Свет проклятых звёзд

— Ты говоришь ужасные вещи.

— И что? Хочешь слышать сладкую ложь? Это тоже к Аклариквету. Что попросишь, он тебе то и скажет или споёт. И Финьо тоже нужна правильная ложь. Придумай её. Вспомни деда. Сочини для брата сказку. И рассказывай до тех пор, пока не закончится праздник. Я не хочу, чтобы мой город снова стал из белого красным.

Турукано хотел сказать что-то ещё, но не видел смысла продолжать разговор.

Скорее бы вернулись корабли!

Не желая больше ждать

Путь, пролегавший во тьме сквозь мёртвый лес и те его участки, где остановилось время, был долгим и страшным, но вести, долетавшие из Альквалондэ пугали гораздо сильнее. Никто не мог сказать ничего конкретного, последнее, что стало достоверным известием — пришедшие письма скорби семьям погибших «доблестных воинов, отважно сражавшихся против невольных пособников Моргота», разосланные от имени короля Нолдор.

Отсиживаться во дворцах, ожидая мести осиротевшей родни, или бежать туда, где не найдут? Что делать жёнам, сёстрам и дочерям лидеров Исхода?

— Мы встретим судьбу лицом к лицу, какой бы она ни была! — заявила Нарнис, с огромным трудом уговорив Анайрэ впустить её к себе. — Матушка, не надо прятаться от правды! Никакая охрана не спасёт от гнева безутешных вдов, если они решат наказать хоть кого-то. Нас сожгут вместе с дворцом!

— Ты ведь не ради моего сына хочешь сорваться и бежать, — грустно сказала, не смотря на невестку, Анайрэ. — Финьо никогда не был тебе нужен. А он, мой глупый мальчик, влюбился… Но ты молодец, не обижала его. Он был счастлив.

— Мы ещё будем счастливы, матушка! — Нарнис обняла сидящую за вышиванием свекровь. — Я люблю моего супруга.

— Тебе больше не нужно притворяться, Нарнис, — Анайрэ не отрывалась от вышивания. Игла танцевала и кружилась, пронизывая серебряной стрелой черный шёлк, оставляя за собой витой алый узор поверх ранее вышитого синего. — Материнское сердце не обмануть. И любящее сердце жены тоже. Я знаю, что больше никогда не увижу своих сыновей и мужа и прошу тебя, Нарнис, не забирай у меня ещё и дочь. Не увози её в Альквалондэ.

— Ириссэ сама хочет ехать, матушка, — проигнорировала все выпады в свою сторону Нарнис. — Как и супруга Турукано. И ещё очень многие женщины. Нерданель уже в дороге.

— Так вот, кто всех погнал в путь, — напряглась Анайрэ. — Нерданель всегда была неумной женщиной. И, Нарнис, за свои слова я извиняться не стану. Твоя бабушка глупа и эгоистична. Соблазнила Феанаро лишь фигурой и любовью демонстрировать тело. Какой мужчина устоит перед столь убийственной для разума силой влечения?

Прозрачные глаза Нарнис сверкнули сталью.

— Уходи и забирай дочерей. Они слишком похожи на их деда и не похожи на нас.

— Твоими устами, — натянуто улыбаясь, произнесла Нарнис, подбирая слова, чтобы не быть резкой, — матушка… Говорит печаль. Но воля твоя. Девочки пока поживут с моей мамой. Но всё же подумай хорошо, может, стоит отложить вышивание и повидаться с семьёй?

— Мне позвать стражу?

Резко развернувшись, так что лёгкая фиолетовая ткань платья взлетела и затрепетала, Нарнис, не говоря ни слова, вышла за дверь. Бесшумно. Лишь шелестя шлейфом.

А три метра вышитого алой нитью чёрного шёлка спустя Анайрэ увидела в окно уезжающих верхом женщин Второго Дома, не желавших сидеть и ждать лживых противоречивых новостей. И среди них была её любимая доченька Ириссэ.

Знак судьбы

Когда деревья поредели, и в просветах показались городские башни, менестрель снова ощутил валящую с ног усталость. Но получится ли остановиться на привал? Теперь Нолдор шли уже не одни, за ними следовали беженцы, поверившие, что опасаться более некого. Надо собраться и дойти. Немного осталось. Вон уже белые стены, подсвеченные многочисленными фонарями, чаек в небе всё больше, их крики слышнее.

— Скажи, певец, — снова оказалась рядом юная эльфийка с умопомрачительно сложной причёской, в которую было вплетено такое количество лент, что не виднелся цвет волос, — как ты осознал, что музыка — твоё призвание? Что это было? Озарение?

«Жаль, что теперь она меня о чём-то спрашивает, — подумал менестрель. — Пока эта девочка говорила о себе без умолку, её щебетание отвлекало от усталости».

— Потом расскажу, — вздохнул Аклариквет.

— Но почему? Это ведь так интересно! Я, например, поняла, что моё призвание — плетение из жемчуга, когда маленький брат рассыпал мамино колье. Я очень сильно испугалась, начала собирать, но поняла, что не знаю, каким оно было, и решила сделать по-своему. И когда…

Но менестрель уже не вслушивался. Не спросив даже имени этой девушки, певец улавливал лишь интонацию, музыку голоса и темп речи. Эльфийка на самом деле хотела говорить совсем не то, что говорила. Интересно, что же ей нужно? Какой вопрос она боится задать? И какой ответ желает услышать?

В компании болтливой девушки путь закончился незаметно, и, обнаружив себя в городе, Аклариквет снова ощутил головокружение. Заплетающимся языком сказав попутчице, что концерт на Площади Фонтанов состоится через пару дней, менестрель отправился к королю, чтобы рассказать о результатах выхода в народ. Главное — не заснуть прямо во время доклада.

Охрана шла рядом, очень близко, видимо, заметив, что их подопечного пошатывает. Но вдруг звуки песни вырвали менестреля из полусна: на сцене кто-то репетировал и…

«Откуда эти Тэлери знают мою песню?»

Сил спросить вслух не было, но приятное ощущение славы взбодрило, хотя баллада, исполняемая со сцены, вызывала не самые приятные ассоциации.

— Прощай! Нам нечего сказать,

Нас разные дороги ведут.

И в твоём сердце нет куплета для меня, — пела среброволосая дева, и один из недавно присоединившихся ко Второму Дому перводомовцев восхищённо любовался ею. — Всю твою ложь

Не изменить,

Ты не любил,

Как мог любить.

«Может быть, услышанная песня — знак судьбы? — Аклариквет почувствовал, как сдавило грудь. — Феанаро ведь уплыл и, вероятно, навсегда».

Однако пытаться разгадать знамение менестрелю не удалось — усталость брала верх над фантазией.

— Как твоё имя, прекрасная леди? — сквозь полусон на ходу донёсся голос недавно обретённого соратника.

— Мистель, — ответил мужчина со сцены. — Хочешь подарить ей цветы? Увы, они все завяли.