мной он был живым, открытым и энергичным, но смотря в удаляющуюся с каждым шагом спину, эти качества медленно угасали, растворяясь в повседневности, похожих друг на друга дней. За деньги искренность и чувства не купить. И я это прекрасно теперь понимаю. Родарис нужен своим пациентам, пока от него есть толк, а если что-то случится с его даром, то тот же барон Кенбрук повернется к нему спиной, заменив этого целителя на более удачливого и успешного.

Сама не заметила, как из глаз потекли слезы. Я не жалостливая нет, но сколько таких вот одиночек по миру? И не сосчитать. И я одна из них.

— Ты не одна, — словно прочитав мои мысли, прошептал Аскольд, обнимая со спины. — Ты теперь никогда не будешь одна, и я об этом позабочусь.

— Как долго? — убито хмыкнула я. — Как долго я не буду одна? Пока не рожу? Пока не вырастит ребенок, и больше не будет нуждаться в материнской ласке и любви? Насколько долго хватит тебя? Пока не надоем? — вспоминая Женю, понимала, что у него будто гора упала с плеч, когда он отказался от меня, вышвырнув после аварии. На тот период он устал от наших отношений. Устал от меня. — Или пока эта история не закончится?

— А ты жестока, — за свою жизнь я не один раз это слышала. Тоже мне новость! — Ты жестока к себе настолько, что не можешь просто поверить и отпустить ситуацию. Грифоны не люди, не эти жалкие магически одаренные существа и ценности жизни у нас другие. Надеюсь, что ты все-таки поймешь меня… мой народ и сможешь жить среди нас, не опасаясь предательства и ножа в спину.

— Как у тебя все гладко получается, — ядовито заметила я. Столько пафоса и высокопарной речи, что скулы сводит. Вот он великий и могучий народ с отсутствием недостатков. Но так не бывает! Я это прекрасно знаю. — И жизнь мою расписал, как по нотам. И знаешь, где я жить буду. И будущее мое определил, — не знаю почему, но я злилась. Злилась на этот идеальный народ. Нет, я просто завидовала. Жгуче завидовала тому, чего была лишена всю жизнь. Семья! Все они огромная дружная семья, которые перегрызут глотку любому, покусившемуся на их спокойствие и благополучие. — Но меня ты почему-то забыл спросить, а хочу ли я узнавать твой народ? Хочу ли жить среди него? Хочу ли, чтобы мой ребенок не родился бастардом? — все-таки разговор не удалось перенести. Он сам собой возник. Одно зацепило другое. — Ты можешь планировать что угодно, но решение принимать буду я сама. Никто не будет диктовать мне условия за кого я должна выйти замуж, чтобы что-то получить взамен, — отец тогда четко поставил мне условие, что по прилету я выйду замуж за того, на кого укажет его палец. Мое мнение никого не интересовало. В этом мире у меня есть возможность создать вокруг себя такую жизнь, которую я сама захочу. — Забота твоя приятна и понимаю, чем именно ты руководствуешься, — по залету не самая моя большая мечта. Не знаю, но сейчас для меня важны чувства. Нет, с Женькой была просто симпатия, но я хочу, чтобы человек меня любил, ценил, уважал, а по залету этого ничего не будет. Мне не нужна такая жертва. И пусть ты не узнаешь о моем маленьком земном секрете, но свое решение я не изменю. — Не нужно растекаться патокой и рисовать все в радужном цвете. Реальность я знаю, ощутила на собственной коже каждую его частичку. Спасибо, что ты помог мне в трудную минуту. Я этого никогда не забуду.

— Лада ты опять все перекрутила, — простонал мужчина, игнорируя мои потуги, чтобы высвободиться. — Я говорил о том, что хочу создать семью с тобой, а ребенок это лишь бонус, — конечно, конечно. — Ты зацепила меня с первой нашей встречи и этого уже не изменить.

— Тебя не пугает короткая жизнь со старой человечкой? — ехидно спросила я, разворачиваясь в кольце его рук, всматриваясь в такие серьезные глаза.

— Нисколько, — мотнул головой мужчина. — Я свой выбор сделал. Ты нужна мне, — как же сладко это звучит. Мне бы поверить в искренность его чувств, но меня что-то тормозит. Не дает плюнуть на все и согласиться.