Сверхновая американская фантастика, 1995 № 3

— Мне тоже.

— Вода, и правда, прибывает очень быстро, — раздается голос миссис Парсонс откуда-то сзади.

Так оно и есть — очередной порыв ветра и усилившийся накат волн. Мы снова забираемся в самолет. Я пытаюсь приспособить свою куртку для сбора дождевой воды, но порыв штормового ветра уносит ее прочь. Мы достаем несколько плиток шоколада с солодом, извлекаем из хаоса в кабине мою бутылку виски «Джек Дэниэлс». Устраиваемся относительно удобно. Мать и дочь выпивают по глотку виски, а Эстебан и я — гораздо больше. Самолет начинает трясти. Эстебан, временно окривевший, бросает пренебрежительный взгляд на воду, опять просочившуюся в кабину, и засыпает. И мы вслед за ним.

Когда вода схлынула, вместе с ней исчезла и эйфория. Теперь нас мучает жажда. И, черт побери, скоро зайдет солнце. Я принимаюсь прилаживать к удочке наживку и тройные крючки и сразу ухитряюсь вытащить четыре рыбешки. Эстебан и женщины привязывают к мангровому дереву надувной спасательный плотик, надеясь собрать воду для питья. Но пока дул обжигающе горячий ветер. А в небе никаких самолетов. Немного погодя дождь снова полил, дав каждому из нас по шесть унций воды. Когда закатное солнце окутывает все золотистой дымкой, мы устраиваемся на корточках прямо на песке и начинаем есть сырую кефаль, закусывая колечками «готового завтрака». Теперь женщины в шортах, аккуратные, но сексуальности это им не добавляет.

— Я даже не подозревала, до чего освежающе действует сырая рыба, — по-светски говорит миссис Парсонс. Ее дочь хихикает, но тоже без назойливости. Она сидит рядом с матерью, поодаль от меня и Эстебана. Теперь мне становится ясна роль миссис Парсонс — матушка-наседка, оберегающая своего единственного цыпленка от самцов-хищников. Но мне-то что. Я приехал сюда рыбачить.

Однако кое-что все же начинает меня раздражать. Вы понимаете, эти чертовы бабы так ни разу и не пожаловались. Ни словом, ни жестом — никак не выявили своих чувств. Правильные, как из учебника.

— Миссис Парсонс, вы, похоже, ощущаете себя в этих диких краях совсем, как дома. Вы часто бывали в походах?

— О Боже, нет, конечно, — робкий смешок. — Ни разу не ходила со скаутских лет. Ой, посмотрите, это не птицы-фрегаты?

Отвечает вопросом на вопрос. Я жду, пока фрегаты гордо уплывают в закат.

— Бетесда. Я не ошибся, предположив, что вы работаете на дядю Сэма?

— Да, вы правы. Должно быть, вы хорошо знаете Вашингтон, мистер Фентон. Вам часто приходится бывать там по работе?

В любой точке земного шара, кроме нашего песчаного пляжа, эта маленькая уловка непременно сработала бы. Но тут мои гены охотника пробудились к жизни.

— А вы в каком агентстве служите?

Тут она грациозно сдается.

— Всего лишь в архивах. Администрации общих служб. Я библиотекарь.

Ну, разумеется. Теперь я ее узнал. Скольких мисс парсонс я встречал в архивах, бухгалтерских, исследовательских подразделениях, отделах кадров и административных конторах. Передайте миссис Парсонс, что нам нужен список всех заключенных контрактов за семьдесят третий финансовый год. Итак, Юкатан теперь тоже попал в туристскую обойму. Жаль…

Пытаюсь отшутиться:

— Значит, вам точно известно, где собака зарыта.

Она неприязненно улыбается в ответ и встает.

— Здесь рано смеркается, не правда ли?

Пора забираться в самолет.

Над нами кружится стая ибисов, очевидно, привыкшая вить гнезда на нашем фикусе. Эстебан достает мачете и старый индейский гамак. Отказавшись от нашей помощи, он принимается привязывать его между деревом и самолетом. Однако удары его мачете довольно неуверенны.

