Свет проклятых звёзд

Но какой бы ни была крепость, в любом случае нужны орудия, способные забросить за стену… Что? Камни? Горючую смесь и огненные стрелы? Из чего делать легковоспламеняющуюся жидкость? Как обработать наконечники, чтобы они не гасли в полете?

— Почему-у-у жестока ты, моя судьба-а-а-а-а?

Феанаро посмотрел на внезапно подавшего голос сына, который вроде бы спал.

Из чего в Средиземье строят стены? Отец говорил про мрамор. Мрамор всё помнит…

«И я помню, — закрыл глаза Феанаро, чувствуя, как становится тяжело дышать. — И не забуду никогда. Спи спокойно, папа. Твой сын отомстит за всю пережитую боль».

Чайки не лгут

Смотря, словно загипнотизированный, на кружащихся чаек, собравшихся в стаю и напоминающих зарождающийся смерч, Морифинвэ дождался, когда Тьелко устанет ждать начала разговора, занервничает и что-нибудь скажет первым.

— Морьо, что ты хотел? — Туркафинвэ постоянно теребил остриженные волосы, левая рука всё ещё была в бинтах. — Зачем ты заставил меня перебираться к тебе на посудину?

— Затем же, зачем и нашего Мелкого.

— Пользуешься тем, что он отошёл и не слышит? — Туркафинвэ не был настроен ни шутить, ни вообще разговаривать.

— Я слышу, — отозвался Питьяфинвэ откуда-то сверху, — отомщу позже.

— Морьо, что тебе нужно? — устало произнес Туркафинвэ.

— Посмотри вокруг, — все так же наблюдая за чайками, отрешённо произнес Карнистир. — Видишь их? Они везде. Их слишком много. У меня от них в глазах рябит.

— От чаек? — Тьелко сжал кулаки. Морифинвэ умеет выводить из себя.

— Нет, — мечтательно улыбнулся Морьо. — Чайки хорошие. Только клювы у них мощные, глаза вышибут на раз. Хорошо, что они безмозглые и не нападают стаями на тех, кто крупнее.

— Я пойду к себе, — Тьелко развернулся и сделал шаг в сторону трапа.

— Да, ты пойдешь. Но с десятком Тэлери. Нельо мне отдал слишком много рыбьих хвостов, я столько не съем.

— А мне они зачем?

— В стрельбе из лука потренируешься. Не терять же навыки за время плавания.

— Очень смешно.

— Я не шучу. На моем корабле после отплытия Нельо стало слишком много Тэлери, я не хочу, чтобы они меня потопили.

— Хорошо, — Тьелко, снова теребя волосы, пошел к трапу. — Вы двое! — резко сказал он морякам. — И вы трое. Ещё ты и вон та компашка. За мной, с вещами.

— Значит, забирать двадцать рыбьих хвостов? — фыркнул Питьяфинвэ, сидя на рее.

— Нет, — Морифинвэ все так же наблюдал за чайками, теперь рассыпавшимися по всему небу. — Ты берешь только на свой корабль. Десять. Тэльво рискует стать многоженцем, если я ему кого-то подброшу, — Феаноринг впервые отвлекся от птиц и посмотрел на брата. — А если серьёзно, твой близнец слишком легко верит эльфам. Поэтому населять его корабль врагами я не рискну.

— Верно, — кивнул Питьяфинвэ. Его медно-красные волосы, растрёпанные ветром, на фоне белых парусов казались языками огня.

— Тэлери трусливы. Их надо запугать, и они будут покорными, — Морифинвэ снова залюбовался чайками. — Но даже покорным трусливым рыбам нельзя доверять. В любой момент ядовитыми зубами вцепятся.

— Я не дурак, — обиделся Питьяфинвэ, — вообще-то.

— Ты — нет. Поэтому берешь десять хвостов и возвращаешься к себе. А мне, пожалуй, нужен новый талисман. Только, как назло, никто ещё ни в чем не провинился. Ладно, подставить какую-нибудь трусливую рыбу нетрудно. Кинжал краденный среди вещей найти, например. Зачем Тэлеро прячет краденый кинжал? Конечно, что-то замышляет.

— Я так делать не буду! — Питьяфинвэ взялся за канат и спрыгнул, раскачиваясь на фоне парусов.

— Напрасно. Ты их жалеешь, но они тебя жалеть не станут.

***

Тьма. И тишина. Даже чайки кружат молча. Но откуда их так много? Почему раньше встречались редко, а теперь…

— Потому что где-то недалеко есть земля. Может быть, скала или небольшой островок.

Иримэль посмотрела на собеседника. Сородича. Бывшего рыбака, выходившего на промысел далеко в море вместе с её братом. Порой отсутствовали месяцами, зато возвращались с богатой добычей. Теперь он здесь. Помощник капитана корабля, просто эльф, который сказал, что отправился в плаванье, «разочаровавшись в Валар».

— Чайки не обманут, — продолжал Тэлеро, — здесь есть земля. Завтра ночью никто из наших не должен спать. Спасательные лодки спустят на воду, как только подадут сигнал. Все должны быть готовы. Капитан уже сбавил ход, мы отстанем от остальных. Валинор пока недалеко, дойдём на вёслах. Уинэн поможет.

— Но… Как?

— Корабль можно потопить, а если кто-то погонится за нами, сядет во тьме на мель. Мы же пройдём между скалами и островами без проблем. Тебе не нужно знать всего. Достаточно лишь того, что трюм уже начал медленно заполняться водой, но пока никто ничего не заметил.

Эльф посмотрел Иримэль в глаза и, незаметно осмотревшись, шепнул:

— Завтра ночью мы будем свободны.

Только не к Морьо

Она уткнулась лицом в подушку, изящно изогнув спину, опираясь на колени и маняще покачивая бедрами. Конечно, муж не устоит и поддастся влечению плоти. Возможно, будет нежен или страстен. Или резок и властен. Будет брать свой трофей снова и снова, до полной потери сил. А потом заснёт. Главное, чтобы он не захотел видеть её лицо…

Ведь оно заплакано…

Как объяснить, почему?

Поэтому пусть бедра не подведут. Пусть их будет достаточно для удовольствия.

***

Иримэль чувствовала на себе горячие руки мужа, его тонкое сильное тело, к которому прижата ее спина. Тэлуфинвэ спал, но объятия такие крепкие, что эльфийка чувствовала, как бьётся сердце супруга, ощущала кожей на шее его ровное дыхание. И всему этому суждено прекратиться… Остановится сердце, оборвется дыхание, тело станет холодным и твердым… Иримэль больше никогда не услышит его голос…

Это разве плохо?.. Нет… Но это больно. Нолдо из рода Феанаро Куруфинвэ, младший из его сыновей, с прекрасными красновато-медными волосами, падающими волной ниже лопаток, и… Нет, не с добрым сердцем. Он убийца и тюремщик. Он мятежник и сын мятежника! И о нем не должно остаться даже памяти!..

Сколько уже воды в трюме?! Не пора ли убегать? Без него… Оставив его… Погибать?..

Стук в дверь оглушил. Нет, в нее не стучали. В нее долбили и кричали.

Тэлуфинвэ открыл глаза и резко сел на постели. Его руки больше не держали Иримэль, и ей вдруг стало очень одиноко. Она понимала, что случилось: заговор раскрылся, теперь…