Сверхъестественный дневник сумеречного Хогвартса 3. Революция

– Почему красивые и талантливые уходят так рано? – всхлипнул Клаус.

– Я сына Эдвардом назову, – горько пообещала Кэтрин, но из-за громких рыданий ее никто не услышал.

Шерлок, единственный, кто не потерял самообладание, подошел к Стефану и, ткнув его острым локтем под ребра, произнес:

– Как тебя зовут, болезный?

– Стефан.

– Теперь ты новый Ватсон, Стефан.

Не успел Стефан что-либо ответить, как в коридоре послышались новые рыдания, высокие и пронзительные, а их источник, путаясь в своем темно-зеленом пальто, ринулся к телу.

– Эдюшечка! – рыдал Джереми Гилберт. – Не молчи, проклятый! Вставай, я все прощу!

Попинав Эдварда носком красного мокасина, Джереми, звучно вышморгавшись в вязанный шарфик, рухнул на тело и зарыдал так, что пауки с потолка попадали и бешеным маршем понеслись вон из замка.

– Джереми, зайчик мой, – мягко сказал профессор Зальцман, присев рядом на корточки. – Нет больше Эдюшечки!

– Убили, гады! – эхом отозвались няшки.

– Молодой-то какой был!

– Я извиняюсь, – вмешался Шерлок, до этого ползающий по коридору в поисках улик. – Я обнаружил рядом с телом усопшего пятый айфон. Вам это о чем-нибудь говорит?

Тишина. И вдруг Деймон, выплюнув успокоительный самогон прямо на Гермиону, встрепенулся.

– Эдик шел в туалет, – произнес он, выскочив из толпы. – Тело нашли возле туалета. А рядом – пятый айфон. Вопрос! Зачем Эдварду в туалете айфон?

Елена ахнула и прижала руки к губам.

– Он селфи делал!

– Вот! Так может быть он успел заснять маньяка!

– Может быть так оно и было, – протянул Шерлок. – Но айфон, при падении на пол, разлетелся на атомы.

– А была б у него старая добрая «Нокиа 3310», Эдвард бы смог маньяка телефоном насмерть забить, – взвыл Дин.

– Ватсон, подойди сюда, – поманил библиотекаря Шерлок. – Да-да, болезный, ты теперь Ватсон. Есть у меня одна идейка, но тебе я ее скажу позже.

Стефан покрутил пальцем у виска, а Шерлок, поковыряв надпись на стене пальцем, сплюнул под ноги.

– Почерк убийцы тот же. Прошу всех пройти на кухню для допроса.

– Потом, профессор Холмс, потом, – покачал головой Дамблдор. – Сначала нужно проститься с Эдвардом.

* *

Стоило первым лучам солнца осветить горизонт красками рассвета, как в Хогвартсе уже появились довольно странные гости. Филч, одетый в поношенную пижаму, нехотя открыл ворота, едва не затыкав гостей вилами, подумав, что это маньяк решил нанести очередной удар.

Вот так в Большой зал и вошли эти странные люди. Первый, тот что был постарше, – блондин, очень похожий на народного артиста России Александра Малинина (Клаус Майклсон уже проникся симпатией к незнакомцу), а второй, помладше, тоже был блондином, и отличался от своего спутника чуть перекошенным лицом, выпученными глазами и дрожащими губами. В целом, у этого паренька было такое лицо, будто он страдал безудержным поносом и желанием смачно чихнуть.

– Это родня Эдварда, – пояснил Стефан, глядя, как Виктория приветствует путников. – В неполном составе.

– Карлайл, старый ты пентюх, – обняв «клона Александра Малинина», воскликнула Виктория. – Прими соболезнования.

Мужик, названный Карлайлом, закивал.

– Как твой третий сынок?

– Еще в КПЗ. Мы отправили ему телеграмму.

– Мы за телом усопшего, – мрачно произнес видимо младшенький сын Карлайла Каллена, напоминающий в своем плаще напудренного Бэтмена.

К гостям подскочил Дамблдор и, порыдав на плече каждого, пригласил их сесть за длинный стол, рядом с Клаусом и Джереми, одетым в шапку-ушанку с вуалью.

Дамблдор вышел на импровизированную сцену (перевернутый ящик) и, достав листик с написанной библиотекарем речью, откашлялся.

– Что есть смерть? – многозначительно начал хогвартский пахан. – Это как жизнь, только смерть.

Дин Винчестер утер глаза широкой ладонью и хлопнул первую рюмку самогона.

– Эдвард Каллен появился в замке не так давно, но за то недолгое время, что он разбрасывал повсюду свою косметику, каждый из нас привязался к этому талантливому юноше. Я сразу понял, что Эдвард – знак свыше, так как он очень похож на покойного Седрика Диггори. Не знаю, зачем я это сказал, хотелось ляпнуть что-то грустное.

Деймон понимающе закивал, прижимая к груди рыдающего Драко.

– Эдвард был для всех нас чем-то большим, чем просто сосед и собутыльник. – Слезы лились из глаз Дамблдора как вода из крана. – Он был хорошим другом, братом, сыном, режиссером…

– Любовником! – пискнул Джереми.

– И это тоже, – кивнул Дамблдор, подглядывая в листик с речью. – Мы похороним Эдика здесь, за школой, если родня его не против. В мавзолее.

– Но у нас нет мавзолея! – воскликнула Елена.

– Уже есть, Филч сколотил его за ночь. И вход в мавзолей будет доступен каждому, кто помнит и любит этого бровастого симпатягу. А сейчас, братья и сестры, почтим память усопшего бормотухой, которую он так любил.

– Я думаю, Эдвард бы расстроился, если бы его фильм накрылся медным тазом, – подал голос Сэм Винчестер. – Я предлагаю передать камеру Джереми Гилберту.

Джереми разрыдался и рухнул на грудь к трудовику. И только Дамблдор хотел закончить свою прощальную речь, как в коридоре послышались шаркающие шаги, маты и вопли.

Северус Снейп, перекошенный и помятый, будто его сбила фура, влетел в Большой зал, помахивая огромной старой книжарой.

– Стойте! – кричал зельевар. – Стойте, окаянные!

Плюхнув книгу на стол, Снейп сгрудил вокруг себя всех и тыкнул пальцем в какой-то длиннющий рецепт.

– Ахуитительный Чудо-Квас! – гаркнул Снейп. – Квас, который возвращает к жизни всех убогих, заколдованных и проклятых!

– Йокарны бабай! – воскликнул Люцифер. – Это значит…

– Не спешите хоронить Эдика, – кивнул Снейп. – Рецепт Ахуитительного-Чудо-Кваса придумали древние шаманы, за силу этого настоя я ручаюсь.

– Что в составе? – В голосе самогонщицы Виктории звучали нотки профессионализма.

– Вода из болота, компост натуральный, буряк, выращенный с любовью, приправа от «Ролтона», перо из жопы полярной совы, слюна хомяка-девственника и спирт этиловый.

– И мы сможем вернуть Эдварда? – воскликнули Каллены.

– Да, – улыбнулся Снейп.

– И мою Буклю?

– Нет, уебище очкастое, твою сову мы не оживим.

Крики ликования заполнили траурные чертоги. Даже Шерлок Холмс выглядел не так кисло, что само по себе уже победа.

– А мы проведем следствие с Ватсоном и найдем душегуба, – пообещал он. – И накажем его по всей строгости закона.