Свет проклятых звёзд

— А что насчёт принца Финдекано? — эльфийка спросила как бы невзначай, продолжая отвлекать Маэдроса незаметными ласками.

— Полагаю, судьба Линдиэль тебя беспокоит больше, — криво усмехнулся лорд. — Финьо… Я слишком многим обязан ему. Будь на его месте кто угодно иной, я бы вызвал его на бой и убил, не раздумывая. Но как я могу осуждать на смерть того, кто спас мне жизнь? А ещё, — взгляд Феаноринга вдруг перестал казаться мёртвым, — я завидую ему. Мне тоже хочется всё бросить и сбежать подальше от этих проклятых морготовых земель с любимой женщиной. Но для этого потребуется колдовство более разрушительное, чем то, на которое способен Моргот.

Сказав это, Маэдрос рассмеялся, Туивьель попыталась улыбнуться, но поддержали злое веселье Нолдо только сотрясающие землю раскаты грома.

***

— Герой и Легенда. Что важнее? Герой — лишь часть Легенды, или Легенда служит Герою? Могут ли они существовать друг без друга? Думаю, да, однако без Легенды Герой окажется предан забвению, а Легенда без героя потеряет мораль. Но кто же кого создаёт? Герой Легенду или Легенда Героя? И можно ли, утратив, обрести снова?

Глоссар посмотрел с освещённой танцующими факелами сцены на собравшихся эльфов.

— Судьба так редко даёт второй шанс.

Возьми, что можешь, сегодня, сейчас!

Открой ей двери, и ты на коне!

Пусть мир услышит опять обо мне!

Вновь я вижу сон —

Пролетаю над горным хребтом,

Устремляю взор в небеса,

Но нет небес — огонь!

Я зажёг его…

Примечание к части Песни:

«Жить, тебя не зная» из м/ф «Покахонтас»,

«Колыбельная» гр. Би-2,

«Второй шанс» от Power Tale

Куплю твою верность

За рекой шумел лес, неширокий деревянный мост поскрипывал под копытами лошадей и колёсами телег, угасающие утренние звёзды ещё озаряли раскинувшийся на высоком берегу внушительного размера лагерь, самым примечательным местом которого стал длинный ряд виселиц.

— Среди них нет ни одного эльфа или гнома, — сказал, внимательно присмотревшись к показательно казнённым преступникам, Арастур. — Пожалуй, это хорошо для нас.

Морион кивнул, всё ещё думая о последнем разговоре с матерью. Скорее, это был монолог на грани панических криков с её стороны, чем беседа, поэтому юный принц не ждал никакого результата, однако выслушать родительницу считал своим долгом.

«Ты — принц, ты — правитель, — поначалу относительно спокойно говорила Оэруиль, даже дома прячась за тканью тонкой шали, словно от слишком яркого солнца или посторонних глаз, — тебе незачем самому ехать обсуждать дела разбойников! Ты можешь послать доверенного советника. Почему ты полагаешь, будто тебе не стоит бояться отца?»

«Кто тебе сказал, что я так думаю?» — хотел возразить Таурхиль, однако решил не раздувать конфликт ещё больше. Пожар в лесу легче не допустить, чем потушить, но если уж вспыхнул, придётся дождаться, когда угаснет сам, спалив всё, до чего дотянется. Единственное, что можно сделать — отрезать обречённый участок просеками и рвами, и тогда пламя, которому станет некуда перекинуться, истощит себя.

«Ты не знаешь короля Карнистира, Морион! Он опасен и гордится этим!»

О том, насколько отец страшен в неконтролируемом гневе, мать могла рассуждать очень долго, и принц догадывался — если она и преувеличивает, то незначительно. Вероятно, именно сам Морифинвэ убил незаконную жену и дочь, поскольку они стали мешать каким-либо делам, поэтому королева так боится. Или, что менее вероятно, отец расправился с ними просто потому, что они были Тэлери. В этом случае паника матери более логична, однако в подобное верилось с трудом, ведь, будь таргелионский владыка столь безумным, никто не стал бы иметь с ним дел.

Морион Таурхиль переправился через Аскар не по мосту, а на лодке. С ним прибыла многочисленная свита, больше напоминавшая армию, Арастур и его возлюбленная Нолдиэ, но главное — вождь Арфередир с супругой. Леди Каленуиль, как обычно, очень привлекательно улыбалась, двигалась плавно и завораживающе, словно водяная змейка. Принц, глядя на неё, невольно думал, что хотел бы себе такую жену. Если только кто-нибудь захочет сблизиться с сыном заморского чудовища.

