Сваха для монаха

— Вы что, глухой?! — продолжала самозабвенно орать Катька. — Войти можно?

— Войдите.

Голос раздался совсем с другой стороны. Он был мелодичный и звучный. Подруги обернулись и увидели молодую женщину, одетую в простое сари цвета корицы. Она стояла среди кустов созревшего крыжовника и держала в руках миску со спелыми ягодами.

— Мой муж медитирует, — пояснила она, показывая на мужчину, замершего на крыльце дома. — Но если у вас к нему дело, то пройдите в дом и подождите, пока он не закончит.

— А долго ждать?

— Когда как, — туманно отозвалась женщина.

И первой двинулась в сторону дома. Подруги переглянулись и пошли за ней. Женщина совершенно спокойно поднялась на крыльцо, миновав сидящего в трансе мужа. Тот даже не пошевелился. По его лицу не пробежало ни тени неудовольствия. Похоже, он в самом деле ушел в глубокую нирвану.

— И как нам теперь быть? — спросила Мариша, оказавшись в доме. — Нам необходимо поговорить с вашим мужем. К ночи он хоть очнется?

— Вероятно.

Мариша вздохнула. Беда какая-то! Никакой конкретики. И чтобы не терять даром времени, она с любопытством огляделась по сторонам. Вероятно, изначально это была обычная деревенская изба. Но теперь все ее стены были густо заклеены картинками с изображением Будды и каких-то незнакомых подругам мужчин и женщин в сари и с просветленными нимбами вокруг головы. Кроме того, тут были тексты на незнакомом подругам языке, вероятно, хинди и китайском. А также картинки с целыми толпами блаженно улыбающихся мужчин.

— И кто они?

— Это икона ста Будд.

— Разве Будда был не один? — удивилась Мариша.

— Нет. Буддой называют человека, достигшего определенной степени просветления. Тогда он становится Буддой.

Говоря это, женщина деловито перебирала крыжовник, отрезая маникюрными ножничками у мохнатых налитых ягод хвостики и ножки. Чистые перебранные ягоды она кидала в фаянсовую миску с крупными желтыми цветами, и они гремели, катаясь в ней.

— Скажите, вы слышали, что в монастырской гостинице произошло убийство?

Рука женщины на миг замерла над миской с ягодами. Но она быстро справилась со своим волнением и принялась чистить крыжовник дальше.

— Так слышали или нет?

— Слышала.

— А вы знаете, кого убили?

— Наша хозяйка вроде бы говорила, что какого-то художника, — не слишком охотно, но все же ответила женщина.

— Верно! И говорят, будто бы его частенько видели в вашем обществе.

— Кто говорит?

— Многие. И они утверждают, что вы с погибшим состояли в определенной близости.

Женщина замерла вновь. На этот раз ей удалось обуздать свое волнение не так скоро. И подруги заметили, как задрожали у нее руки.

— Чушь! — произнесла она наконец. — Между нами ничего не было! Это все придумывают люди от безделья!

— Но вы были знакомы с Владимиром Сухоручко?

Помедлив, женщина все же кивнула.

— Только это было совсем не то, что вам сказали! — торопливо произнесла она.

— Откуда вы знаете, что нам сказали?

— Тут и знать нечего! Кругом одна косность и тупость! Представляю, что вам наплели! Небось сказали, что мы с Вовой были любовниками, да?

— Просто сказали, что вас частенько видели вместе. А когда молодой мужчина и молодая привлекательная женщина вместе гуляют по окрестностям, то можно предположить, что у них роман.

Женщина бросила чистить свой крыжовник. И уставившись на подруг, в сердцах воскликнула:

— Не было никакого романа! Можете вы уразуметь, не было!

— А что было?

— Мы просто разговаривали! Тут так скучно!

— Зачем же вы тут живете целое лето, если вам скучно? — удивилась Мариша.

Женщина тяжело вздохнула. И кинула тревожный взгляд на дверь. Убедившись, что никто им не помешает, она присела за стол. И принялась изливать подругам свою душу. Они бы с радостью обошлись без этого, но иначе Гея — так звали женщину — никогда бы не добралась до сути.

В детстве Гею звали совсем иначе — Иркой. Родители называли Ириной, подружки и бабушка Ирочкой, а мальчишки во дворе Иркой. С мальчишками Ирина не особо дружила. Да и как с ними дружить, когда они словно с другой планеты? Смеются и дразнятся. А вместо симпатичных кудрявых куколок и чаепитий с ними им подавай салки-догонялки, палки и стрелялки.

Но был у них во дворе один мальчик, при виде которого сердце у Ирочки сладко замирало. Звали его Сеней. И был он рассеянным, ни в какие опасные мальчишеские игры не играл, а занимался музыкой и вечно таскался с нотной папкой под мышкой, не глядя ни на кого по сторонам.

— Какой тихий мальчик! — восхищалась Ирочкина бабушка. — Не дерется, не хулиганит. Просто замечательный мальчик. Всем бы родителям таких мальчиков.

Ирочка бабушку очень любила и мнение ее уважала. И потому стала приглядываться к Сене еще внимательнее. Ей и самой нравились его мечтательность, его кудрявые волосы, светящиеся на солнце тысячами искорок, его привычка щурить глаза. И даже его неспособность постоять за себя она находила милой.

Время шло. Ирочка выросла и превратилась в красивую молодую девушку. И тут случилось настоящее чудо. Сеня вынырнул из своего полулетаргического состояния и обратил внимание на нее, на Ирочку! Счастью последней не было предела. Ирочка откровенно ликовала. Сенечка выглядел счастливым и немного растерянным. Но это не помешало ему отвести дрожащую от радости невесту в ЗАГС и зарегистрировать там с ней брак.

Казалось бы, жить бы молодым да радоваться. Но вскоре после свадьбы Сенечка снова вернулся к своему обычному отрешенному состоянию. На молодую жену он внимания не обращал. Не обижал ее, не бросал, не скучал и не тяготился ею. Просто не видел, не замечал. Когда Ирочка теребила его, он ненадолго возвращался, улыбался ей своей рассеянной милой улыбкой и снова отвлекался.

А потом стало совсем плохо. Однажды Сеня явился домой словно бы не в себе, сияя глазами. И заявил опешившей жене:

— Сегодня я познал истину!

Ирочка попыталась выяснить, в чем же она, по его мнению, заключается. Но в результате получила лишь невнятное объяснение, густо замешанное на восточной философии. Однако новая религия настолько увлекла Сенечку, что он забросил даже свою любимую музыку. Теперь целыми днями он сидел на полу и бормотал свои мантры. Выглядело это удручающе и даже с непривычки пугающе. И Ирочка все чаще плакала.

Кроме того, Сенечка кушал теперь исключительно растительную пищу. Ирочка варила ему овсянку и делала салатики из пророщенных зерен сои. То и другое, на ее вкус, было одинаково мерзким. Но муж ничего другого не желал. Ел свою сою и худел. Глядя на него, Ирочка снова плакала.