Свет проклятых звёзд
Шрифт:
«А после огня тишина
Обрушится словно стена,
И возвратятся сны,
Которым не будет цены!
И никому не дано
Сил изменить жребий свой,
Ведь в той тишине покой».
***
После тяжёлой работы спалось сладко всю ночь, и лишь под утро сон стал тревожным. Сначала зазвучал металл, потом задрожала земля, весь горизонт вспыхнул разноцветным пламенем, и пришлось бежать, сталкивая в преследующий огонь каких-то обгорелых существ, тянувших кривые подобия рук. Откуда-то появилась уверенность, что домой вернуться уже не получится и надо искать новое место. Не просто искать — отвоёвывать у чудовищ. Во сне были две девочки, старшую
«Вся наша семья здесь, под этим камнем, — сказал незнакомый голос. — Вся наша жизнь».
«Хорошо, что папа и мама не дожили и не увидели это», — промелькнула мысль.
Раздался лязг металла, и сон оборвался.
Чувствуя, как судорожно бьётся сердце, Брегиль попыталась отдышаться. Всё, что приснилось, забылось сразу же, потому что из коридора доносились громкие голоса и смех — вернулись последние разведчики.
Странное ощущение заставило содрогнуться, словно жизнь треснула весенним льдом под ногами. В одно мгновение натянув платье и собрав волосы под платок, дочь Брегора бросилась навстречу голосам. Она знала — гордая Лориан не станет бегать за своим мужчиной, и в этом её большая ошибка. Гордость, конечно, украшает, но оставляет ни с чем.
***
Когда земли, скрытые под пологом мрака и ужаса, остались позади, и оказалось, что в Белерианде раннее утро, Арахон коротко простился с Торгором, поблагодарил за помощь Маланора и, наскоро перекусив в ближайшей сторожевой башне, поспешил доложить командованию о безрезультатных поисках. Воин догадывался — похвалы он вряд ли дождётся, поскольку его авантюра не принесла результата. Если бы вода или подземный город нашлись, Арахона бы объявили героем, но теперь, скорее всего, припомнят бессмысленный риск со всей строгостью. Вероятно, больше не позволят командовать даже маленьким отрядом. Обидно!
Беседы с попутчиками-гномами, любезно согласившимися подвезти до «Маяка Мараха» — сторожевой башни на западе равнины, где обычно селились вожди и военачальники, отвлекали от печального будущего, а мысли о том, что после неприятной беседы состоится встреча с девами, и вовсе согревали душу лучше эльфийского вина. Особенно хотелось увидеться с Брегиль. Арахон пока совсем ничего о ней не знал, и это добавляло интереса свиданиям, к тому же юная аданет лишь набиралась опыта близости с мужчиной, раскрывалась диковинным нежным цветком в руках опытного садовода. Это так волнительно! Наверняка у эльфов есть песни о таких бутонах. Вот бы послушать!
Воспоминания о Брегиль скрасили дорогу, и Арахон не сразу понял, что уже пора слезать с телеги и подниматься в башню. Снова и снова возвращавшийся образ юной аданет заставлял мечтательно улыбаться, поэтому, оказавшись в комнате на верхнем этаже, воин не сразу заметил настроение своего вождя.
— Здравствуй, владыка Хадор, — кивнул он, переступив порог и всё так же думая не о том. — Знаю, что виноват в провальном походе, что подверг опасности людей, поэтому лишь скажу, что по-прежнему уверен — важны любые сведения, и я расширил карту пустыни. Я и двое моих соратников. Но никаких догадок о верном направлении поисков у меня нет. Я верно понимаю, что мы возобновим походы зимой, когда выпадет снег?
Сказав всё запланированное, Арахон посмотрел на своего вождя и едва не потерял дар речи — ожидая справедливого или не слишком гнева, осуждения, требования объяснений или извинений, воин не мог даже представить, что встретится с совершенно потухшим взглядом внезапно состарившегося человека, которого прежде боялся
и превозносил, считал если не Айну, то кем-то сродни эльфам.Помутневшие глаза вождя посмотрели на молодого соплеменника со скорбной мудростью и смирением.
— У нас новый приказ, — произнёс Хадор, зачем-то беря в руки свой легендарный шлем, до этого покоившийся на столе рядом с кубком и боевым кинжалом, которым нарезали хлеб. — Мы должны найти логово Моргота. Мы больше не станем ввязываться в битвы, не будем жечь селения и топить подземные мастерские. Только поиски. Но к ним нужно подготовиться, поэтому ближайший сбор состоится не ранее следующей осени, чтобы выйти в путь в зиму. Это значит, что у нас есть время на мирную жизнь. Его немного, Арахон. Воспользуйся и поживи. Жизнь проходит быстро! Тебе ведь уж три десятка миновало, а что ты повидал? Тьму эту проклятую, да орочьё вонючее.
Воину почудилось, будто его окатило ледяной водой. Всё это оказалось слишком неожиданным, а кроме того, молодой адан понятия не имел, как жить без «тьмы вонючей да орочья проклятого». Или наоборот? Впрочем, какая разница?
Решив, что девы способны исцелить нежной любовью даже последствия столь ужасного потрясения, Арахон выслушал вождя, коротко сообщившего о дальнейших планах и направился в свой «цветник». Там и покормят, и приласкают, и спать уложат. Что ещё нужно для счастья?
***
Брегиль чувствовала — надо действовать. Сейчас. Бросить все силы в самоубийственную атаку, и будь, что будет!
Лориан тоже поспешила навстречу своему мужчине, когда повозка с дровами и стальными жердями остановилась у госпиталя, и с неё спрыгнул золотоволосый красавец. Однако, увидев рвение соперницы, знахарка резко развернулась и медленно, завораживающей походкой направилась обратно в подземелье, демонстрируя, что у неё есть гордость и самолюбие.
«А у меня нет! — подумала дочь Брегора. — Зато я своего добьюсь, а ты потеряешь!»
И бросилась на шею Арахона.
— Я хочу попробовать натянуть на твой длинный носик ночной колпачок, — игриво произнесла она, осыпая лицо и шею воина поцелуями. — Научишь?
— Обязательно, любовь моя, — взгляд мужчины стал искренне влюблённым и восхищённым, Брегиль будто слышала несказанное губами: «Ты — моя единственная! Только ты в моём сердце! Ты — моя жизнь! Без тебя я умру!»
— Ты любишь меня? — девушка посмотрела в глаза мужчины.
— Люблю, — услышала она в ответ и впилась губами в лицо Арахона, словно желая высосать из кожи кровь.
Объятия стали жарче, тела прижались крепче.
Лориан не оборачивалась. Уходя прочь, она знала — неверный мужчина всё равно к ней вернётся, как возвращался всегда. Может быть, не пускать его на порог? Может, пора вспомнить о гордости не только напоказ перед всеми? Однако, думая, сколько времени и сил уже потрачено на эти изматывающие отношения, знахарка снова уверялась в желании отстоять своё, даже если это совсем не приносит счастья.
А пока можно напиться и поплакать на плече подруги. Той тоже есть, о чём погоревать. Вместе будет легче.
***
Тела двигались в такт, весь мир перестал существовать, поскольку осталось лишь одно стремление — достичь пика наслаждения. И плоть всячески помогала в этом: не ощущалась усталость ног, мышцы напрягались до дрожи, но без боли, всё становилось неважным, главное — удовольствие. Скорее, быстрее, сейчас!
— Ты любишь меня?
— Люблю.
Вопрос и ответ произносились снова и снова, слова звучали всё убедительнее.
— Люблю тебя!
— Я тоже!
— Люблю!
— Люблю.