«Но ведь я совсем не похож на отца!» — обида снова начала отвлекать от главного, поэтому Морион одёрнул себя и присмотрелся к висельникам, ища знакомые лица. К счастью или сожалению, большинство людей уже были неопознаваемы — падальщики, не стесняясь, утоляли голод. От запаха трупов захотелось куда-нибудь спрятаться, лёгкий плеск от погружающихся в воду вёсел сейчас показался самым желанным звуком в Арде.

На лицах прибывших вместе с таргелионским королём людей читалась истинно рабская гордость служить жестокому, но влиятельному владыке, который позволяет издеваться над такими же рабами. Что может быть лучше, чем месть за своё бессилие? Наверное, для невольников — ничего.

Встреча должна была проходить за поставленным прямо на берегу столом. Никаких шатров и укрытий. Всё на виду, всё честно.

Честно, м-да.

Морион, несмотря на сопровождение, чувствовал нарастающий страх. Он понимал, где допустил ошибку и спровоцировал отца на этот визит, и теперь не представлял, как быть, однако и Арфередир, и его сородичи-вожди ясно дали понять — разговор должен состояться, лучше не пятиться и не убегать, когда случайно разозлил хищника. Пути только два: попытаться показать зверю храбрость, дать понять, что перед кровожадной тварью не слабая жертва, но равный противник, либо стрелять. Сразу. Не раздумывая.

С королями второй путь неприемлем без первого, поэтому придётся предпринять попытку объясниться.

Владыка Таргелиона сидел за длинным столом в основном, судя по гербам, в окружении наугрим из Ногрода. Между ними шло оживлённое обсуждение каких-то важных вопросов, поэтому оссириандских правителей демонстративно заметили не сразу.

— Как ты вырос, наследник! — обратив, наконец, внимание на сына, произнёс Морифинвэ, однако с места не сдвинулся. — Друзья мои, — обратился он к гномам, — это мой младший сын, о котором я так много рассказывал вам. Остальных вождей Семи Рек, полагаю, представлять не нужно, кроме, разве что, леди, прибывшей с Арастуром.

— Моё имя Моруиль, — серьёзно произнесла Райвен.

— Прекрасно! — хищный оскал сделал и без того недоброе лицо таргелионского короля ещё более зловещим. — Предлагаю сначала дать слово оссириандским вождям, столь любезно уделившим нам внимание.

С робкой надеждой обернувшись на брата вождя, Морион увидел одобряющий кивок, мол, говори, твой час настал.

— Наша семья, — сев на показавшийся неудобным стул, принц Таурхиль постарался не трогать похожую на доспех кожаную одежду, — наша дружная крепкая семья хочет жить в мире с соседями, а, главное, чтить и радовать Вала Улмо — нашего покровителя. Полагаю, если бы Вала Улмо хотел смерти тех, кто украл оссириандский лес, он потопил бы их. Меня тревожит, что Вала Улмо может осудить нас за жестокость. Поэтому я прислал то письмо с просьбой выдать Оссирианду преступников, чтобы они смогли искупить вину перед нами и Валиэ Йаванной. Я хотел выяснить, каким образом произошло преступление, чтобы предотвратить подобное в будущем. Я рассчитывал на ответ в письме, не думал о столь масштабной встрече, предполагал, что конфликт разрешится внутри семьи.

Не зная, какие ещё слова произнести, Морион посмотрел на наугрим, пытаясь понять, о чём думают представители подгорного народа. Взгляды глубоко посаженных, скрытых густыми бровями глаз отличались: одни взирали с пренебрежением, мол, сынок мнит себя выше батьки, другие — с любопытством, ища подход для получения выгоды, третьи — равнодушно. Были и те, кто замечали только Арфередира и Каленуиль, полагая, что, кроме вождя и его супруги, здесь никто ничего не решает.

— Через ваши земли шли Энты, — Морифинвэ откинулся на спинку стула, полуприкрыл глаза и принялся постукивать украшенными перстнями пальцами по столешнице. — Они что-то говорили о вашем использовании даров Йаванны, или только выслушивали восхваления в адрес Валар, не озвучивая собственные мысли?