Свет проклятых звёзд

Белег был уверен, что показательно-разумные речи советника Тингола — не более чем отвод глаз от его вины в срыве возможных переговоров. Возникло желание догнать всадников и извиниться, но… Намерение так и осталось намерением.

Посланники владык Дориата продолжили путь.

Невыгодное положение

Сидя в закрытой каюте, в объятиях супруги, но чувствуя себя разбитым и одиноким, Тэлуфинвэ думал, что братья и отец, купаясь в лучах славы, забыли о нём.

Он был не прав.

В каждом из семи сердец навеки осталось для него место. И пусть Феанаро не говорил о младшем из сыновей, а Феаноринги — о брате, каждый думал, что выход под знамёнами на берег Средиземья без Тэльво — это неправильно.

Но музыка, звучавшая в душах, заглушала всё. Это была мелодия славы, возродившейся надежды, приближения цели и азарта. И пусть случилось много зла, пережито немало боли… Феанаро и сыновья снова ощущали стремительный взлёт, как тогда, на ступенях королевского дворца в Тирионе.

— Именем Создателя Эру Илуватара, — держа в одной руке знамя, а другой обнажая клинок и устремляя его к небу, провозгласил Феанаро Куруфинвэ.

— …приношу я Клятву и призываю в свидетели моего Слова Владыку Манвэ Сулимо, супругу его Варду Элентари и саму священную твердь горы Таникветиль! — подхватил песней Макалаурэ.

— Клянусь вечно преследовать огнем и мечом, своим гневом любого! — голос Нельяфинвэ прозвучал в унисон со сталью меча.

— …будь то Вала, Майя, эльф или иное творение Эру, — Морифинвэ сделал шаг вперёд, чтобы слегка толкнуть под локоть почему-то сникшего Туркафинвэ.

— …что уже живёт или родится позже, — Куруфинвэ-младший, сам того не замечая, повторял интонацию отца.

— …великое или малое, доброе или злое, кое завладеет или попытается завладеть Сильмарилем, будет хранить у себя или станет препятствовать отвоевать святыню рода Феанаро Куруфинвэ! — с дерзостью в голосе пытался говорить громче всех Питьяфинвэ.

— Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь от своего Слова! Клянусь! Клянусь! Клянусь! — слова, произнесенные из глубин сердец разлетелись громовыми раскатами, вселяя суеверный ужас в души эльфов-авари.

Нолдор сходили на берег вслед за королём, сталь, золото и рукотворные звёзды сверкали маняще и завораживающе.

И когда уже все пришедшие на берег Авари встали на колени, со скал вдруг послышались вопли, лай, рык. А потом полетели горящие стрелы.

***

— Вот это я понимаю встреча! — расхохотался Морифинвэ, ринувшись в сторону скал. — В бой, Нолдор!

— Спасём безоружных! Вперёд! В атаку! — крикнул Феанаро, указывая мечом на пролесок. — Пусть эльфы Средиземья знают: прибыли помощники и защитники!

Майтимо и Куруфинвэ-младший, не сговариваясь, заслонили отца. Туркафинвэ прислушался, понял, где Хуан, затем прикинул, откуда будет удобнее стрелять, и бросился в атаку. Питьяфинвэ последовал за ним.

Макалаурэ замер. Раны, казалось бы, зажившие, неожиданно напомнили о себе, вселяя в душу страх снова пережить многие дни тяжких мучений, едва не срываясь за грань бытия. Стрелы… Опять! Ещё и горящие! Если такая вонзится в тело…

Менестрель содрогнулся, непослушная рука не хотела браться за меч.

«Я должен перебороть себя! — прошептал Макалаурэ. — Должен!»

Сейчас очень не хватало в руках арфы. Она бы помогла справиться…

Мимо пробежали Нолдор, со злой радостью крича угрозы в адрес врагов, огненных стрел становилось меньше, крики делались не такими многоголосыми.

Менестрель посмотрел вокруг, и вдруг увидел, с каким отчаянным рвением средиземские эльфы бросились в бой, пытаясь опередить Нолдор, закрывая их незащищенными телами от разящих стрел. Этот бессмысленный героизм встряхнул Макалаурэ. Ладонь сдавила рукоять, и Феаноринг обнажил меч.

***

Стрела вонзилась в белоснежный борт корабля, поддерживаемый маслом огонь лизнул доски.

Ещё одна. И ещё. Пламя затанцевало увереннее.

Асталион, ещё не сошедший на берег, командовавший выгрузкой содержимого трюма, видел, как ужаснулись его Тэлери, когда белоснежное дерево начало чернеть, терзаемое огнем. В то время как безоружные Нолдор отступили, укрываясь от нападения и набирая воду с безопасной стороны корабля, двое моряков из Альквалондэ кинулись выдергивать стрелы, теперь уже прицельно летящие в оказавшийся ближайшим к скале корабль. Асталион видел, как обезумели серебряные эльфы, видя угрозу для даров Майя Оссэ — последнего, что осталось драгоценного для них из прежней счастливой жизни. Нолдо наблюдал, как моряки, отрёкшиеся от своего происхождения, языка и народа, голыми руками гасят огонь, как кидаются под стрелы, лишь бы не позволить поджигать их святыню, и именно сейчас понял, что на самом деле для Тэлери значат их рукотворные лебеди. Да, наверно, не для всех, но вот уже двое «защитили» корабль ценой жизни.

Асталион видел, что врагов совсем мало, их вот-вот разобьют, и погибнуть вот так… Ему не хотелось осуждать Тэлери, поэтому Нолдо скомандовал сделать всё, чтобы не допустить пожара. И жертв. Нет, конечно, не бессмысленных, а… Случайных. Главное — сохранить груз.

***

Стрелы лететь перестали, запах тлеющего дерева ещё витал в воздухе, и был очень приятным, душистым.

— Как починить борт?! — вдруг взвыл молодой Тэлеро, в ужасе ощупывая прогоревшие до дыр доски, совершенно не обращая внимания на мертвого собрата, лежавшего рядом в луже крови, с пронзенным стрелой горлом. — Здесь есть такое дерево?!

— Конечно, есть, — ответил Асталион, надеясь, что эльф просто шокирован, что он не всерьёз…

С берега донеслись радостные крики. Используя систему сигналов, Нолдор передали собратьям на кораблях приказ разгружаться быстрее. Враги, которых называли орками, могут прийти снова.

***

Орк ещё дышал, слабо кашляя кровью. Его дрожащая рука шарила в траве, пытаясь дотянуться до оружия.

Морифинвэ подошёл и встал над поверженным врагом. Пнул подальше оброненный короткий изогнутый меч. И каковым же было его изумление, когда орк сказал на Квэнья, хоть и с ужасным акцентом:

— Не лишай… посмертного блаженства. Дай оружие.

Феаноринг присмотрелся. Умирающий воин телосложением напоминал эльфа: высокий, крепкий, никаких лишних конечностей или наростов на теле, ни рогов, ни когтей, ни шипастого хвоста. И лицо обычное. Клыки не торчат, глаза два… Узких и черных. Нос почти незаметен на широком лице, губы длинные, словно припухшие. Волос нет совсем, вся голова покрыта росписью. Кожа серовато-жёлтая. Некрасиво, непривычно, да, но… Совсем не чудовищно.

— Дай… — выдохнул орк и замер.