Свет проклятых звёзд

— Молчи, угорь! — фыркнула она.

— Он пойдет со мной! — Нарнис встала перед женой Турукано, гордо выпрямившись. — И увидит всё своими глазами.

— Я его не пропущу! — запротестовал Турукано, но Нарнис, взяв растерянного Тэлеро за руку, повела его мимо охраны во дворец. — Меня обещал пропустить мой король-отец! Со мной его воины. Посторонитесь!

Турукано и Эленвэ проводили взглядами Нарнис. Сын Нолофинвэ знал, что её ждёт во дворце, и… Сочувствовал. Он почему-то верил в искренность чувств Нарнис к Финдекано, или очень хотел верить. А что может быть хуже для любящего сердца, чем видеть дорогого супруга таким… Раздавленным.

Я устал от лжи

Вокруг было пламя, поднимающееся всё выше, кольцо огня сужалось и обжигало, но… Холодом. Алые языки потянулись к лицу, однако прикосновения напоминали ледяной ветер. Финдекано отпрянул, наткнулся на что-то, обернулся. Это ледяная глыба. Нет. Это… Скульптура изо льда. Плачущая. Их много, они вокруг, поднимаются прямо из земли под ногами, а впереди мгла. И дом. Сколько раз Финдекано видел его во сне? Он уже знает, что будет, если войти, знает, кто там, и что придется брать арфу Макалаурэ, потому что нет своей… Сколько раз он пробовал не заходить, но все равно почему-то оказывался внутри этого страшного дома.

— Финьо! Любимый…

Сон рассеялся мучительно, словно пришлось выныривать из патоки, но голос Нарнис мог вернуть, наверно, даже из бездны, где нет никакого иного спасения.

— Финьо…

Нежные осторожные руки прикоснулись к щекам, приподняли голову, и зрение, наконец, сфокусировалось. Финдекано вдруг подумал, что выглядит ужасно, и показываться жене в таком виде нельзя, но… Поздно. Она уже всё увидела.

— Оставьте нас! — сказала кому-то Нарнис, послышались удаляющиеся шаги.

Финдекано только сейчас понял, что заснул, сидя под окном, прислонившись к стене. Когда он в последний раз переодевался и причесывался? Позор…

— Финьо, — губы Нарнис задрожали, кончик носа стал розовым. — Расскажи мне, что случилось.

Вместо ответа Финдекано сгрёб жену в охапку, уткнулся ей в плечо и стал гладить волосы, шепча её имя.

— Ты поплывешь со мной в Средиземье? — спросил, словно запыхавшись, Финьо. Он целовал ухо и щёку жены, прижимаясь всё сильнее.

— Конечно, — не задумываясь, ответила Нарнис, и именно это заставило Финдекано тяжело вздохнуть. Он словно обмяк, стал неподвижен.

— Ты это просто так сказала, — обречённо произнес старший сын Нолофинвэ, отстраняясь и прикладывая ладонь по лбу. — Хочешь меня утешить. И врёшь. Как и отец, как мой брат, как… Все. Я устал от лжи, Нарнис. От любой. И от той, что ради личной выгоды, и для общего блага, и во спасение, и сказанной из жалости или страха… Не хочу больше её слышать.

Финдекано перевёл дыхание, покачал головой.

— Меня не надо утешать, я не собираюсь ничего с собой делать. Я просто жду корабли. И всё. Дождусь и уплыву.

— Но пока ты здесь.

— Нарнис, — Финдекано посмотрел ей в глаза впервые за весь разговор. — Если ты когда-нибудь меня любила, хоть одно мгновение, то ради этого краткого мига… Не лги мне. Лучше совсем ничего не говори. А я не спрошу.

— Финьо, — Нарнис не отвела взгляд, — со мной пришёл посланник короля Ольвэ. Он и его отряд ищут принца Айриольвэ. Его должны были освободить, обменять на Вольвиона. Но… Он исчез.

— Неудивительно, — усмехнулся Финдекано, — у Тэлери страсть к переодеванию. Принц Айриольвэ кем-то притворился и сбежал. А теперь сидит, трясётся от страха.

— Но тебе же всё равно нечем заняться, — улыбнулась Нарнис. — Почему бы не помочь?

— Потому что я ненавижу Тэлери, — глаза сына Нолофинвэ загорелись. — Это трусливые слизняки, презренные и жалкие. И никто, даже ты, не заставит меня им помогать. Я убивал их, Нарнис, и сделал бы это снова. С превеликим удовольствием. Я тебя пугаю? — Финдекано усмехнулся. — Не знаю и знать не хочу, что говорит мой отец и его лизоблюды, но я сам был здесь, я сам видел, как принц Вольвион кого-то нарядил в свои доспехи и заставил вызвать на поединок Феанаро, чтобы выиграть время и сбежать. У этого паренька не было шансов, понимаешь? Вот она, суть всех Тэлери. Пусть сами ищут своего трусливого собрата.

Нарнис задумалась. Взяв в руки ладонь мужа, она просто гладила ее, ничего не говоря, и это устраивало обоих.

Менестрель никому ничего не должен

— Обречё-о-онная ста-а-а-ать звездо-о-ой…

Так звучало пророчество…

Но крадётся с тех по-о-о-ор за мно-о-о-ой,

Словно тень, одино-о-очество-о-о…

Феанаро поднял глаза от чертежа и совершенно серьёзно посмотрел на сына, развалившегося на его постели.

— Не обращай на меня внимания, пап, — отмахнулся Макалаурэ, — просто песенка привязчивая.

В покрасневших глазах менестреля был нездоровый блеск, ясно дававший понять, что эликсиров он выпил гораздо больше, чем требовалось для снятия боли.

— И не знаю, когда-а-а про-о-о-ойдё-о-от

Полоса эта чё-о-о-онрна-я-а-а-а…

— Канафинвэ, — Феанаро снова посмотрел на чертёж, — я тебя не для этого ждал.

— А для чего ещё нужен менестрель, если не для пения?

Куруфинвэ усмехнулся.

— Ты прав. Я хотел обсудить твои способности творить магию музыки, и, сын, вот эта песня станет идеальным оружием против врагов, особенно, если ты будешь петь её после приема травяных настоев.

— Я сейчас с Нельо разговариваю?

Феанаро нахмурился. Да, его старший сын всегда говорит о песнях брата нелицеприятные вещи, обычно незаслуженно, притом, что сам за всю жизнь не сочинил ни одной.

— Канафинвэ, — продолжил Феанаро, — ты умеешь заставить слушать себя, и кроме твоей музыки никто ничего не замечает. Ты должен научиться применять это в бою.

— Менестрель никому не может быть должен, — мечтательно произнес Макалаурэ, — мы выше этого. Обречё-о-о-онная ста-а-а-ать звездо-о-ой… Прости, папа. Я случайно.

Поняв, что сейчас разговаривать с сыном бессмысленно, Феанаро перестал обращать внимание на его пение и переключился на чертежи.

С конструкцией арбалетов различной мощности и дальнострельности было все понятно. Ручные или передвижные, заряжаемые стрелами или копьями, с одним, двумя и даже тремя спусковыми механизмами, арбалеты просты в производстве, и станут первым сделанным в Средиземье оружием.

Отплывая на разведку, Нельяфинвэ отдал отцу целую гору схем, с которой ещё предстояло разобраться, и среди бесконечных планов сражений на различной местности старший сын набросал возможные проекты крепости Моргота, которую придется штурмовать. Если хоть одно предположение будет верным, можно считать, повезло.