Свет проклятых звёзд

— Вон отсюда! — рявкнул Махтан, вскакивая. — Неблагодарная девчонка! Ты ещё хуже, чем твой любимый дедушка Феанаро! Его превозносишь, да?! Забыла уже, как он бросил свой народ на гневный суд Валар?! Как он внёс раздор в семьи?! Как он уничтожал всё, к чему прикасался?! Теперь ты обвиняешь меня — единственного, кто пытается это исправить?! Нолдор — народ мастеров, а не безумных воинов! И чтобы Тэлери поняли нас, они сами должны стать мастерами, искусными, как и мы! Подумай об этом в своём изгнании среди мертвецов в могилах и склепах! Одинокая и обозлённая! А лучше отправляйся в Сады и подумай там! А здесь не появляйся, или я…

Арафион спешно увёл трясущуюся от гнева Нарнис и её гордую за маму дочь из дома, кивая и улыбаясь каждому встречному.

— Я бы его убила, — прошипела Нельяфинвиэль, немного отдышавшись. — Наверное.

— Мне тоже так показалось, — внук Ингвэ обнял любимую эльфийку, и та почему-то не отстранилась. — Теперь пойдём за лучшим жемчугом?

Глаза Нарнис хищно загорелись, и ответа уже не потребовалось.

***

Сияние ночного светоча пело Темой серебра Телпериона, сплетая звуки росы, роста листьев и благоухающего цветения в единую мелодию. Оссэ и Уинэн закружились в танце на пристани на фоне чёрно-звёздного неба и многочисленных белоснежных лодок, и восхищённые Тэлери собрались полюбоваться красотой движений Айнур, хотя музыка света слышна эльфам не была.

Нарнис возвращалась к кораблю быстрым шагом, сопровождаемая дочерью и влюблённым эльфом, а позади шли четверо жителей Альквалондэ с совершенно ошарашенными лицами, робко поглядывая на руки Нолдиэ, кожа которых ещё поблёскивала жемчужной пылью.

— Это мой корабль! — заявила Нарнис, сжимая кулаки. — Видите?! Его Нолдор построили.

Майя Оссэ прервал танец и, ловко перепрыгнув с причала на причал, оказался рядом с носом величественного судна.

— Я внимательно осмотрел его, — указал Айну на корабль, ловя испытующие взгляды Тэлери. Конечно, они ждали, что Оссэ отзовётся о творении проклятых Нолдор плохо. — Он хорош. И безопасен, что главное. Я бы лишь немного переделал украшающий узор. Нужна только пара штрихов, чтобы изображённая здесь Владычица Элентари стала более узнаваемой, и звёзд желательно сделать больше трёх. В остальном, мне добавить нечего.

— Если сейчас кто-нибудь засмеётся, — прошипела Нарнис, — я за себя не отвечаю.

— Не засмеются, — тихо произнёс Арафион. — Все в ужасе от признания самим кораблестроителем мастерства Нолдор. Уверен, после слов «Он хорош», никто уже ничего не услышал.

— Зато мы услышали, — гордо вскинула голову Финвиэль. — И поняли. Этот урок кораблестроения был самым показательным в моей жизни.

Примечание к части Песня «Туда» гр. «Михей и Джуманджи»

Чьё-то счастливое прошлое

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Детский голосок звенел в полумраке позднего вечера, в сгущающейся тьме золотоволосая девочка в белом платье, державшая в руках ажурный фонарик, танцевала около погрузившегося во мрак соснового леса.

— Гори, гори ясно! Чтобы не погасло!

Усинтиэль стояла у ворот Форменоссэ и смотрела за ребёнком. Нечасто в гости приезжал кто-то из Третьего Дома Нолдор, но, похоже, что-то поменялось в подземном городе. Новый Тирион — название-насмешка над изначальной сутью имени: Обсерватория, которую спрятали в пещеру! Символично и горько. Пожалуй, именно это понимание стало последней каплей в чаше принятия решений, когда супруга Куруфинвэ Атаринкэ поехала в «крепость-усыпальницу», как величали Форменоссэ верные Валар аманэльдар.

И вот теперь что-то заставило родню короля и королевы Нолдор отправиться на север. Может быть, родители золотоволосых близнецов Ангарато и Айканаро захотели смотреть на настоящие, а не нарисованные звёзды?

— Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Божья коровка, улети на небо!

Принеси мне хлеба!

Чёрного и белого,

Только не горелого!

Девочка поставила фонарь на траву, достала из него свечу, посмотрела на сосны сквозь огонёк.

