Свадебный альбом

– Видишь? Поздравляю!
– воскликнула Кэти. Энн захватило общее веселье.

"Но как я могу быть такой стройной?" - дивилась она.

Беременная Энн обвела глазами комнату и, не смешиваясь с толпой, направилась прямо к ней. Она казалась ужасно измученной: глаза налились кровью, походка тяжелая. И даже не попыталась улыбнуться.

– Ну как?
– спросила Энн, но беременная Энн не ответила. Только продолжала изучать платье Энн и свадебный букет. Энн тем временем рассматривала набухшее чрево, каким-то образом ощущая, что это ее собственный ребенок, что именно это причина для праздника... если не считать, что ни Бенджамен, ни она никогда не хотели детей. По крайней мере, он так утверждал.

– Ты должна меня простить, - сказала она беременной Энн, - но я все еще пытаюсь сообразить, что к чему. Это не наш прием?

– Нет, годовщина свадьбы.

– Первая?

– Четвертая.

– Четыре года?

Она была окончательно сбита с толку.

– Ты хранишь меня в архиве четыре года?

– Собственно говоря, - пробормотала Энн, искоса поглядывая на Кэти, - мы уже были здесь несколько раз.

– Не понимаю, - протянула Энн.
– Ничего не помню... Между ними поспешно вклинилась Кэти.

– Ничего, не волнуйся. Просто в последний раз они перезапустили тебя.

– Почему?
– удивилась Энн.
– Я никогда не перезапускаю симы. В жизни этого не делала.

– А я теперь делаю, сестричка, - бросила беременная Энн.

– Но почему?

– Чтобы сохранять тебя свеженькой.

Свеженькой? Свеженькой?! Ах да, это идея Бенджамена! Это он верит, что предназначение симов - быть статичными памятками особенных моментов жизни...

– Но, - начала она, утопая в тумане счастья, - но...

– Заткнись!
– рявкнула беременная Энн.

– Тише, Энн, - прошипела Кэти, - оглядываясь на присутствующих.
– Может, хочешь прилечь? Последние недели самые тяжелые...

– Прекрати!
– взорвалась беременная Энн.
– И нечего молоть чепуху! Беременность тут ни при чем.

Кэти осторожно взяла ее за руку и повернула к стене.

– Когда ты ела в последний раз? За обедом ты почти ни к чему не притронулась.

– Погодите!
– вскрикнула Энн. Женщины остановились и повернулись к ней, но она не знала, что сказать. Все это так ново! И когда они снова зашагали к стене, не выдержала:

– Ты собираешься опять перезапустить меня? Беременная Энн пожала плечами.

– Но ты не сделаешь этого, - настаивала Энн.
– Разве не помнишь, что всегда говорят мои... наши сестры?

Беременная Энн прижала ладони ко лбу:

– Если немедленно не заткнешься, я тут же тебя сотру! Ты этого добиваешься? И не воображай, что белое платье тебя защитит! Или эта дурацкая улыбка на твоей физиономии! Считаешь себя чем-то необыкновенным? Слишком много о себе мнишь!

Рядом немедленно оказались Бенджамены. Настоящий Бенджамен обнял за плечи беременную Энн.

– Нам пора, Энн, - жизнерадостно объявил он.
– Гости заскучали. Он едва взглянул на жену, а когда все-таки поднял глаза, улыбка мгновенно соскользнула с лица, сменившись невыразимой грустью.

– Да, дорогой, - кивнула беременная Энн - Ты, разумеется, прав. Я и забыла о гостях. Как глупо!

Она позволила ему повернуть себя к стене Кэти облегченно вздохнула

– Погодите!

– повторила Энн, и они снова обернулись к ней Что-то и впрямь было неладно: беременность, перезапуск симов, странное поведение настоящей Энн - она так и не смогла сформулировать нужный вопрос.

Бенджамен, ее Бенджамен, все еще залихватски ухмыляясь, встал рядом с ней:

– Не тревожься, Энн, они вернутся.

– О, знаю, - вздохнула она, - но разве ты не видишь? Мы не узнаем, когда они вернутся, потому что они перезапустят нас, лишив памяти, и все покажется новым, как в первый раз. И нам снова придется догадываться, что мы симы!

– Да, - кивнул он, - и что?

– Я не могу так жить!

– А ты и не живешь. Не забывай: мы симы. Он подмигнул другой парочке.

– Спасибо, Бен, малыш, - растроганно кивнул настоящий Бенджамен.
– Ну, если все улажено...

– Ничего не улажено!
– перебила Энн.
– Разве у меня не может быть собственного мнения?

Настоящий Бенджамен рассмеялся.

– А у холодильника может быть собственное мнение? Или у машины? Или у моих туфель?

Беременная Энн содрогнулась.

– Так вот кто я в твоем представлении? Пара туфель?

Ее Бенджамен весьма удачно изобразил удивление, смущение и гнев. Кэти оставила их, чтобы помочь отцу Энн проводить гостей из симулакра.

– Пообещай ей!
– потребовала беременная Энн.

– Что именно?
– осведомился настоящий Бенджамен, повышая голос.

– Обещай, что больше мы никогда их не перезапустим! Бенджамен фыркнул и закатил глаза.

– Ладно, так и быть. Все, что угодно!

Когда смоделированные Энн и Бенджамен остались наконец в своей смоделированной гостиной, Энн буркнула:

– Ничего не скажешь, замечательный из тебя помощник!

– Согласен с тобой, - парировал Бенджамен.

– Теперь мы женаты, и тебе следует во всем соглашаться со мной. Вообще-то она хотела сказать совсем другое: как любит его, как безоглядно счастлива.. но свет померк, комната завертелась, и ее мысли рассеялись, словно вспугнутые голуби.

Шел дождь, как всегда в Сиэттле. Входная дверь захлопнулась за Беном, стряхнувшим воду с одежды и снявшим шляпу. Котелки снова вошли в моду, но Бен чертовски трудно привыкал к коричневому фетровому сооружению, которое, казалось, весило центнер, наползало на лоб, после чего вся голова зудела, особенно в сырую погоду.

– Добрый вечер, мистер Малли, - приветствовал дом.
– Сегодня на ваше рассмотрение представлен небольшой список домашних проблем. У вас есть какие-то особые требования?

Из кухни доносились яростные вопли сына. Наверное, опять воюет с няней. Бен устал. Переговоры по контракту зашли в тупик.

– Передай, что я пришел.

– Уже сделано, - сообщил дом.
– Миссис Малли посылает свой привет.

– Энни здесь?

– Да, сэр.

В переднюю вбежал Бобби, преследуемый по пятам миссис Джеймсон.

– Мамочка дома!
– закричал он.

– Я уже слышал, - ответил Бен, многозначительно глядя на няню.

– И знаешь, что?
– продолжал мальчик.
– Она больше не больна!