Мать и дочь справляют малую нужду за стабилизатором. Я слышу как одна из них, поскользнувшись, тихонько вскрикивает. Когда они появляются из-за фюзеляжа, миссис Парсонс спрашивает: — Мы можем переночевать в гамаке, командир?

Эстебан недоверчиво усмехается. Протестуя, я напоминаю им о дожде и москитах.

— У нас есть средство от насекомых, и мы просто обожаем спать на свежем воздухе.

Ветер набирает силу, с каждой минутой становится холоднее.

— У нас есть плащи, — оживленно добавляет девушка.

Ладно, леди, отлично. Мы, страшные мужчины, прячемся на ночь в сырой кабине. Сквозь ветер до меня доносится негромкий смех. Женщины, с комфортом пристроившиеся в своем прохладном гнездышке. Пусть себе сходят с ума, решаю я. Уж я-то вряд ли мог их напугать. Собственно, непритязательная внешность всегда помогала мне полнее отдаваться работе. Может быть, они побаиваются Эстебана? А может, действительно чудачки-любительницы свежего воздуха… Сон приходит ко мне под рокот прибоя, доносящийся из-за дальнего рифа.

С пересохшими от жажды губами мы просыпаемся на рассвете, когда небо уже порозовело. Алмазный солнечный диск вырывается из-за моря, но вскоре небо затягивают тучи. Я принимаюсь налаживать удочки и наживку. То и дело льет, — дождь кругами ходит над нами. На завтрак каждый получает по куску сырой барракуды.

Миссис и мисс Парсонс держатся стоически и всячески пытаются нам помочь. Следуя указаниям Эстебана, они приспосабливают капот двигателя, чтобы вспышками бензина в горелке посигналить пролетающим самолетам. Но ни один не появляется в поле зрения, лишь невидимый нам реактивный самолет гудит где-то в направлении Панамы. Да завывает горячий, сухой ветер, осыпая нас коралловой пылью. Вот так обстоят дела.

— Сначала обычно ищут в море, — замечает Эстебан. На его аристократическом покатом лбу выступают крупные капли пота; миссис Парсонс обеспокоенно наблюдает за ним. А я слежу за плотными слоистыми облаками, что стремительно проносятся над нами, на глазах становясь еще плотнее. Пока погода не изменится, никто не вылетит нас искать, а добираться сюда морем тоже не слишком весело.

В конце-концов я беру мачете Эстебана и срубаю длинный тонкий шест.

— Где-то неподалеку должно быть устье реки, я заметил его еще с самолета. Милях в двух-трех отсюда, не более.

— Боюсь, что спасательный плотик порвался, — миссис Парсонс показывает на треснувшую оранжевую оболочку, а я с досадой вижу, что произведен он в штате Делавэр.

— Вот и чудненько, — слышу я вдруг собственный голос. — Как раз начинается отлив. Если мы отрежем неповрежденный кусок от плотика, я смогу принести в нем воды. Мне не раз приходилось перебираться вброд по отмелям. — По правде говоря, редко мне доводилось ляпать такую чушь.

— Оставайтесь у самолета, — говорит Эстебан. Конечно, он был прав. Однако совершенно ясно, что у него жар. Я гляжу на облака и чувствую вновь во рту барракуду с песком. К черту все эти инструкции по чрезвычайным ситуациям.

Когда я принимаюсь резать плотик, Эстебан советует прихватить с собой серапе.

— Придется провести там одну ночь. — И тут он прав. Нужно будет переждать прилив.

— Я пойду с вами, — спокойно говорит миссис Парсонс.

Я с изумлением гляжу на нее. Какое новое безумие овладело матушкой-наседкой? Видимо, она сочла, что Эстебан слишком пострадал. Пока я пялюсь на нее, то успеваю заметить, что колени миссис Парсонс порозовели от солнца. Ее волосы распущены, носик чуть обгорел. Аккуратная такая дамочка сорока с небольшим лет.