Свадебный альбом
Шрифт:
– Где уж тебе, - пренебрежительно отмахнулась она, поднимая первый попавшийся чип и читая вслух надпись на наклейке: - "Банкет Тета". Странно. Я никогда не вступала в Общество Тета.
– Неужели не помнишь?
– удивилась юная Энн.
– Это вступительный банкет Кэти. Она пригласила меня, но я как раз сдавала экзамен, вот она и подарила мне этот чип на память.
Энн сунула чип в плеер и велела:
– Пуск!
В информационной комнате неожиданно возник банкетный зал филадельфийского ресторана "Четыре времени года". Бен пытался оглядеться, но столики, занятые женщинами и девочками, упорно
Сим Кэти лихорадочно осмотрелся, поднял руки и уставился на них так, словно никогда раньше не видел. Но тут же заметил сим юной Энн, стоявшей на возвышении.
– Так-так-так..
– начала она.
– Похоже, пора кого-то поздравлять!
– Похоже, - согласилась юная Энн, просияв и протягивая диплом.
– Но хоть скажите мне, я тоже окончила?
– поинтересовалась Кэти, переводя взгляд с Бена на Энн, скорчившуюся на полу.
– Довольно!
– процедила Энн, потирая грудь.
– Погодите, - попросила юная Энн - Может, Кэти хочет получить обратно свой чип. В конце концов, это ее сим.
– Ничего подобного. Она подарила его мне, так что он мой. И я избавлюсь от него! Открой этот файл и сотри, - велела она дому.
Молодая Кэти, ее столик и банкетный зал растворились в жужжании, в небытии, смотровая комната вновь обрела прежний вид.
– Или этот - объявила Энн, беря чип, озаглавленный "Школьный выпускной бал".
Молодая Энн открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Энн сунула чип в плеер - к остальным. На стене появилось название "Школьный выпускной бал".
– Сотри файл, - приказала Энн.
Юная Энн умоляюще посмотрела на Бена.
– Энн, - попытался вмешаться он, - а может, стоит вначале хотя бы просмотреть его?
– Зачем? Я знаю, что там. Разряженные старшеклассницы, вожделеющие мальчишки, танцы, поцелуйчики... кому это надо? Сотри файл.
Название мигнуло трижды, прежде чем исчезнуть. Юный сим вздрогнул, и Энн приказала:
– Выбери следующий.
Следующий назывался "Сон в летнюю ночь". На этот раз юная Энн не выдержала:
– Ты не можешь это стереть! Неужели не помнишь, какой имела успех! Все тебя обожали! Это была лучшая ночь твоей жизни!
– Не тебе учить меня, что лучше, а что хуже! Открыть файл! Она улыбнулась юной Энн.
– Стереть файл! Название в меню погасло.
– Прекрасно. А теперь открыть все файлы! Вся директория из красной стала зеленой.
– Пожалуйста, заставьте ее остановиться!
– взмолилась юная Энн.
– Следующий!
– бросила Энн.
Следующий файл был озаглавлен "Церемония окончания школы".
– Стереть. Следующий.
На наклейке следующего виднелось всего одно слово: "Мама".
– Энн, - вмешался Бен, - почему бы нам не вернуться к этому позднее? Дом говорит, что ужин готов.
Она не ответила.
– Ты, должно быть, проголодалась после тяжелого дня, - продолжал он.
– Я тоже умираю с голоду.
– Тогда, пожалуйста, иди, дорогой, - кивнула она и приказала: - Просмотр "Мамы".
В комнате развернулось изображение мрачной
спальни, которую Бен сначала принял за свою собственную. Он узнал почти всю тяжелую георгианскую мебель, неуклюжую кровать с балдахином, под которым он неизменно задыхался, пышные складки занавесей дамасского шелка, сейчас задвинутых и пропускавших лучики желтого вечернего света. Но это не его спальня. Мебель расставлена иначе.В углу стояли два неподвижных силуэта, немые статуи девочки Энн и ее отца. Лица искажены скорбью, взгляды устремлены на кровать, задрапированную гобеленом и заваленную пуховыми одеялами. И Бен неожиданно понял, что это. Сим смертного ложа Дже-ральдины, матери Энн, которую он никогда не видел. Ее лысый, как яйцо, ничего, казалось, не весивший череп лежал на подушках в шелковых наволочках. Очевидно, ее хотели заснять на прощанье и случайно захватили последний момент жизни. Он слышал об этом симе от Кэти и остальных подруг Энн. Сам он вряд ли хранил бы такой.
Старуха на кровати неожиданно вздохнула, и воздух со странным бульканьем вышел из легких. Обе Энн, и настоящая, и выпускница, напряженно ждали. Несколько долгих минут единственным звуком было тиканье часов, в которых Бен узнал работу Сета Томаса, стоявшую сейчас в гостиной на каминной доске. Наконец раздался хриплый надрывный кашель и стон:
– Я вернулась?
– Да, мама, - подтвердила Энн.
– И я по-прежнему сим?
– Да.
– Пожалуйста, сотри меня.
– Да, мама, - повторила Энн и обратилась к Бену.
– Мы всегда считали, что она тяжело умирала, но со временем, может, все пройдет легче.
– Вздор!
– отрезала юная Энн.
– Я вовсе не поэтому хранила сим.
– Вот как?
– прищурилась Энн.
– В таком случае, почему же ты его хранила?
Но девушка, похоже, смутилась.
– Не знаешь! Потому что я в то время тоже не знала, - кивнула Энн.
– Зато теперь знаю и поделюсь с тобой. Ты заворожена смертью. Она и страшит тебя, и влечет. Вот ты и хочешь, чтобы кто-то объяснил, что там, по другую сторону.
– Чепуха!
Энн повернулась к неподвижно застывшей картинке.
– Мама, скажи, что ты там видела.
– Ничего, - с горечью призналась старуха.
– Вы засняли меня без очков.
– Хо-хо!
– хмыкнула Энн.
– Не знала, что Джеральдина обладала чувством юмора.
– Кроме того, я страдала от жажды, голода, не говоря уже о лопавшемся мочевом пузыре! А боль! Умоляю, дочка, сотри меня!
Старуха молча смотрела на нее. Дыхание становилось все более затрудненным.
– Ладно, - сдалась Энн.
– Клянусь, что сотру тебя. Джеральдина закрыла глаза.
– Откуда эта вонь? Не моя?
И немного помедлив, добавила:
– Слишком тяжело. Уберите.
Голос возвысился до панического визга.
– Пожалуйста! Уберите!
Она бессильно дергала за одеяла, но рука постепенно обмякла, и старуха проворковала:
– О, какая прелесть. Пони. Маленький пони в яблоках!
Это были ее последние слова. Еще миг - и она испустила дух. Энн остановила плеер, прежде чем мать смогла пройти новый круг умирания.
– Видишь?
– спросила она.
– Не слишком обнадеживающе, но так или иначе я наблюдаю небольшое улучшение. Как насчет тебя, Энн? Удовлетворимся пони?