— Исход из Валинора многих лишил будущего, — сребровласая эльфийка подошла к Усинтиэль, взглянула на танцующую внучку. — Моя сестра стала королевой чужого народа, и что бы ни говорили о братстве, Ольвэ, увы, всё портил испокон веков и портит поныне. Знаешь, я ведь была из тех, кто хотел видеть королём Тэлери Айриольвэ. Когда кузена нашли мёртвым, я подумала, что у нашего народа больше нет «завтра».

Маленькая племянница дортонионских владык, знающая об Айканаро и Ангарато лишь то, что у её мамы когда-то были братья в Валиноре, а теперь они за морем, снова закружилась около леса, огонёк свечи затрепетал, белое платьице взлетело лёгким дымком.

— Гори, гори ясно! Чтобы не погасло!

Подошла служанка, принесла вина и фруктов.

— Мы помним времена, когда здесь не росли апельсины и этот сорт яблок, — мать дортонионских владык улыбнулась. — Мы такие древние Квэнди! Не потрескаться бы от времени, словно мрамору.

— Знаешь, что странно, — Усинтиэль отпила из высокого тонкого бокала, — Исход разрушил «завтра» многих Нолдор, разбил судьбы и семьи, но браки, где один из супругов — из народа Тэлери, сохранились. Как ты думаешь, почему так?

— Может быть, нет большего безумия, чем такой союз? — рассмеялась сребровласая эльфийка. — Поэтому даже Моргот не в силах его превзойти, поэтому нас ничем не удивить и не напугать.

— Уверена, ты права, — супруга Куруфинвэ-младшего поддержала веселье.

Стало совсем темно, лишь белое платьице и золотые волосы девочки по-прежнему кружились, озаряемые огоньком свечи. Когда свет падал на лицо малышки, тень делала милые черты пугающими, создавая иллюзию отсутсвия глаз и прозрачности кожи. Голова казалась объятой пламенем.

— Гори, гори ясно!

Принеси мне хлеба, только не горелого!

Женщины посмотрели друг на друга, подняли бокалы.

— Вы говорите про Нолдор, будто у них кузнечные молоты, вместо голов, — Усинтиэль покрутила в руках персик, осторожно откусила.

— Да, а вы про нас — у Тэлери двойное дно. Похоже, оно запасное на случай гнева супруга-Нолдо. Стукнет головой-молотом, пробьёт, а там ещё есть! И корабль семейного счастья останется на плаву.

Сияние поднявшегося в небо ночного светоча озарило сосновые кроны, словно присыпало белёсой золой.

— Гори, гори ясно!

Ночные птицы запели громче, ручьи зажурчали мелодичнее.

— Мы приехали надолго, — сказала вдруг среброволосая эльфийка. — Надеюсь, нам найдётся место на время, необходимое для строительства дома. Просто… Я устала вечно вспоминать чьё-то счастливое прошлое. Под землёй живут только бесконечными обсуждениями, как было прекрасно, мечтами о возвращении Древ, Весны Арды и ушедших близких. Я больше не хочу постоянно говорить о сыновьях, ведь у меня есть другие потомки. У меня есть «завтра», и я решила найти народ, который тоже видит впереди не только тоску. Но на теневом склоне Таникветиль моей семье рады не будут.

Малышка совсем забыла об осторожности, начала трогать плавящийся воск. Серьёзно навредить она себе не могла, поэтому обе женщины терпеливо наблюдали за игрой, готовые в случае чего утешить ребёнка.

— Гори, гори ясно! Чтобы не погасло!

Фонарик одиноко стоял на траве, лишь иногда озаряемый крошечным огоньком.

— Я тоже вижу тяжёлые сны, — мать дортонионских владык допила вино, — мне тоже страшно, но я не хочу слушать однообразные речи мужа сестры о том, что Валар нам помогут, а мы должны их любить. Я не хочу плыть по течению ледяных подземных рек в кромешной тьме, боясь, что вот-вот застряну в расщелине. Я боюсь за сыновей, но не хочу постоянно говорить об этом и утешать других, уверяя, будто мне точно так же тяжело. Кто знает, насколько страдает каждая из нас? Да, возможно, кому-то суждено умереть, но я, Усинтиэль, я хочу жить. Кто-то выбрал гибель, но я выбрала жизнь. И мне надоело чувствовать себя виноватой за это и быть вечно кающейся в том, как я посмела не сдаться. Знаешь, из всех чертогов Арды, мне милее стены Форменоссэ. Здесь все прокляты, но такое проклятье я бы назвала совсем иначе.